8 Января 1957 года Кларисса отвезла мужа к королеве, чтобы он подал в отставку.

Ему было пятьдесят девять лет. Он столько лет мечтал стать главой правительства

и так быстро потерял эту должность.

В апреле он поехал в Бостон на новую операцию, одну из многих, которые его ждали.

Будущее было не ясно, у них не было даже своего дома. Но Кларисса радовалась

тому, что наконец-то Энтони с ней и не надо делить мужа с политикой. Она сама

готовила. Соседка приходила убираться. Потом Энтони засел за мемуары. Он вновь

был занят, это принесло деньги, но Кларисса была огорчена. Энтони опять

принадлежал не ей, и в доме опять появилась масса людей, которые привозили ему

бумаги. В 1961 году Иден принял титул графа. В 1976 году его состояние резко

ухудшилось. Он умер 14 января 1977 года, немного не дожив до восьмидесяти.

Идена сменил Гаролд Макмиллан, который в войну служил в Северной Африке вместе с

Дуайтом Эйзенхауэром, что позволило восстановить отношения между двумя странами.

Когда после назначения премьер-министром Макмиллан отправился в ресторан, чтобы

насладиться устрицами и шампанским, он получил личное сердечное послание из

Белого дома.

Война на Ближнем Востоке совпала с другой драматической историей 1956 года —

восстанием в Венгрии. Венгры желали очищения от сталинского наследства.

Интеллигенция требовала смены руководства, в первую очередь — хозяина страны

Матьяша Ракоши, и реабилитации всех репрессированных в сталинские времена.

После смерти Сталина новый председатель Совета министров Маленков посоветовал

венграм поделить посты руководителей партии и правительства. Матьяш Ракоши

остался первым секретарем ЦК Венгерской партии трудящихся. Известный экономист

Имре Надь возглавил правительство. Надь попытался провести либерализацию

экономического курса, улучшить положение в деревне и отказаться от программы

сверхиндустриализации. Он увеличил зарплату рабочим, разрешил крестьянам

выходить из кооперативов.

«Премьер-министром назначили Имре Надя, — писал будущий президент Венгрии Арпад

Генц. — И случилось чудо — Имре Надь впервые за пять лет назвал вещи своими

именами. Миллионы людей в прямом смысле слова рыдали у репродукторов».

Но его противники во главе с Ракоши оказались сильнее. Прежде всего потому, что

в Москве произошли важные перемены. В феврале 1955 года Хрущев убрал Маленкова с

поста председателя Совета министров, показав, что партийный аппарат важнее

правительства. Так же поступил в Венгрии Матьяш Ракоши. Надя, как «правого

уклониста», сняли со всех постов, вывели из политбюро и из ЦК.

Но его усилиями в Венгрии уже исчезла атмосфера страха. Интеллигенция искала

пути выхода из кризиса. Это вызывало возмущение советских дипломатов. Они глазам

своим не верили, читая призывы к свободе и требования наказать палачей,

хозяйничавших в стране в сталинские времена.

В начале октября в Будапеште перезахоронили останки расстрелянного по ложному

обвинению секретаря ЦК Ласло Райка. В Будапеште в демонстрации приняло участие

около двухсот тысяч человек. Группа студентов попыталась проникнуть на радио,

чтобы зачитать свои требования. В них стали стрелять. Тогда демонстранты

захватили несколько складов с оружием — в штабах гражданской обороны и в

полицейских участках. В городском парке демонстранты свергли гигантскую статую

Сталина. Остались только сапоги. Демонстрация превратилась в народное восстание.

Власть утратила контроль над городом, оказавшимся во власти революционной стихии.

Москва приказала, как в пятьдесят третьем в Берлине, вывести на улицы советские

танки. Думали, что все сразу закончится. Но появление советских войск было

воспринято как оккупация. Это породило всплеск патриотических чувств. Венгерская

армия советским войскам не помогала, солдаты переходили на сторону восставших.

Хрущев решил, чтобы окончательно не ссориться с венграми, убрать войска из

Будапешта. Но как только советские войска ушли, в венгерской столице вновь

пролилась кровь. Одно событие не было связано с другим, но сторонники жесткой

линии говорили — стоило нашим солдатам покинуть город, там началось

смертоубийство.

На площади Республики перед зданием горкома партии толпа расправилась с

сотрудниками управления госбезопасности и горкома партии. Осталось неясным, как

это произошло. По мнению историков, первыми огонь открыли охранявшие здание

венгерские чекисты. В ответ толпа устроила резню, погибли два десятка человек во

главе с секретарем горкома Имре Мезе. Ненавидимых венграми офицеров

госбезопасности опознавали по одинаковым желтым ботинкам, которые им выдавали в

хозяйственном отделе.

Как раз в эти дни началась война на Ближнем Востоке. На фоне казавшегося

неминуемым поражения Египта Москва не хотела терпеть второго поражения в Венгрии.

Тем более что стало ясно: Соединенные Штаты, Запад ничего не предпримут. Это

изменило настроения в Кремле.

— Если мы уйдем из Венгрии, — говорил на президиуме ЦК Хрущев, — это подбодрит

американцев, англичан и французов. Они это поймут как нашу слабость и будут

наступать. К Египту мы тогда прибавим Венгрию. Партия нас не поймет.

Венгрия пала жертвой холодной войны. Социалистический блок не мог показать свою

внутреннюю слабость: отпустишь одного, уйдут и другие.

В откровенных беседах между собой Хрущев и его товарищи и не думали говорить,

что события в Венгрии — дело рук Запада, западной агентуры. Они прекрасно

понимали, что восстал народ. И единственное, на что они могут положиться, — это

советская армия.

На Западе не предполагали, что Москва решится силой подавить восстание.

Единственный, кто предсказал военное вмешательство Советского Союза в венгерские

дела, был британский посол в Будапеште Лесли Фрай. Но его высмеяли.

В январе 1957 года Эйзенхауэр объявил о намерении Америки защищать весь

свободный мир:

— Во-первых, жизненно важные интересы Америки распространяются на весь земной

шар, охватывая оба полушария и каждый из континентов. Во-вторых, у нас имеется

общность интересов с каждой из наций свободного мира. В-третьих,

взаимозависимость интересов требует уважения прав и мира для всех народов.

Но Запад не переходил за разграничительную линию. Соединенные Штаты ничего не

сделали, когда советские войска раздавили танками венгерское восстание, хотя

советская пропаганда и утверждала, что НАТО готовится к вторжению в Венгрию.

Запад не собирался воевать из-за Венгрии и даже не попытался воздействовать на

Москву дипломатическими средствами. Америка наблюдала за происходящим со стороны.

Каждый окучивал свою делянку. Хотя в Москве были уверены, что Запад только и

думает о разрушении социалистического лагеря, это было ошибкой. Запад не так уж

сильно интересовало происходящее за железным занавесом.

В Москве возникла идея сформировать в Будапеште надежное правительство, раз

нынешнее ведет себя «неправильно». Во главе поставили Яноша Кадара. После войны

он был министром внутренних дел, участвовал в организации политических процессов,

а потом сам стал жертвой столь же ложного обвинения. Кадара приговорили к

пожизненному заключению. В 1954 году его реабилитировали и вернули на партийную

работу. Советский посол в Венгрии Юрий Владимирович Андропов ему не доверял. Но

выбор был небогатый, и Хрущев остановился на Яноше Кадаре.

1 ноября 1956 года на венгерскую территорию по приказу маршала Конева вступили

новые части Советской армии. Имре Надь сделал последнее заявление по радио:

— Сегодня на рассвете советские войска начали наступление на нашу столицу с

очевидным намерением свергнуть законное демократическое венгерское правительство.

Наши войска ведут бои.

3 ноября в здании парламента начались переговоры о выводе советских войск.

Венгерскую делегацию возглавил министр обороны генерал Пал Малетер. Вечером

посол Андропов пригласил делегацию в советский военный городок, там всех

арестовали. Обезглавив венгерскую армию, на следующее утро, 4 ноября, начали

операцию «Вихрь» — советские войска приступили к захвату Будапешта. Маршал Конев

приказал войскам «оказать братскую помощь венгерскому народу в защите его

социалистических завоеваний, в разгроме контрреволюции и ликвидации угрозы

возрождения фашизма».

Большая часть венгерских вооруженных сил не оказала сопротивления, понимая, что

это бессмысленно. Но некоторые части предпочли вступить в бой. К ним

присоединились тысячи повстанцев. Маршал Конев в Будапеште действовал так же,

как и в Берлине в 1945 году, где в штурме города участвовало большое количество

танков и самоходной артиллерии. Повстанцы забрасывали их ручными гранатами и

бутылками с воспламеняющейся смесью — из подвалов и со всех этажей зданий.

В Берлине пехота зачищала здания, спасая свои танки. Провести такую же зачистку

в Будапеште было невозможно. Но благодаря очевидному превосходству в силах

советские войска один за другим подавили очаги сопротивления массированным

применением артиллерии и танков. Дольше всех сражались рабочие кварталы.

Председатель КГБ Иван Александрович Серов дал указание особым отделам дивизий,

вступивших в Венгрию, арестовывать всех организаторов мятежа, оказывающих

сопротивление, а также тех, кто «подстрекал и разжигал ненависть народа к

коммунистам и сотрудникам органов госбезопасности».

Искали агентов Запада. Но в реальности западные спецслужбы не имели отношения к

венгерским событиям. Резидент ЦРУ в Вене вспоминал:

— Это были очень печальные дни. Совершенно беспомощные, мы наблюдали за тем, как

Советы готовятся сокрушить революцию.

Начальник оперативного управления ЦРУ Фрэнк Визнер бросился к венгерской границе.

Он увидел, как после подавления восстания беженцы хлынули на Запад. У Визнера

началась депрессия. Он провел в больнице полгода, его лечили электрошоком. Он

вернулся на службу и был отправлен резидентом в Лондон. Думали, что он сумеет

восстановиться, но он так и не справился с собой. Летом 1958 года у него

произошел нервный срыв. В 1965 году Фрэнк Визнер застрелился.

Бомба как аргумент в политике