5 Августа 1952 года посольство ссср в Вашингтоне отправило в Москву политический

отчет за второй квартал:

«Правящие круги Соединенных Штатов продолжают форсировать осуществление своей

политики агрессии, политики подготовки и развязывания новой мировой войны… Во

втором квартале, особенно в июне, на страницах американской печати был поднят

большой шум вокруг вопроса о «кампании ненависти к Америке», якобы проводимой в

Советском Союзе. Печать указывает, что на эту «кампанию ненависти» обратил

внимание американского правительства Кеннан, который по прибытии в СССР якобы

был «поражен и обеспокоен ее размахом»…

Следует отметить, что желтая пресса США и некоторые члены конгресса пытались

поднять в связи с назначением тов. Зарубина грязную кампанию злобной клеветы и

измышлений, утверждая, что тов. Зарубин был «замешан в шпионской деятельности во

время его пребывания в Канаде» и что он «причастен к катынскому делу».

Американские журналисты, надо понимать, спутали двух Зарубиных.

Майор госбезопасности Василий Михайлович Зарубин после раздела Польши осенью

1939 Года был командирован приказом наркома внутренних дел Берии в Козельский

лагерь для польских военнопленных. Он возглавил бригаду следователей, которая

сортировала пленных. Признанных опасными решением политбюро расстреляли. Василия

Зарубина осенью 1941 года отправили в Соединенные Штаты резидентом внешней

разведки. Правда, в Америке работал он под другой фамилией — Зубилин.

А послом летом 1952 года Сталин назначил другого Зарубина — Георгия Николаевича,

выпускника текстильного института, которого в 1940 году взяли на дипломатическую

работу. Работу за границей он начал с Канады. При нем бежал шифровальщик Гузенко,

может быть, поэтому посол Зарубин ассоциировался со спецслужбами.

Что касается Кеннана, то в Москве давно хотели от него избавиться.

Когда президент Гарри Трумэн отправлял Джорджа Кеннана в Москву, то полагал, что

сделал идеальный выбор: Кеннан — лучший специалист по Советскому Союзу. Кеннан

стал первым профессиональным дипломатом на посту посла США в СССР.

Кеннан приехал в Москву послом, когда шла корейская война и антиамериканская

кампания достигла апогея. Он поразился откровенной враждебностью к Соединенным

Штатам. К Сталину он не попал. Вождь больше не принимал американских послов.

Даже те, кому раньше разрешалось общаться с дипломатами, исчезли.

Кеннану особенно было обидно, что советские власти так пренебрежительно

относятся к человеку, влюбленному в Россию. Кеннан с нежностью описывал жизнь

русского народа и замечал, что «Россия у него в крови», что он ощущает «какое-то

таинственное родство с Россией, которое я не мог бы объяснить даже самому себе».

Приезжавших американцев в Советском Союзе поражало почти все. Одна американка,

вспоминает Ребекка Мэтлок, жена другого посла США в Москве, удивлялась тому, что

в Советском Союзе повсюду бордовый плюш — из него шьют платья, портьеры, им

обиты стулья в театре, накрыты постели в гостинице. И запах: смесь мокрого меха,

вареной капусты, дешевых духов и пыли…

А вот Кеннану нравилась Россия. В июле 1952 года он описывал патриархальную

жизнь на садовых участках на окраинах Москвы: «Все происходит как-то интимно и

непринужденно: стучат молотки, поют петухи, козы пасутся на привязи, босоногие

женщины окучивают картошку, маленькие дети играют, семьи сидят за грубо

сколоченными деревянными столами в садах под фруктовыми деревьями. Матушка

Россия, забытая ради детских индустриальных фетишей раннего периода коммунизма,

кажется, вновь распространяет свое тепло на человека. И только американский

посол изолирован, как будто невидимой стеной, от общего благотворного влияния

природы и общения человека с человеком».

В Джордже Фросте Кеннане, как выразился один историк, пресвитерианский церковный

староста сосуществовал с геополитиком бисмаркского толка.

19 сентября в западноберлинском аэропорту один из журналистов поинтересовался у

американского посла, как ему живется в Москве.

— Когда началась война, я работал в американском посольстве в Берлине, и нас

интернировали, — откровенно ответил Кеннан. — Так вот в Москве к нам относятся

примерно так же, как нацисты относились к интернированным дипломатам. Разница

лишь в том, что в Москве мы можем выходить из дому и ходить по улицам под

охраной.

26 сентября 1952 года «Правда» обвинила американского дипломата во лжи. Разговор

Джорджа Кеннана с журналистами стал желанным поводом для того, чтобы избавиться

от неудобного американского посла.

28 сентября министр иностранных дел Вышинский отправил Сталину на утверждение

проект ноты, подготовленной в МИДе. Получив согласие вождя, 3 октября Вышинский

пригласил американского поверенного в делах и вручил ему ноту: «Господин Кеннан

на аэродроме Темпельхоф в Берлине перед представителями западно-берлинской

печати и американскими корреспондентами сделал заявление, в котором допустил

клеветнические, враждебные в отношении Советского Союза выпады, что является

грубым нарушением общепризнанных норм международного права. Советское

правительство считает необходимым заявить, что оно рассматривает господина

Кеннана как нежелательное лицо — persona non grata — и настаивает на немедленном

отзыве господина Кеннана с поста посла Соединенных Штатов Америки».

Временный поверенный не согласился с тем, что заявление Кеннана является лживым

и враждебным. «Я добавил, — пометил Вышинский в записи беседы, — что не намерен

вступать с поверенным в делах в дискуссию…»

Кеннан полагал, что советские власти припомнили ему одну старую историю.

Американское посольство занимало жилой дом № 4 на Моховой улице, построенный

академиком Иваном Жолтовским в стиле итальянского Ренессанса и известный как «дом

с колоннами». Утром 9 мая 1945 года у здания посольства собралась большая толпа.

Москвичи приветствовали союзника по антигитлеровской коалиции. Кеннан забрался

на постамент перед зданием посольства и произнес короткую речь:

— Поздравляю с днем общей победы. Желаю успехов нашим советским союзникам.

В гости к Кеннану пришел американский журналист Ральф Паркер с женой. Квартира

посла находилась на пятом этаже, и с балкона было хорошо видно, как москвичи

отмечают победу.

Паркер сказал:

— Какой замечательный день!

— Да, — согласился Кеннан, — но у меня печальные мысли.

— Почему? — удивился Паркер.

— Эти люди так много выстрадали, что думают, будто окончание войны устранит все

их беды. Слишком много надежд. А возникнет множество проблем. Пройдет немало

времени, прежде чем материальные условия жизни станут лучше…

Через четыре года Ральф Паркер издал книгу «Заговор против мира», в которой

выступил против Запада на стороне сталинского режима. Эпизод на балконе он

изобразил иначе. По его словам, Кеннан, скрипя зубами, произнес:

— Ха! Они празднуют и не понимают, что настоящая война вот-вот начнется!

Вот тогда, решил Кеннан, его зачислили в разряд злейших врагов. Но похоже, дело

было в другом.