1953 Года улетел в Тегеран, прихватив с собой на сто тысяч долларов мелких

иранских денег — раздавать протестующим на улицах. В то время в американских

паспортах указывались особые приметы его владельца. Малограмотный инспектор

иранской пограничной стражи с трудом ознакомился с паспортом и решил, что имя

американца звучит так: «Мистер Шрам на лбу».

Кермит Рузвельт решил, что это неплохое начало для его миссии.

Когда Мосаддык закрыл британское посольство в Тегеране, Кермит Рузвельт подумал,

что это благоприятный момент для ЦРУ. Англичане столько лет выстраивали здесь

подпольную сеть, и теперь она осталась без руководства. Кто-то должен ее

возглавить. Сотрудники ЦРУ поехали на Кипр, где обосновались изгнанные из

Тегерана британские разведчики. Те не хотели раскрывать имена своих агентов и

доверенных лиц, но все же сообщили, что их главные агенты — братья Рашидян, с

которыми они связываются три раза в неделю по радио и которые получают десять

тысяч фунтов в месяц — очень большие деньги. Они делали все, чтобы

дестабилизировать ситуацию в Иране. Муллы, политики, журналисты резко

критиковали премьер-министра.

Кермит Рузвельт разработал такой план. Сначала массированная кампания критики

Мосаддыка, потом верные шаху офицеры требуют его отставки, толпа захватывает

улицы, и тогда новый премьер-министр устанавливает порядок.

Проблема у Рузвельта возникла с тридцатидвухлетним шахом, нерешительным от

природы. Он ненавидел принимать решения. Ему не хватало морального мужества, и

его легко можно было запугать. Большие усилия были потрачены на то, чтобы

пробудить мужество в самом шахе. Натравили на него его сестру — решительную

принцессу Ашраф, которая вовсе не была похожа на брата.

Поначалу Кермит Рузвельт терпел неудачи. Мосаддык обещал, что Иран станет «сражаться

до конца». Его поддержала вся страна. И левые, и священнослужители повторяли,

что иранцы готовы умереть, защищая свою честь. Но контраст между амбициозными

мечтами и жестокой реальностью нищей жизни становился все более очевидным.

«Мосаддык был честным, но сумасбродным и непредсказуемым человеком, — вспоминают

современники. — По большей части из-за болезни он руководил делами либо лежа в

постели, либо с балкона обращаясь к толпе, собравшейся у его дома. Обличая

западный империализм, Мосаддык имел склонность плакать и переходить на крик».

Шах согласился сделать новым главой правительства отставного генерала Фазлолла

Захеди, который получил большие деньги от ЦРУ.

Шах честно предупредил Кермита Рузвельта:

— Если по несчастливому стечению обстоятельств дела пойдут не так, мы с

императрицей улетим в Багдад.

15 Августа 1953 года после полуночи на двух джипах и с грузовиками, полными

солдат, командир императорской гвардии полковник Нематолла Назири отправился к

Мосаддыку с фирманом — шахским повелением отправить его в отставку. Полковник,

который командовал семьюстами солдатами, был лоялен шаху. Полковник должен был

блокировать начальника Генерального штаба, чтобы армия не выступила на защиту

премьер-министра. Но начальник штаба отсутствовал в своем доме. Там было пусто:

ни слуги, ни швейцара у входа. Полковник почему-то не насторожился. А начальник

штаба уже поднял по тревоге своих солдат. Когда полковник прибыл к дому

Мосаддыка, его разоружили. Начальник Генерального штаба назвал его предателем и

отправил в тюрьму.

Мосаддык выступил по радио и сообщил, что сорвана попытка государственного

переворота, организованная шахом и иностранными элементами. Услышав это,

испуганный шах в сопровождении шахини Сорейи, собрав вещи, сел в двухмоторный «бичкрафт».

Шах занял кресло пилота и взял курс на Багдад. Оттуда они улетели в Рим, где

нашли убежище. Министр иностранных дел Ирана Хусейн Фатеми на митинге назвал

шаха предателем.

Начальник иранского отдела в ЦРУ Джон Уоллер отправил Кермиту Рузвельту шифровку:

возвращайтесь. Рузвельт мог улететь вместе с генералом Захеди и другими на

самолете американского военно-воздушного атташе. Но он не хотел покидать поле

боя. Он не считал кампанию проигранной. У него в руках была мощная агентурная

сеть, и генерал Захеди был вполне популярным среди военных. Рузвельт решил

распространить широко по городу шахский фирман о назначении генерала Захеди. В

Вашингтоне никто не разделял его оптимизма. Фактически он продолжал действовать

в одиночку.

Мосаддык был уверен, что победил. А люди вновь и вновь выходили на улицы,

протестуя против правительства, которое ничего не делает, чтобы жизнь стала

лучше. Ему и в голову не приходило, что может последовать вторая попытка его

свергнуть. Он наивно велел полиции не мешать людям выходить на демонстрации.

Искренний по натуре Мосаддык по-детски верил другим людям. Его не сложно было

растрогать. Однажды к нему пришел американский посол и стал жаловаться, что

демонстранты угрожают даже семьям американцев. К тому времени вместо Грейди,

который поддерживал иранских националистов, в Тегеран отправили послом Лоя

Гендерсона. Он считал Мосаддыка «сумасшедшим, вступившим в союз с русскими».

Мосаддык возмутился и прямо в присутствии посла отправил полицию разогнать

демонстрацию, которая на сей раз состояла из его верных сторонников. Потом он

вообще запретил все демонстрации и приказал военным исполнить его приказ.