8 Июня 1962 года второму секретарю американского посольства в Берне позвонил

коллега из Женевы: на конференции по разоружению советский чиновник попросил

устроить ему встречу с представителем американского правительства. Разведчики

понимали, что имеется в виду. Второй секретарь был в реальности заместителем

руководителя советской линии в резидентуре ЦРУ и попросил коллегу назначить

время и место встречи, а сам поспешил на самолет в Женеву. С собой он взял

помощника — хорошо говорившего по-русски Джорджа Кизевальтера.

С опозданием в полтора часа появился высокий и самоуверенный человек с

квадратной челюстью. Он извинился за опоздание — проверялся — и представился:

подполковник Юрий Иванович Носенко, второе главное управление КГБ. Американцы

переглянулись: если сказанное правда, то это редкая удача. Еще ни одного агента

из второго главка у ЦРУ не было, о его существовании в ЦРУ узнали всего пару лет

назад.

Юрий Носенко предложил сделку: его жена и дети в Москве, поэтому он не хочет

просить политического убежища. И шпионить на американцев он не собирается. Но он

прогулял девятьсот швейцарских франков — казенные средства, вернуть их ему

неоткуда, и он в беде. В обмен на эту сумму Носенко готов передать американцам

служебное наставление КГБ по организации наружного наблюдения. Американцы выдали

ему деньги вперед и сказали, что предложат больше, если он принесет не только

это наставление, но и другие материалы. Если он назовет имя советского агента

внутри Соединенных Штатов, то ему заплатят двадцать пять тысяч долларов.

Подполковник не спешил с ответом: большинству агентов нужно время, чтобы

освоиться с новой ролью. Но между делом Носенко рассказал во время двухчасового

разговора, где находятся микрофоны в здании американского посольства в Москве.

Через три дня они встретились вновь. Носенко принес наставление. Там было много

такого, о чем американцы и не подозревали: например, служба наружного наблюдения

КГБ опрыскивала подошвы нужного человека специальной жидкостью, чтобы собаки

всегда могли взять след.

Но в Вашингтоне подполковнику Юрию Носенко не поверили. Начальник

контрразведывательной службы ЦРУ Джеймс Энглтон сказал, что другой перебежчик,

Анатолий Голицын, который перешел к американцам за полгода до этого в Хельсинки,

предупреждал: КГБ задумал операцию дезинформации. В ЦРУ будут засылать мнимых

перебежчиков, чтобы пичкать американскую разведку ложными сведениями. Джеймс

Энглтон решил, что Носенко и есть подстава.

На встрече в Женеве Носенко говорил, что работал в том отделе второго главка,

который занимался иностранными туристами. Через два месяца после убийства

президента Джона Кеннеди Носенко опять приехал в Женеву. Теперь он был готов

бежать на Запад. Надеясь заинтересовать ЦРУ, он сказал, что все знает о Ли Харви

Освальде. Он занимался этим молодым американцем, когда тот приехал в Советский

Союз, и участвовал в служебном расследовании, которое проводилось после убийства

Кеннеди. Носенко сказал, что он единственный в КГБ, кто все знает об Освальде.

Его посадили в американский военный самолет и вывезли во Франкфурт-на-Майне,

оттуда переправили в Вашингтон. Для его советского начальства он словно исчез с

лица земли. 12 февраля 1964 года он уже был в Соединенных Штатах.

Теперь в ЦРУ не знали, что с ним делать: он действительно перебежчик или

подстава, как предупреждал Голицын? Надо же, к ним обращается именно тот человек,

который занимался делом Ли Харви Освальда! Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Будущий директор ЦРУ Ричард Хелмс распорядился провести допрос с пристрастием:

русский должен заговорить.