3 Мая 1971 года на четырнадцатом пленуме цк Вальтер Ульбрихт покорно попросил

освободить его от обязанностей первого секретаря:

— Мой возраст и моя ответственность перед Центральным комитетом, перед партией и

народом не позволяют мне далее заниматься столь напряженной деятельностью.

Пришло время передать эти функции в более молодые руки.

Хонеккера избрали генеральным секретарем. Вальтер Ульбрихт, отметив свое

восьмидесятилетие, через два года умер. Похороны ему устроили пышные.

Хонеккер сильно изменился. От былой демократичности не осталось и следа. К

Брежневу и его соратникам Хонеккер относился без всякого пиетета. Он стал

улучшать жизненный уровень ГДР за счет денег, получаемых от Западной Германии.

Причем советские представители заметили, что о контактах с Западом их ставят в

известность постфактум.

Глава правительства Вилли Штоф предупреждал Москву, что Хонеккер — националист и

думает только о том, как укрепить связи с Западной Германией. Доверенные люди

Штофа часто беседовали на сей счет с советским послом и с главой

представительства КГБ в ГДР. Фактически они просили помочь сменить генерального

секретаря. Помощники Штофа передавали в посольство и представительство КГБ

секретные материалы — для того, чтобы показать гибельность линии Хонеккера.

Эрих Хонеккер об этом знал. Он, в свою очередь, несколько раз пытался отправить

Вилли Штофа в отставку. Но Москва не хотела нарушать баланс сил в Восточном

Берлине и не позволяла Хонеккеру избавиться от Штофа. Советских руководителей

устраивала такая ситуация в руководстве ГДР, при которой члены политбюро

вынуждены были за помощью и советом обращаться к Москве…

В Советском Союзе очень дорожили Восточной Германией, которая находилась на

передовой холодной войны. Группа советских войск в Германии в шестидесятых годах

состояла из десяти танковых и десяти стрелковых дивизий — триста пятьдесят тысяч

солдат и офицеров, семь с половиной тысяч танков, девятьсот самолетов.

Министр обороны маршал Родион Малиновский, выступая на партийной конференции

Группы советских войск, сравнил ее со стрелой туго натянутого лука:

— Если возникновение угрозы войны заставит метнуть стрелу, то остановить ее

сможет только пролив Ла-Манш, и то на время…

Национальная народная армия ГДР считалась в Организации Варшавского договора

самой боеспособной после советской и занимала первую линию обороны против Запада.

За надежность армии отвечало первое главное управление министерства

госбезопасности ГДР. Военные контрразведчики сопровождали заботливым вниманием

каждого немца в военной форме — от первого медосмотра до демобилизации. Еще во

время призыва решался вопрос, где будет служить новобранец. Если призывник

казался «ненадежным», его отправляли в глубь страны. Надежным доверяли службу на

границе с капиталистической ФРГ.

Некоторое время советский посол сохранял влияние на генерального секретаря. В

выходные дни Петр Абрасимов приезжал к Хонеккеру на его двухэтажную дачу в

поселке Вандлиц. Хонеккер сам открывал гостю калитку, его жена Марго угощала

чаем.

Хонеккер научился выступать и вести переговоры без шпаргалки, непринужденно,

казался открытым, компетентным и убежденным в своих идеях. За ним была репутация

отважного борца с нацизмом, человека, сидевшего в концлагере. С годами Хонеккер

становился все более самоуверенным. Ему докладывали о потрясающих успехах

экономики ГДР, и он верил.

Советские дипломаты и разведчики знали, что руководитель братского государства

Вальтер Ульбрихт вел себя очень уверенно и безжалостно. Если советский дипломат

делал или говорил нечто, что ему не нравилось, он добивался отправки советского

товарища домой. Эрих Хонеккер был еще жестче. Тогдашний советский посол в ФРГ

Валентин Фалин пишет, как после его несколько критических замечаний в адрес

линии Хонеккера за ним установили слежку спецслужбы ГДР. Генерал Фадейкин

предупреждал Фалина: будь поаккуратнее, помни, что находишься под прицелом.

«Существование в изоляции, — считает Валентин Фалин, — обострило у властей ГДР

комплекс неполноценности. И невольно влечет к жестким выражениям».

Министерство госбезопасности ГДР возглавлял Эрих Мильке, его считали преданным

Ульбрихту. В реальности он был служакой, который верно служит хозяину — пока он

не меняется. Когда Ульбрихт был руководителем партии, Мильке второму секретарю

ЦК Хонеккеру ничего не докладывал. Министр госбезопасности вообще долгое время

скептически относился к Хонеккеру, себя считал более значительным деятелем

рабочего движения. А жену Хонеккера Марго просто ненавидел.

Министр госбезопасности на всех собирал материалы. В частности, Мильке пытался

выяснить, при каких обстоятельствах в нацистские времена Хонеккер бежал из

тюрьмы, — не означает ли это, что он был завербован гестапо? Когда надо было

произнести тост в честь генерального секретаря, Мильке первоначально имя

Хонеккера опускал, потом привык и верно служил новому хозяину.

Спецслужбы ГДР сломали карьеру канцлера ФРГ Вилли Брандта, которому Восточная

Германия была столь многим обязана. Брандт вынужден был уйти в отставку, когда

выяснилось, что его личный референт Гюнтер Гийом вместе со своей женой много лет

работали на разведку ГДР. Вот так в результате успешной работы восточно-германской

разведки новым канцлером стал Гельмут Шмидт, занявший более жесткую позицию в

отношении Советского Союза и ГДР. В годы Второй мировой обер-лейтенант вермахта

Шмидт воевал на Восточном фронте. Его танковая дивизия пыталась взять Ленинград.

Ему повезло, он остался жив.

Гельмут Шмидт в августе 1945 года был отпущен из британского лагеря для

военнопленных. Ему было двадцать шесть лет, из них восемь он прослужил в

вермахте.

— Я ничего не знал о мире, — вспоминал он много позже, — я не слышал слово «демократия».

В конце войны я сказал своему командиру: «Мы делаем глупость. Нам надо

сдерживать Советы и позволить американцам продвинуться как можно дальше».

Командир ответил: «Шмидт, я сделаю вид, что ничего не слышал». Я никогда не

воспринимал американцев и англичан как врагов, хотя я из Гамбурга, где за неделю

англичане убили тридцать тысяч человек. Но гамбуржцы — англофилы со времени

Наполеоновских войн и возмущались не столько англичанами, сколько Герингом,

который не сумел их защитить.

В Социал-демократической партии Гельмут Шмидт считался экспертом по военным

вопросам и три года был министром обороны. Он и стал бить тревогу по поводу

новых советских ракет средней дальности, нацеленных на Западную Европу.

Советские военные хотели разместить «Пионеры» еще и на Чукотке, чтобы под ударом

оказалась территория Соединенных Штатов. Но там вечная мерзлота, необжитая

территория. На такие непосильные для страны расходы все же не пошли. А вот

установка «Пионеров» вдоль западных границ шла стремительными темпами.

Американцы фиксировали, что каждую неделю появляются две новые ракеты. Всего

было поставлено на вооружение шестьсот пятьдесят ракет. У каждой три боеголовки.

Начальник Генштаба маршал Ахромеев показал дипломату Юлию Квицинскому карту

объектов НАТО в Европе, по которым должен быть нанесен ядерный удар; на ней

значилось девятьсот с лишним целей. На каждую цель для верности было наведено

несколько ядерных боезарядов.

Канцлер Шмидт просил Москву прекратить развертывание СС-20. Он пытался объяснить

советскому руководству, что оно играет в опасную игру:

— Эти ракеты нарушают баланс сил в Европе, и я обязан предпринять какие-то меры.

Если вы будете продолжать установку ракет, я потребую от американцев принять

меры.

Советские руководители пропустили слова канцлера мимо ушей. Шмидт вспоминал:

— Я спрашивал потом Михаила Горбачева: «Разве вы не были членом политбюро, когда

размещали ракеты СС-20? Каждая несла три боеголовки индивидуального наведения.

Одной ракетой вы могли стереть с лица земли три немецких города — Гамбург,

Бремен, Ганновер. Зачем вам нужно было нам угрожать?» Горбачев ответил — и у

меня нет оснований сомневаться в его словах: «Политбюро этого не решало. Старик

сделал это сам вместе с армией». Старик — это Брежнев. Новые советские ракеты

средней дальности меняли баланс сил, большинство из них были нацелены на ФРГ.

— Вы боялись, что русские пустят их в ход? — спрашивали журналисты Шмидта.

— При Брежневе, скорее всего, этого бы не произошло. Я знал, что он

действительно боялся войны. Но я понимал, что при другом советском руководителе

события могут пойти иначе. Особенно если учесть крайне нервное состояние

немецкого населения, которое может не выдержать давления и выбросить лозунг: «Лучше

был красным, чем мертвым».

Гельмут Шмидт проявил настойчивость, и в декабре 1979 года НАТО сделало ответный

ход: приняло решение разместить в Западной Европе четыреста шестьдесят четыре

новые крылатые ракеты наземного базирования «Томагавк» и заменить сто восемь

устаревших ракет «Першинг» модернизированными ракетами «Першинг-2».

В Москве очень рассчитывали на антивоенное движение, надеялись настроить

общественное мнение Западной Европы против Соединенных Штатов. Предупреждали,

что в случае войны Советскому Союзу придется нанести удар по густонаселенной

Европе, которая неразумно разрешает американцам размещать у себя новые ракеты.

Но это только породило всплеск антисоветских чувств. И страх.

Вновь, как в пятидесятых годах, заговорили о том, можно ли спастись от ядерной

бомбы, каковы возможности гражданской обороны. Военные всегда исходят из того,

что способны выиграть любую войну, в том числе ядерную. Развитая система

гражданской обороны спасет население и сохранит промышленный потенциал, надо

лишь научить людей вести себя правильно.

Впрочем, более трезвые голоса звучали пессимистически:

— Какая гражданская оборона может защитить от взрыва шести тысяч ядерных

боеголовок? Выбор здесь только один — погибнуть на открытом месте или в норе,

быть зажаренным или сваренным заживо. Невозможно защититься против того

количества боеголовок, которое СССР и США развернули друг против друга.

В Москве надеялись расколоть Запад, поладить с Европой и оставить Соединенные

Штаты в изоляции. Но в трех ключевых столицах — в Бонне, Париже и Лондоне — на

первых ролях оказались сторонники жесткой линии.

Премьер-министр Маргарет Тэтчер решила разместить на территории своей страны сто

сорок четыре крылатые ракеты и тем самым доказала, что Англия — самый надежный

американский союзник в Европе. Антиядерные и антиракетные настроения ее не

смутили. Она считала, что одностороннее разоружение опасно и делает ядерную

войну более вероятной.

— Нам нужно иметь в нашем распоряжении столько же ядерного оружия, сколько есть

у Советского Союза, — говорила она в палате общин, — столько же ядерных ракет

средней дальности, сколько имеет Советский Союз.

Президент Франции социалист Франсуа Миттеран точно так же сразу поддержал

размещение американских ракет в Европе — как ответ на новые советские ракеты:

— Советы с их ракетами СС-20 нарушают баланс сил в Европе. Я не могу этого

принять. Мы обязаны вооружаться, чтобы восстановить баланс. Тот, кто пытается

оторвать Европу от Америки, мешает сохранению мира.

В 1983 году началось размещение американских ракет. Оно поставило Советский Союз

в весьма невыгодное положение. Советские военные забили тревогу.

«Першинг-2» — высокоточные ракеты, способные уничтожать подземные пункты

управления страной и вооруженными силами. Крылатые ракеты «Томагавк» летят

сравнительно медленно, но на сверхмалых высотах, применяются к складкам

местности и легко уходят от огня системы противовоздушной обороны.

Новое американское ядерное оружие в Европе усилило в нашей стране ощущение

уязвимости. Министр обороны Дмитрий Федорович Устинов мрачно объяснял на

политбюро: подлетное время ракеты «Першинг» — меньше шести минут. Советское

руководство даже не успеет укрыться в бункере. А наши баллистические ракеты

будут лететь до территории Соединенных Штатов через Северный полюс значительно

дольше. Если вообще будет кому отдать приказ и их успеют запустить…

Получилось, что установка огромного количества ракет «Пионер» не только не

укрепила безопасность нашей страны, как уверяли военные, а, напротив, подорвала

ее.

Уже тяжелобольной Юрий Андропов говорил в своем кругу:

— Американцы хотят сломать стратегический паритет, чтобы иметь возможность

нанести первый обезоруживающий удар. А наша экономика в плачевном состоянии, ей

нужно придать ускорение, но наши руки связаны афганской войной. Нам не удалось

помешать размещению их ракет в Европе. Тут нужно честно сказать — мы проиграли.

Руководство Советской армии не сомневалось: американцы готовят войну. Все

экономические возможности государства были мобилизованы для ответных военных

усилий. Дополнительные ракеты предполагалось установить на территории

Чехословакии и ГДР. Советский военный флот — надводный и подводный с ядерными

ракетами на борту — готовили выдвинуть поближе к американским берегам.

На совместных учениях стран Варшавского договора «Союз-83» отрабатывались планы

войны с Западом. После массовой обработки ядерным оружием районов дислокации

войск НАТО ударные группы пяти фронтов должны были взломать западногерманскую

оборону. За две недели предполагалось сокрушить ФРГ и дойти до французской

границы. Если НАТО не капитулирует, начнется второй этап операции — разгром

Франции. Один фронт продолжит наступление к Ла-Маншу, второй повернет на юг и

выйдет к границе Испании. Продолжительность второго этапа — месяц.