Глава VIII продолжение той же темы

Рассматривая наши ощущения как репрезентативные , мы видели, что из них рождаются все наши идеи и все операции рассудка. Если же мы будем рассматривать их как приятные или неприятные, мы увидим, что из них рож­даются все операции, которые относят к воле.

Потребность

Хотя под словом «страдать» пони­мают, по существу, «испытывать неприятное ощущение», несомненно, что утрата приятного ощущения является в большей или меньшей степени стра­данием. Однако нужно заметить, что «быть лишенным» и «не обладать» означают не одно и то же. Можно никогда не пользоваться вещами, которыми не обладаешь; можно даже не знать их. Но совершенно иначе обстоит дело с ве­щами, которых нас лишили: мы не только знаем их, но у нас есть привычка ими пользоваться или по крайней мере воображать удовольствие, которое может обещать пользо­вание ими. Ведь подобная утрата является страданием, которое, в частности, называют потребностью. Иметь потребность в какой-то вещи — значит страдать от того, что ее лишены.

Неудобство

Это страдание в своей наиболее сла­бой форме есть меньшая боль, чем

Беспокойство

Желание

состояние, в котором мы чувствуем себя нехорошо, в ко­тором нам не по себе; я называю это состояние неудобством. Неудобство заставляет нас делать движения, чтобы доставить себе вещь, потребность в которой мы испытываем. Значит, мы не мо­жем оставаться в полном покое; по этой причине неудоб­ство получает название беспокойства. Чем больше мы нахо­дим препятствий к пользованию этой вещью, тем больше наше беспокойство; а это состояние может стать мучением. Потребность нарушает наш покой, или вызывает беспокойство, лишь по­тому, что направляет способности тела и души на пред­меты, утрата которых заставляет нас страдать. Мы вспоми-

наем удовольствие, которое они нам доставляли; размыш­ление дает нам возможность судить об удовольствии, которое они могли бы нам доставить; воображение преуве­личивает его, и, чтобы пользоваться этими предметами, мы делаем все движения, на которые способны. Таким образом, все наши способности направляются на предметы, в которых мы чувствуем потребность; и эта направленность есть по существу то, что мы называем желанием.

Страсти

Поскольку естественно усваивать привычку пользоваться приятными вещами, так же естественно усваивать привычку желать их; а желания, превращенные в привычки, называются страстями. Подобные желания до некоторой степени постоянны; во всяком случае, если они время от времени и прекращаются, то возобновляются по самому ничтож­ному поводу. Чем они сильнее, тем неистовее страсти.

Надежда

Если, когда мы желаем какую-ни­будь вещь, мы полагаем, что полу­чим ее, тогда это суждение, соединенное с желанием, порождает надежду.

Воля

Другое суждение породит волю: мы порождаем именно волю, когда опыт создает у нас привычку полагать, что мы не должны встре­тить какое-либо препятствие нашим желаниям. «Я хочу» означает «я желаю», и ничто не может противиться моему желанию; все должно ему содействовать.

Другое значение слова воля

Таково в собственном смысле значе­ние слова воля. Но принято прида­вать ему более широкое значение; под волей понимается способность, которая включает в себя все привычки, возникающие из потребности,— желания, стра­сти, надежду, отчаяние, страх, доверие, высокомерие и мно­гие другие, идеи которых легко вызвать у себя ^|0.

Мышление

Наконец, слово мышление, еще более общее, обозначает все способности рассудка и все способности воли. Ибо мыслить — это значит ощущать, обращать внимание, сравнивать, судить, размышлять, воображать, рассуждать, желать, иметь стра­сти, надеяться, бояться и т. д. {«Трактат о животных», ч. II, гл. 8, 9 и 10).

Мы разъяснила, как способности души последовательно рождаются из ощущения; понятно, что они являются не чем иным, как ощущением, которое преобразуется, чтобы стать каждой из них.

214

215

Во второй части этого сочинения мы намереваемся раскрыть все искусство рассуждения. Таким образом, нам предстоит подготовиться к этому исследованию; и мы бу­дем к нему готовиться, пытаясь рассуждать по вопросу простому и легкому, хотя люди склонны судить о нем ина­че, когда думают об усилиях, которых потребовало обсуж­дение этого вопроса вплоть до настоящего времени, хотя он излагался весьма плохо. Это будет предметом следую­щей главы.