Формулировка оригинала

Игрокам... в игре с непостоянной суммой случается выбирать не очень выгодное решение... несмотря на то что в конкретной партии в рамках формальных правил некоалиционной игры два субъекта могли бы принять принцип сотрудничества, они этого не делают... На основании данного эксперимента можно выдви­нуть гипотезу, согласно которой люди имеют склонность начинать игру в ситуации равновесия, а затем пытаются найти равновесие получше [Flood 1959: 12, 14].

Краткое объяснение

Как видно из первой части приведенной выше цитаты, суть дилеммы заключенного — принятие заданной структу­ры предпочтений — заключается в том, что индивидуальная рациональность приводит к коллективной иррационально­сти. Скажем, мне будет выгодно не вступать ни в какое со трудничество независимо от возможного поведения других (индивидуальная рациональность). Соответственно дилем­ма порождается одинаковым ходом мыслей у каждого чело­века, что в конечном итоге приводит к результату худшему, чем тот, которого можно было бы достигнуть посредством всеобщего сотрудничества (коллективная иррациональ­ность).

Вдохновением для создания концепции дилеммы за­ключенного послужила следующая история. Два узника, обвиняемых в одном и том же тяжком преступлении, были помещены в отдельные камеры и соответственно не име­ли возможности общаться друг с другом. На предстоящем

190

допросе им были предложены две стратегии поведения. Они могли либо молчать, либо признать себя виновны­ми. В случае с рассматриваемым преступлением проблема стороны обвинения заключалась в недостаточности улик. Однако улик было достаточно для осуждения обоих за­ключенных по ряду незначительных правонарушений, приговор по которым был бы не таким суровым по срав­нению с преступлением, приведшим к их аресту. Узников допрашивали по отдельности, и обоим сделали следую­щее предложение: «Если вы сдадите своего сообщника, а он не сдаст вас, мы забудем и о тяжком преступлении, и о мелких правонарушениях. Тогда мы вас отпустим. Но если вы, в отличие от своего сообщника, откажетесь от­вечать, вас ожидает десять лет тюрьмы. Даже если вы оба решите молчать, вам не выбраться. В этом случае мы при­мем меры для того, чтобы вас посадили на год за мелкие правонарушения, по которым у нас уже имеются убеди­тельные доказательства. Как мы поступим, если каждый из вас сдаст другого? Конечно же, в этом случае наше со­глашение невозможно будет выполнить полностью, но мы оценим ваше желание сотрудничать с нами и осудим вас на пять лет тюрьмы».

Перед лицом этой альтернативы рационально действую­щий заключенный должен был выбрать путь доноса. Один из узников подумал: «Если мой сообщник решит хранить молчание, я куплю свободу доносом. Если же на донос пой­дет мой сообщник, меня ожидают десять лет тюрьмы в слу­чае, если я откажусь говорить. Или же я сдаю его. В конце концов, это мне будет стоить всего лишь пяти лет. Поэто­му независимо от выбора моего сообщника для меня лучше пойти на донос». Его сообщник подумал точно так же, и оба получили по пять лет тюремного заключения. Это, разуме­ется, вполне удовлетворяло сторону обвинения. С другой стороны, заключенные понимали, что могли бы отделаться всего лишь одним годом тюрьмы, если бы каждый из них ре­шил хранить молчание.

Последняя часть рассматриваемого вопроса застав­ляет нас ожидать, что с течением времени, пройдя через тюрьмы и комнаты для допроса, заключенные поняли бы

191

преимущества молчания. Аналогичные результаты были получены в ходе большей части недавних эксперимен­тов [Rapoport 1987]. После определенного количества ходов игроки заключают тактическое соглашение. Одна­ко—и вскоре мы это увидим — такое развитие событий противоречит строго рациональному методу мышления. По сути дела, парадокс заключается в том, что игроки, которые учатся действовать иррационально, добиваются лучших результатов, чем те, что постоянно действуют ра­ционально.