Глава II. Реституционные отношения сторон недействительной сделки

все большей вульгаризацией представлений о реституции в советской

и особенно постсоветской цивилистической доктрине, один

из представителей которой, не приведя против данного взгляда ни

одного веского аргумента, охарактеризовал его как «наиболее примитивные

и отсталые юридические представления»1, потребовалось

вновь вернуться к этому вопросу и еще раз, возможно слишком

подробно, обосновать изложенную выше концепцию реституции

владения.

§ 12. Компенсационная реституция

Выяснив природу реституционного обязательства, направленного

на истребование индивидуально-определенной вещи (реституция

владения), обратимся ко второй разновидности реституции –

компенсационной, состоящей в возмещении стоимости полученного

по недействительной сделке в деньгах.

Такое обязательство, денежное по своему предмету, возникает

прежде всего тогда, когда переданная по недействительной сделке

вещь не сохранилась у получателя либо предоставление выразилось

не в передаче вещи, а в выполнении работ или оказании услуг. Заметим,

что в п. 2 ст. 167 ГК обязанность по возмещению стоимости

полученного в деньгах при невозможности его возврата в натуре

внешне сформулирована как безусловная, не зависящая от вины

стороны недействительной сделки или каких-либо иных обстоятельств.

Это также зачастую служит основанием для объявления рес

и в целом континентальному праву» (там же, сн. 1). Подобный вывод не согласуется

со всем сказанным выше, а также с изложенным мной в другой работе, на которую

ссылается автор (Тузов Д. О. Реституция и реституционные правоотношения в гражданском

праве России. С. 232–245), о природе виндикационного притязания и о соотношении

между виндикацией и реституцией владения. Ибо если между ними констатируется

тождество, то о какой конкуренции исков может идти речь? Вспомним

также о том, как решается вопрос о возврате сохранившихся в натуре вещей, переданных

по недействительным сделкам, в зарубежном, в том числе континентальном,

праве (см. выше, § 7), которому, как справедливо указывает В. С. Ем, конкуренция

исков «не свойственна», но которому так же чуждо представление о реституции как

каком-то особом средстве для возврата сторонам недействительной сделки сделанных

ими предоставлений.

1

Скловский К. Некоторые проблемы реституции. С. 110.

§ 12. Компенсационная реституция

титуции самостоятельным охранительным средством, стоящим вне

системы классических гражданско-правовых способов защиты. На

практике такое толкование может приводить к применению компенсационной

реституции без учета фундаментальных цивилистических

принципов, определяющих бремя несения риска случайной

гибели или повреждения имущества, устанавливающих основания и

условия гражданско-правовой ответственности и др.1 Но является

ли обязанность компенсировать стоимость полученного в деньгах

действительно безусловной?

Думается, что нет. Наличие этой обязанности не вызывает сомнений

в тех случаях, когда невозможность натуральной реституции сопряжена

с возникновением на стороне получателя имущественной

выгоды, состоящей либо в неосновательном получении имущества

(если, например, вещь, подлежащая возврату, возмездно отчуждена

третьему лицу), либо в его неосновательном сбережении (например,

если вещь потреблена самим получателем). В этой части реституционное

правоотношение принимает форму обязательства из неосновательного

обогащения, и объем реституции должен определяться размером

обогащения получателя2. Такой вывод следует из того, что в рас

1 Ср.: Тузов Д. О. Реституция в гражданском праве: Автореф. дис. ... канд. юрид.

наук. Томск, 1999. С. 16: «Если исходить из буквального смысла п. 2 ст. 167 ГК, устанавливающего,

что при невозможности возврата полученного по недействительной

сделке в натуре возмещению подлежит его стоимость в деньгах, компенсационная

реституция предстает как безусловная обязанность получателя возместить другой стороне

недействительной сделки реальный ущерб, вызванный невозможностью возврата

полученного, независимо от того, в результате чьих действий и по чьей вине наступила

эта невозможность. Но такое понимание реституции противоречит основным началам

гражданского права, игнорирует правила о бремени несения риска случайной

гибели вещи (ст. 211 ГК) и об ответственности за невозможность исполнения обязательства

(п. 1 ст. 416 ГК), а потому, конечно же, неприемлемо. Совершенно ясно, что

п. 2 ст. 167 ГК не может применяться изолированно, вне связи с другими нормами».

Этот фрагмент практически дословно, но без какой-либо ссылки на источник заимствования

воспроизводит в своей докторской диссертации Ю. П. Егоров (см.: Егоров

Ю. П. Указ. автореф. С. 43; он же. Правовой режим сделок как средств индивидуального

регулирования. Новосибирск: Наука, 2004. С. 311 сл.). Подобные факты, все

чаще встречающиеся в нашей цивилистической литературе, не могут не тревожить.

2 См. также: Флейшиц Е. А. Указ. соч. С. 220, 223, 225; Толстой Ю. К. Содержание

и гражданско-правовая защита права собственности в СССР. С. 114 сл; Рабинович

Н. В. Указ. соч. С. 114 сл., 117, 129 сл., 152. То, что отношения сторон ничтожной

сделки «регулируются правилами о неосновательном обогащении», отмечает также

А. П. Сергеев (Сергеев А. П. Указ. соч. С. 18). Остается, однако, непонятным: почему