§ 13. Ограничение виндикации и проблема конкуренции исков

противником идеи конкуренции исков, использовал это же положение

при разграничении реституции и виндикации1, хотя, даже если

признать его правильным, оно явилось бы скорее следствием, а не

основанием такого разграничения.

Изложенный подход, допускающий, по сути, конкуренцию исков

и признающий за собственником возможность истребовать вещь у

добросовестного приобретателя вопреки предписанию ст. 302 ГК, не

соответствует и никогда не соответствовал подлинному смыслу закона2.

Ведь принцип ограничения виндикации, сформулированный

еще древнегерманским правом в интересах развивающегося торгового

оборота (известное правило Hand muss Hand wahren3) и воплотившийся

в ст. 302 ныне действующего российского ГК, как раз и

рассчитан именно на те случаи, когда вещь переходит к добросовестному

приобретателю по недействительной (в силу неуправомоченности

традента) распорядительной сделке4. Допущение при таких

условиях конкуренции исков и игнорирование момента добросовестности

приводило бы по существу к отмене данного принципа. Поскольку

речь идет о недействительной сделке, во всех случаях применялась

бы реституция в ее устоявшемся понимании как отличного

от виндикации средства; ей просто не с чем было бы «конкурировать

», а ограничение виндикации в ст. 302 ГК, лишенное сферы своего

применения, теряло бы всякий смысл5 .

1

Иоффе О. С. Ответственность по советскому гражданскому праву. С. 72 сл.

К возврату вещи, писал О. С. Иоффе, «принуждается зачастую и невиновное лицо

(например, при двусторонней реституции), вне учета имеющих значение для виндикационного

иска моментов добросовестности» (там же).

2 Мной обращалось на это внимание еще в тот период, когда данный подход только

получал свое теоретическое обоснование и Конституционный Суд еще не признал

его не соответствующим Конституции РФ (см.: Тузов Д. О. Реституция в гражданском

праве: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Томск, 1999. С. 14 сл.). Подробнее о позиции

Конституционного Суда по этому вопросу см. в следующем параграфе.

3

Hand muss Hand wahren или Hand wahre Hand (нем.) – «рука за руку отвечает».

4

Подробнее об этом, а также о содержании и истории правила Hand muss Hand

wahren см. § 15.

5

Справедливую критику этого подхода см. также: Гражданское право: Учебник /

Под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. 6-е изд., перераб. и доп. Т. 1. М., 2002.

С. 560, особенно сн. 1 (автор главы. – А. П. Сергеев); Рахмилович В. А. О праве собственности

на вещь, отчужденную неуправомоченным лицом добросовестному приобретателю

(К вопросу о приобретении права собственности от неуправомоченного

лица) // Проблемы современного гражданского права: Сб. статей. М.: Городец, 2000.

Глава III. Защита добросовестного приобретателя

Примечательно в связи с этим, что В. В. Витрянский, обоснованно

опасаясь возможности применения п. 2 ст. 167 ГК к добросовестным

участникам последующих сделок с чужим имуществом, о числе

которых трудно было бы даже предположить, счел целесообразным

ограничить действие реституции только сделкой, совершенной первым

неуправомоченным отчуждателем, не затрагивая последующей

цепочки сделок – второй, третьей и т. д.1 Однако каковы были бы

законодательные основания подобного решения? Если применять

реституцию против добросовестного приобретателя, то нужно идти

дальше и рушить всю цепочку сделок с чужим имуществом, поскольку

последующий добросовестный приобретатель ничем не «лучше» и

не «хуже» первого. Однако если все же защищать добросовестное

приобретение, то почему бы не распространить ограничение истребования

также и на сделку, совершенную первым неуправомоченным

отчуждателем, если приобретатель по такой сделке добросовестен?

Добросовестность и явилась бы тем естественным ограничителем реституции

(виндикации), которого требуют интересы оборота.

Именно по этому пути, несмотря на некоторые колебания2, пошла

и арбитражно-судебная практика. Согласно разъяснению, дан

С. 131; Чуваков В. Б. Приобретение права собственности от неуправомоченного отчуждателя

// Очерки по торговому праву: Сб. науч. тр. Вып. 8 / Под ред. Е. А. Крашенинникова.

Ярославль, 2001. С. 23 слл. Вместе с тем нельзя согласиться с А. П. Сергеевым,

по мнению которого «вопрос этот четко решен как в действующем законодательстве,

так и в трудах ученых, в том числе И. Н. Трепицына, Б. Б. Черепахина

и др.», и «нет никаких оснований муссировать его, как это имеет место в статьях»

некоторых современных авторов (указ. учебник. С. 560, сн. 1). Следует учитывать, что

ученые, на которых ссылается А. П. Сергеев, писали свои труды в условиях действия

иного законодательства. В частности, Черепахин признавал возникновение у добросовестного

приобретателя права собственности, когда ст. 183 действовавшего в тот

период ГК РСФСР 1922 г. прямо говорила об этом. Сейчас такой общей нормы, которая

относилась бы к любым вещам, как недвижимым, так и движимым, в ГК нет, зато

имеется отсутствовавшая в ГК 1922 г. норма о приобретательной давности. Это обстоятельство

и является одним из главных аргументов сторонников критикуемого

подхода. Поэтому до тех пор, пока последний окончательно не преодолен, его критика

не может считаться ни безосновательной, ни излишней (подтверждением этому

может служить и тот факт, что для преодоления вредных последствий указанного

подхода потребовалось специальное постановление Конституционного Суда РФ).

1 См.: Витрянский В. В. Недействительность сделок в арбитражно-судебной практике.

С. 140 сл.

2 При применении реституции вопрос о добросовестности лица, приобретшего

имущество от неуправомоченного отчуждателя, арбитражными судами зачастую не