§ 9. Общая характеристика реституционных правоотношений

ва – о том, что «возвращение в первоначальное положение» достигается

не в результате совершения действий самим должником,

а вследствие применения мер принуждения правоохранительными

органами. В п. 2 ст. 167 и некоторых иных статьях § 2 гл. 9 ГК говорится

именно об обязанности сторон недействительной сделки

возвратить полученное по сделке в натуре или возместить его

стоимость в деньгах (аналогичное положение содержалось и в ГК

РСФСР 1964 г.1). Однако возложение всякой обязанности естественно

предполагает возможность ее добровольного исполнения.

В противном случае обязывание не имело бы смысла. Да и с практической

точки зрения вряд ли существуют препятствия для добровольного

исполнения сторонами недействительной сделки своих

реституционных обязанностей. Как и любое гражданское правоотношение,

правоотношение по реституции реализуется добровольно

либо принудительно и в этом плане не составляет никакого исключения2

.

Обязательственная природа реституции становится очевидной,

если обратиться к легальному определению обязательства.

«В силу обязательства одно лицо (должник) обязано совершить в

пользу другого лица (кредитора) определенное действие, как-то:

передать имущество, выполнить работу, уплатить деньги и т. п.,

либо воздержаться от определенного действия, а кредитор имеет

право требовать от должника исполнения его обязанности» (п. 1

ст. 307 ГК). Права и обязанности сторон недействительной сделки

полностью подходят под это определение: в соответствии с п. 2

ст. 167 ГК каждая сторона обязана совершить в отношении другой

стороны определенное действие – передать имущество или

уплатить деньги, а другая сторона, как следует из логического

1

Абзац 2 ст. 48 ГК РСФСР 1964 г.: «По недействительной сделке каждая из сторон

обязана возвратить другой стороне все полученное по сделке, а при невозможности

возвратить полученное в натуре – возместить его стоимость в деньгах, если иные

последствия недействительности сделки не предусмотрены в законе».

2 В связи с этим трудно согласиться с уже цитированным утверждением

А. А. Грось о том, что обязательство сторон недействительной сделки «вернуться

в исходное имущественное положение» «возникает на основании судебного решения в

момент вступления его в законную силу» (Грось А. А. Указ. соч. С. 101 сл.). Получалось

бы, что до этого момента переданное сторонами недействительной сделки друг

другу имущество находится у них, несмотря на недействительность этой сделки, на

каком-то правовом основании.

Глава II. Реституционные отношения сторон недействительной сделки

толкования этой же нормы, вправе требовать исполнения данной

обязанности1 .

Итак, реституционное правоотношение является обязательственным.

Подобно всякому обязательству, это относительное правоотношение,

так как связывает конкретных лиц – сторон недействительной

сделки2 или их правопреемников, а не «всех и каждого».

С точки зрения основания своего возникновения оно является внедоговорным,

ибо возникает не в силу договора (договор недействителен),

а в силу закона. По функциям, выполняемым в механизме правового

регулирования, реституционное обязательство имеет, несомненно,

охранительный характер, поскольку возникает как реакция

правопорядка на безосновательные изменения в имущественной

сфере сторон недействительной сделки.

Казалось бы, от иных охранительных обязательств, например

кондикционного или деликтного, реституционное правоотношение

отличается тем, что если первые представляют собой безусловно

одностороннюю правовую связь между должником и кредитором, в

которой праву одного корреспондирует обязанность другого, то реституция,

по общему правилу, является двусторонней: возвратить все

полученное по недействительной сделке в силу п. 2 ст. 167 ГК обязана

каждая из сторон. Означает ли эта двусторонность, что в реституционном

правоотношении права и обязанности являются встречными3 ,

взаимными, как в синаллагматических договорах (п. 2 ст. 308 ГК)?

1

К. И. Скловский высказывает сомнение в обязательственной природе реституции на

основании того, что «неясно, входят ли эти требования (и обязанности) в состав имущества

и, соответственно, в наследственную и конкурсную массу; могут ли они быть также

предметом сингулярного правопреемства; подлежат ли они зачету и т. д.» (Скловский К.

Некоторые проблемы реституции // Вестник ВАС РФ. 2002. № 8. С. 108 сл.). Непонятна,

однако, причина подобных сомнений. Впрочем, из другого места, цитированного выше,

следует, что автор разделяет сложившееся в советской доктрине представление о реституции

как мере, охраняющей правопорядок, применение или неприменение которой в конкретном

случае зависит лишь от суда (см. выше). Такой подход неизбежно связан с отрицанием

субъективного права на реституцию, а значит, и ее обязательственной природы.

2

Речь должна идти, очевидно, о сторонах недействительной предоставительной

сделки, поскольку субъектный состав сделки-волеизъявления и совершенного в связи

с ним предоставления могут не совпадать (например, при исполнении третьим лицом

мнимого обязательства, «возникшего» из недействительного договора, стороной которого

оно не является).

3 Под «встречностью» здесь понимается взаимность, взаимообусловленность двух

неоднородных требований; в этом значении данный термин употребляется, например,