1968-М красные кхмеры начали партизанскую борьбу против полиции и армии. В 1975

году они взяли власть в стране.

Окружение Пол Пота состояло в основном из его друзей по учебе в Париже — все,

как на подбор, люди, лишенные элементарных человеческих добродетелей. Его

неулыбчивые бойцы с холодными глазами приступили к чистке столицы от врагов.

Врагов оказалось много. Уничтожали всех, кто служил свергнутому режиму: учителей,

инженеров, врачей, буддийских монахов. Его идеи представляли собой горючую смесь

национализма и коммунизма. Он создавал коллективную экономику без денег. Страна

осталась без еды и погибала.

Пол Пота называли «брат номер один». Он был похож на привидение — мало кто его

видел, но все и всегда боялись. Те, кто разговаривал с ним, говорили, что был

мягок в обращении и вежлив, всегда улыбался. Но за три года и восемь месяцев у

власти он превратил страну в кладбище. Красные кхмеры убили около двух миллионов

человек в стране с семимиллионным населением.

Красные кхмеры, как и нацисты, аккуратно вели записи об уничтожении. Рядом с

палачами работали клерки. Сохранились следственные дела, в которых арестованные

признают себя одновременно американскими, советскими и вьетнамскими шпионами.

Сохранились папки с отчетами партсобраний аппарата тюрем и лагерей, где

следователи и надзиратели подвергали себя самокритике такого, например,

содержания:

— Мы должны правильно применять пытки, потому что иногда они говорят нам не

правду, а то, что мы хотим от них услышать.

Сохранились автобиографии служащих спецслужб красных кхмеров: «Мои братья

служили в армии Лон Нола, американской марионетки. Они работали на врага. У меня

нет к ним никаких добрых чувств». Такое признание означало уничтожение

родственников.

Красные кхмеры отгородились от всего мира. Какие-то отношения они поддерживали

только с Китаем и с Северной Кореей. Инструкторы, отправленные в Пномпень Ким Ир

Сеном, обучали камбоджийские спецслужбы.

В определенном смысле красные кхмеры — тоже порождение холодной войны. Это одна

из самых позорных страниц истории. Советские руководители с раздражением следили

за их деятельностью, считая, что Пол Пот компрометирует мировое коммунистическое

движение. Но Москва блокировала все попытки мирового сообщества вмешаться и даже

не хотела осуждать красных кхмеров, потому что они строили социализм. Китай же

вообще безоговорочно поддерживал красных кхмеров, потому что Пекин, как и другие

крупные державы в годы холодной войны, нуждался в сателлитах.

Соседний Вьетнам красные кхмеры ненавидели и у себя в стране устраивали

настоящие вьетнамские погромы. Ненависть маленькой Камбоджи к большому Вьетнаму

имеет глубокие исторические корни.

Упадок империи Ангкор после XIV столетия привел к тому, что соседние Сиам (Таиланд)

и Вьетнам стали делить территорию Камбоджи. Французская интервенция в XIX

столетии помогла вернуть земли, отрезанные Таиландом. Но дельту Меконга и

деревню рыбаков, которая со временем превратилась в Сайгон, французы оставили

Вьетнаму. В 1856 году камбоджийский король обратился к французскому императору с

просьбой о понимании: «Я надеюсь, ваше величество посочувствует мне и моему

народу, и закончатся наши потери, которые сжали нас в нашем тесном королевстве».

Страх быть зажатыми со всех сторон с тех пор не покидает камбоджийцев. Вьетнамцы

переселялись в Камбоджу и занимались торговлей. К тому же французы назначали

вьетнамцев на разные должности, в том числе и на каучуковых плантациях. К 1970

году число вьетнамцев в стране превысило полмиллиона.

Камбоджа подписала с существовавшим тогда Южным Вьетнамом соглашение о

репатриации всех вьетнамцев. Красные кхмеры говорили, что «ни один вьетнамец не

имеет права жить в Камбодже». Вьетнамцы бежали из страны. Оставшиеся жили в

страхе.

Ханой 25 декабря 1978 года отправил в Камбоджу вьетнамские войска, которые

выбили красных кхмеров и сформировали в Пномпене лояльное Вьетнаму правительство

Хенг Самрина. 10 января 1979 года была провозглашена Народная Республика

Кампучия. С одной стороны, вторжение в соседнее государство было совершенно

империалистической акцией, с другой — вьетнамцы скинули красных кхмеров.

Ханой ввел войска в Камбоджу, не предупредив Москву. Вьетнамцы исходили из того,

что Москва в любом случае вынуждена будет им помогать. Но китайцы, которые

поддерживали красных кхмеров, были уверены, что Вьетнам действует по указке

Советского Союза, и решили наказать вьетнамцев. Кроме того, теперь уже в

бедственном положении оказались не вьетнамцы в Камбодже, а жившие во Вьетнаме

хуацяо — около двухсот тысяч этнических китайцев.

В середине февраля 1979 года, менее чем через две недели после поездки в Америку,

Дэн Сяопин двинул китайские войска на Вьетнам.

Фронты холодной войны перевернулись. Одно социалистическое государство напало на

другое. Идеология отошла на задний план. По всему миру проросли зерна ненависти,

посеянные холодной войной. Она продолжалась так долго, что стала жесткой

структурой, определявшей все события в мире. Американцы, русские, европейцы, да

и все остальные стали заложниками этого противостояния.

Вместе с тем холодная война служила своеобразной гарантией от всеобщей

катастрофы, не позволяла локальным конфликтам приобретать глобальный характер.

Великие державы поставляли своим вассалам оружие, чтобы они могли воевать, но

сами определяли масштабы конфликта.

17 февраля 1979 года одиннадцать армейских корпусов Народно-освободительной

армии Китая вошли на территорию Вьетнама. Они захватили несколько приграничных

уездов и провинциальных центров. Главный удар — пятью корпусами — китайцы

нанесли в направлении города Лангшон, от которого сорок километров до Ханоя. 4

марта китайцы взяли город. Им противостояли всего две вьетнамские дивизии,

основные силы находились в Камбодже.

19 февраля группа советских военных советников во главе с генералом армии

Геннадием Ивановичем Обатуровым прилетела в Ханой. Обатуров командовал войсками

Прикарпатского военного округа, с 1973 года был первым заместителем главного

военного инспектора Министерства обороны. Ему было шестьдесят четыре года, но он

занимался гимнастикой по системе йогов, стоял на голове, крутил «солнце» на

турнике, играл в теннис. На курсах «Выстрел» сам водил танки и боевые машины

пехоты, стрелял из стрелкового оружия. В Ханое его назначили главным военным

советником при министре национальной обороны.

Преподать урок вьетнамцам Пекин не сумел. Это была крайне неудачная кампания для

плохо обученной китайской армии. Вьетнамцы, имевшие большой боевой опыт, легко

отразили нападение. Китайские войска заняли несколько городов, затем объявили

себя победителями и ушли. Потери составили шестьдесят тысяч солдат и офицеров.

Советские войска на Дальнем Востоке были приведены в состояние полной боевой

готовности, но в конфликт не вмешались.

— Мы не знаем, какого следующего шахматного хода ждать от китайской стороны, —

внушал министр иностранных дел Громыко своим подчиненным. — Средняя норма

терпения, умноженная на тысячу, — вот что нам нужно. Запас выдержки у нас есть.

Не следует поддаваться наскокам, личным выпадам. Эта линия остается в силе.

Очевидная слабость народно-освободительной армии Китая несколько успокоила

советских генералов, встревоженных ростом военных расходов КНР. В Министерстве

обороны предлагали развернуть на Дальнем Востоке мощную группировку сухопутных

сил и построить там сеть укрепленных районов. Осуществление этого проекта

потребовало бы от десяти до двадцати миллиардов долларов — непосильные деньги

для советского бюджета.

«Ученые Академии наук, — вспоминал профессор Георгий Геннадьевич Малинецкий,

заместитель директора Института прикладной математики имени М.В. Келдыша (научный

центр, много работавший на оборону), — проанализировав экономику, демографию,

военностратегический потенциал страны, пришли к выводу, что до 2000 года

развитие Китая не позволяет создать угрозу, устранение которой потребовало бы

предложенных военными мер. Результаты математического моделирования исторических

процессов в Кремле приняли во внимание, что позволило избежать неоправданно

огромных затрат».

Война на Дальнем Востоке не помешала Картеру и Брежневу встретиться в 1979 году.

По протоколу встреча должна была состояться на американской территории, потому

что американские президенты уже дважды приезжали в Советский Союз, а в

дипломатии действует принцип взаимности. Но советские дипломаты объяснили

американцам: политбюро считает нецелесообразным, чтобы Леонид Ильич летел через

океан. Американцы с пониманием отнеслись к состоянию здоровья Брежнева. Они

видели, в каком состоянии он приезжал во Францию.

«Брежнев движется мне навстречу, — вспоминал президент Валери Жискар д’Эстен. —

Он ступает нерешительно и нетвердо, словно на каждом шагу уточняет направление

движения. Я вижу, с каким усилием он произносит слова. Когда его губы двигаются,

мне кажется, я слышу постукивание размякших костей, словно его челюсти плавают в

жидкости».

Для подписания договора об ограничении стратегических вооружений Картер и

Брежнев встретились в Вене. Процедура подписания проходила в Редутном зале

дворца Хофбург. Советский министр иностранных дел вполголоса спросил маршала

Устинова:

— Как думаешь, расцелуются они или нет?

— Нет, незачем целоваться, — твердо ответил Устинов.

— Не уверен, — заметил многоопытный Громыко.

Брежнев и Картер поцеловались. Потом Брежнев спросил своего переводчика Виктора

Суходрева:

— Скажи, Витя, а ничего, что я с Картером расцеловался? Но ведь это он первый…

Суходрев подтвердил, что все было совершенно нормально.

— Господин председатель, — говорил на пресс-конференции после подписания

договора Джимми Картер, — у нас с вами есть дети и внуки, и мы хотим, чтобы они

жили в мире. Мы с вами немало поработали для того, чтобы обеспечить нашим

собственным детям и детям наших стран эту безопасность.

Но 1979 год оказался для Картера крайне неудачным. В Иране вспыхнула исламская

революция, которая будет иметь огромные последствия для всего мира. Шах Реза

Пехлеви был важнейшим союзником и опорой Соединенных Штатов на Среднем Востоке,

но американцы не заметили перемены, происходившие в стране. Они слепо верили во

всемогущество шаха. Американские дипломаты и разведчики в Тегеране не

интересовались настроениями оппозиции. Они не спасли шаха и не спасут себя…

Падение цен на нефть во второй половине семидесятых нанесло тяжелый удар по

экономике Ирана. Столь же неприятным для шаха стало избрание президентом

Соединенных Штатов Джимми Картера с его вниманием к правам человека. Картер

требовал от шаха демократизации, просил унять тайную полицию САВАК. Когда в

Вашингтоне перестали безоговорочно поддерживать шаха, его враги почувствовали

себя уверенно.

«Шах был возвращен на трон в 1953 году благодаря американской поддержке, — писал

Киссинджер. — Он никогда этого не забывал. В этом, может быть, и заключалась

причина его исключительной веры в американские намерения и в добрую волю

американцев, а также его психологического краха, когда он почувствовал, что эта

дружба улетучивается…»

Во время визита в Тегеран президент Картер выдавил из себя ритуальный тост: «За

великого лидера Ирана и иранский народ!» — и произнес фразу, которую ему не

забудут и не простят:

— Иран — островок стабильности в этом неспокойном регионе.

Шах был доволен словами дорогого гостя, но в Тегеране уже начались антишахские

выступления. Священнослужители организовывали демонстрации, подставляя под огонь

полиции молодежь. Потом устраивались пышные похороны, на базаре собирали деньги

семьям погибших. Мечети, учебные исламские заведения превратились в центры

подпольного антишахского движения.