§ 4. Правовая природа традиции

Применительно к договорам, направленным на отчуждение имущества,

законодатель ограничился лишь указанием, что право собственности

у приобретателя вещи «возникает с момента ее передачи»

(п. 1 ст. 223 ГК), оставляя доктрине и правоприменителю судить о

содержании понятия «передача», т. е. о том, достаточен ли для наступления

указанного эффекта сам «голый» факт перехода вещи из имущества

одного лица в имущество другого, хотя бы и осуществленного

1 См.: Красавчиков О. А. Указ. соч. С. 157.

Глава I. Чистое волеизъявление, предоставление и их недействительность

посредством их собственных действий, или же требуется еще и соответствующая

направленность воли передающего и получающего,

объективированная в акте передачи.

Эта неопределенность нередко служит отрицанию за традицией

качеств юридической сделки. Часто можно встретить рассуждение

примерно такого характера: с передачей вещи закон, как следует из

текста п. 1 ст. 223 ГК, связывает лишь момент перехода права собственности,

но сам этот переход, как и иные правовые последствия,

уже определен в договоре, во исполнение которого и совершается

передача и к которому она не в состоянии добавить ничего нового;

следовательно, последняя не имеет правовой направленности, а если

и имеет, то таковая индифферентна для права.

В этом рассуждении упускаются, однако, из виду три важных

момента: во-первых, что передача вещи является хотя и зависимым

от основного договора, но все-таки относительно автономным актом,

во-вторых, что переход права собственности обусловлен передачей,

и в-третьих, что последняя является добровольным актом. Рассмотрим

эти положения подробнее.

1. Относительная автономность традиции. Основной консенсуальный

договор (например, купли-продажи) считается, как известно,

заключенным в момент достижения соглашения по всем его существенным

условиям. Передача вещи, направленная на исполнение

основного договора и имеющая подчиненный, зависимый от

него характер, выступает по отношению к нему все же актом внешним,

а потому относительно автономным. Между тем встречается

мнение, в соответствии с которым конструкция основной договор –

передача предстает как «структурная особенность сложного юридического

состава сделки, завершенность которого требует не только

волеизъявления, но и совершения определенного действия – передачи

вещи кредитору»1. Однако такое решение могло бы быть отчасти

верным, очевидно, применительно лишь к реальным договорам,

таким как заем или рента, в которых передача выполняет не исполнительную,

а конститутивную функцию2. Не имеет отношения

1

Синицын С. А. Концепция вещного договора в германской и российской цивилистике:

дискуссионные аспекты // Законодательство. 2004. № 7. С. 8.

2 «Отчасти» – поскольку акципиент до такой передачи не является кредитором,

как называет его автор цитированного высказывания, ибо еще не существует обязательства,

с совершением же передачи он становится должником.

§ 4. Правовая природа традиции

к делу и выведенное из п. 1 ст. 223 ГК само по себе верное положение

о том, что в основании традиции лежит основной договор, поскольку

оно имеет значение лишь для решения вопроса о каузальности

или абстрактности традиции, и на него нельзя опираться, утверждая,

что «в этих условиях бессмысленно ставить вопрос об

автономии обязательственного договора и традиции вещи»1. Если

проводить аналогию с германским правом, то, говоря об автономности

традиции, мы подразумеваем разъединение, отделенность традиции

от обязательственного договора (Trennungsprinzip), а не ее абстрактность

(Abstraktionsprinzip), что, конечно, далеко не одно и то же.

2. Обусловленность перехода права собственности традицией.

Действительно, закон связывает с передачей момент возникновения

вещного эффекта, однако это не означает, что сама передача

является лишь простой точкой на временнoм отрезке, моментом,

наступление которого неизбежно. Состоится ли передача или нет,

это при заключении основного договора достоверно не известно,

а значит, неизвестно также, состоится или нет переход права собственности.

Следовательно, традиция, определяя момент перехода

права собственности, выступает вместе с тем и необходимым условием

такого перехода.

3. Добровольность традиции. Основной договор, по общему правилу,

лишь обязывает к совершению передачи, т. е. имеет сугубо

обязательственный эффект. Хотя традент в силу этого договора

обязан передать вещь, исполнение данной обязанности в конечном

счете зависит от его воли2, равно как и от воли акципиента,

который должен совершить соответствующие действия по принятию

вещи. Иными словами, традиция является потестативным

условием перехода права собственности. Отрицать это означало бы

признать наличие передачи и в тех случаях, когда приобретатель

1

Синицын С. А. Указ. соч. С. 11.

2 Предусмотренная ст. 398 ГК возможность отобрания подлежащей передаче индивидуально-

определенной вещи у должника не противоречит тезису о добровольности

традиции, поскольку такое отобрание (а) возможно лишь в отношении индивидуально-

определенных вещей, (б) применимо только при условии, что эти вещи сохраняются

во владении должника, т. е. не уничтожены, не потреблены, не утрачены

иным образом и не переданы другим лицам, и, наконец, (в) собственно передачей в

смысле п. 1 ст. 223 ГК не является, а представляет собой реализацию особого, охранительного,

притязания кредитора.