4 Апреля Носенко сказали, что ему проведут медицинское обследование и заодно

проверят на полиграфе. Исходили из того, что Носенко, как профессионал, обучен

обманывать полиграф, поэтому с ним надо обращаться жестко. После длительной

процедуры ему сообщили, что он не прошел проверки. Двое охранников сорвали с

него одежду, завязали глаза, посадили в машину и увезли на конспиративную

квартиру в пригороде Вашингтона, где могли делать с ним все, что хотели.

Бывшего подполковника поместили в комнату с закрытыми окнами. Из мебели только

железная кровать. Его плохо кормили — на доллар в день. Побриться и принять душ

разрешали раз в неделю. Ни радио, ни телевидения, ни книг, никакого

человеческого общения. Сигарет ему не давали. Дверь в туалет отсутствовала, он

постоянно находился под наблюдением. Летом было очень жарко, зимой холодно — в

домике отсутствовали и кондиционер, и отопление.

Время от времени Носенко допрашивали. Делали это двое, на него кричали, стараясь

запугать. Иногда допрос продолжался сутки, следователи твердили:

— Мы точно знаем, что ты выполняешь задание КГБ, так что лучше признаться.

Через семнадцать месяцев его перевели в другое место — специально для него

построили камеру в учебном лагере ЦРУ в двух часах езды к югу от Вашингтона. В

камере постоянно горел свет. Кровать была слишком мала, с жестким матрасом и без

подушки. Плохая еда, зато с кухни постоянно распространялись манящие запахи —

как средство психологического давления. Полчаса в день прогулка, но за оградой,

так что он никого не видел.

Ему не давали зубной щетки, зубы стали портиться. Во время медицинского осмотра

доктор запустил палец в перчатке в анус и держал его там нарочито долго. Носенко

говорил потом, что не мог понять, зачем это, а потом решил: просто чтобы его

унизить. Во время следующей проверки на полиграфе ему сказали, что он

гомосексуалист, и требовали, чтобы он рассказал, с кем у него были интимные

отношения. Очередная проверка на полиграфе продолжалась пять часов.

Следователи включали и выключали свет в его комнате без окон, так что он терял

представление о подлинном ходе времени. Он объявил голодовку и похудел на

двадцать килограммов. Он говорил все, что от него требовали, но сотрудники ЦРУ

не знали, можно ему верить или же он все еще продолжает врать?

В ЦРУ все перепробовали и оказались в тупике. После того как в Москву в 1963

году бежал Ким Филби, главный контрразведчик Энглтон только уверился в мысли,

что внутри ЦРУ есть столь же высокопоставленный агент КГБ. А Носенко молчит,

потому что это часть крупного плана проникновения в ЦРУ.

Пять недель с ним работал один из психиатров, участвовавших в программе «МК-ультра»

и применявший ЛСД. Носенко давали препараты, от которых у него начинались

галлюцинации. Все это было бесполезно и не приблизило следователей к ответу:

можно или нельзя верить Носенко. Прием ЛСД всякий раз давал иной результат:

человек то говорил правду, то фантазировал. Технологии воздействия на

подсознательное просто не работали. Контрразведчики так и не определили, могут

ли они верить Носенко. В октябре 1967 года его выпустили. Он провел в одиночном

заключении три с половиной года…

Документы ЦРУ, в которых содержится анализ того, что произошло с пленными в

Северной Корее, свидетельствуют: в распоряжении советских и китайских

следователей не было чудодейственной или дьявольской техники по промыванию

мозгов. Наркотики или иные препараты не использовались. Признания в том, чего

американцы не совершали, выбивались путем насилия, угроз, лишения самого

необходимого и создания невыносимых условий.

Попавшие в плен американские солдаты и офицеры пали духом, думали только о том,

как выжить в плену. Исследование, проведенное университетом Джорджа Вашингтона,

показало, что семьдесят процентов американских военнослужащих, попавших в плен,

не выдерживали давления и участвовали в антиамериканской пропаганде. Для

Пентагона это было невыносимо. Разрабатывались программы подготовки

военнослужащих к плену.

Сорок англичан в корейском плену обратили в коммунистическую веру. Вернувшись в

Англию, они забыли об этом, как о тягостном бреде. Один англичанин — морской

пехотинец Эндрю Кондрон остался в Китае. Он вернулся на родину в 1960 году. Из

американцев, оставшихся после войны в Корее, вернулись все, кроме троих.

Термин «промывание мозгов» был придуман американским журналистом по имени Эдвард

Хантер из газеты «Майами дейли ньюс». Никто не знал — журналист получал деньги

от ЦРУ. Шум вокруг этой истории позволил ЦРУ проводить свои программы.

«Промывание мозгов» — очень удачное выражение, которое позволяет объяснить

поведение человека, совершающего нечто необычное. Если люди присоединяются к

тоталитарным сектам или к радикальным исламистам, подкладывают бомбы или

стреляют в людей — значит, им промыли мозги. Нормальные люди этого же не делают,

верно? «Контроль над разумом» — самая популярная среди теорий заговоров. Но

промывание мозгов не получается. Человек не теряет воли. Возможности

человеческого мозга остаются прежними. Люди совершают неожиданные или безумные

поступки, потому что они оказались в ситуации, которая подтолкнула их к этому

решению.

Как правило, мало кто в состоянии противостоять умелым следователям, которые не

нуждаются в химических препаратах.

Опыт, здравый смысл, познания в разных сферах жизни, способность ассоциировать

себя с самыми разными людьми — вот что им помогает. Очень важна ненависть к

врагу. Эта ненависть питает агрессию следователя, дает ему железную решимость

расколоть шпиона. Он должен уметь думать недогматически, ожидать неожиданного,

принимать парадоксы. Профессионалы говорят, что главное оружие следователя — не

жестокость, не инструменты для пыток, а стакан и бутылка. Страх — вот что

помогает следователю.

Военнопленный — очень уязвимый человек. Он не знает, что с ним будет, освободят

ли его, увидит ли он когда-нибудь свою семью, накормят ли его или медленно

умертвят. Он очень уязвим для давления и уговоров. Следователь может держать его

в этом состоянии как угодно долго, чтобы постепенно сломить волю к сопротивлению

и доказать, что пленному лучше заговорить.

В управлении исследований и развития ЦРУ все время что-то придумывали.

Амбициозные ученые предлагали разведчикам новые разработки. В начале

шестидесятых возникла идея вживлять микрочипы непосредственно в мозг. Однако в

июне 1964 года проект «МК-ультра» прекратили. В июне 1972 года вообще закрылись

все программы по тематике промывания мозгов. На следующий год Сидни Готлиб и его

покровитель — директор ЦРУ Ричард Хелмс ушли в отставку. Они договорились

материалы всех программ уничтожить, чтобы не компрометировать управление. Но

документы в таком бюрократическом учреждении хранятся не в одном экземпляре…

Когда в 1975 году сенатская комиссия под председательством Фрэнка Чёрча

занималась тайными операциями ЦРУ, Готлиб, уже вышедший в отставку, уехал в

Индию и работал в лепрозории. Он, сославшись на плохое состояние здоровья,

отказался прибыть для дачи показаний перед сенатской комиссией.

Но в пятьдесят втором году американцы об этом еще не знали. Джордж Кеннан,

склонный к депрессиям, к тому времени уже посол Соединенных Штатов в Советском

Союзе, опасался, что русские смогут им управлять, и плохо справлялся с этим

психологическим давлением. Он не хотел причинить вред родной стране и потому

попросил яда.

В ЦРУ решили удовлетворить просьбу посла. Несколько ампул с цианистым калием

переслали с дипломатической почтой в американское посольство в Москву. Но

Джорджу Кеннану они уже не понадобились. Его нервы не выдержали.