23 Июня Молотов ответил, что приедет. Он предложил встретиться в Париже. Своим

союзникам Чехословакии, Венгрии и Польше Москва посоветовала тоже готовиться к

конференции. Это была обнадеживающая новость. Молотов прибыл в Париж с сотней

экспертов. Как минимум, это означало, что к идее Маршалла отнеслись серьезно.

Молотов предложил, чтобы все страны составили перечень своих нужд, отправили его

в Вашингтон и получили столько денег, сколько нужно. Западные партнеры

предлагали иной путь. Сначала изучить состояние экономики каждой из стран,

подсчитать ресурсы, составить единый план действий, чтобы прежде всего помогать

друг другу и объединять экономики, и только после этого просить у американцев

деньги.

Европа веками жила экономическим национализмом, протекционизмом и автаркией.

Теперь торжествовали иные принципы: надо было избавляться от барьеров на пути

свободной торговли. Такая открытость, необходимость дать полную информацию о

ресурсах и экономическом потенциале советских руководителей не устраивала.

2 Июля Молотов сказал, что все это нарушает принцип суверенитета, европейские

страны жертвуют своей самостоятельностью и это приведет к расколу Европы. В

определенном смысле он был прав. Но европейские страны знали, по какую сторону

железного занавеса они желают находиться. Советская делегация покинула Париж.

В заявлении советского правительства говорилось: «США претендуют на то, чтобы

был создан Руководящий Комитет, который составил бы экономическую программу для

европейских стран… Делегация СССР усмотрела в этих претензиях желание вмешаться

во внутренние дела европейских государств, навязать им свою программу,

затруднить им сбывать свои излишки туда, куда они хотят, и таким образом

поставить экономику этих стран в зависимость от интересов США…»

Британский министр иностранных дел Эрнест Бевин шепнул своему помощнику:

— Мы присутствуем при рождении западного блока.

Сталин упустил случай сорвать план Маршалла. Если бы Молотов не уехал из Парижа,

конгресс, вполне возможно, сам бы загубил эту идею: конгрессмены и сенаторы вряд

ли согласились бы отдать деньги своих избирателей советскому режиму, не имея

возможности проконтролировать использование каждого доллара.

Аверелл Гарриман заметил:

— Дядя Джо опять нам помог.

Холодная война разгорелась в немалой степени из-за того, что Запад и Советский

Союз неправильно оценивали намерения друг друга. Каждая из сторон считала, что

другая проводит в жизнь тщательно разработанный дьявольский замысел. И тут же

принимались ответные меры. Чем больше одна сторона верила созданному ею же

образу другой стороны, тем сильнее становилась взаимная враждебность.

4 июля министры иностранных дел Англии Эрнест Бевин и Франции Жорж Бидо

пригласили двадцать две страны Европы — все, кроме Советского Союза и

франкистской Испании, — участвовать в широком совещании в Париже.

Чехословакия, Польша и Венгрия приняли приглашение. Болгария и Албания выразили

интерес. Югославия и Румыния ответили, что должны проконсультироваться с Москвой.

5 июля Москва оповестила своих союзников, что не станет участвовать в плане

Маршалла, но другие страны вольны это сделать. Однако через день, когда

восточноевропейские делегации уже собрались в Париж, последовало новое указание:

никуда не ездить, план Маршалла затеян ради формирования антисоветского блока.

Проблема возникла с Чехословакией.

После освобождения страны от немецких войск в Прагу — в отличие от других

восточноевропейских стран — вернулись прежние лидеры: президент Эдуард Бенеш и

министр иностранных дел Ян Масарик. Первое время Бенеш и Масарик умудрялись

ладить и с западными державами, и с Советским Союзом. Сформировали коалиционное

правительство, которое возглавил коммунист Клемент Готвальд. Казалось, и в

советской зоне влияния может существовать многопартийная демократия.

— Социалистические мероприятия, — говорил президент Бенеш, — следует

осуществлять мирным путем без диктатуры пролетариата, без применения

определенных теорий марксизма-ленинизма. Я думаю, что в развитии человечества мы

достигли уже такого периода, когда это стало возможным.