1.3. Незаконные обобщения

Успех такого рода опросов в значительной мере расши­рил их применение. Но по мере того как их техника рас­ширяла пространство своего вторжения, природа данных,

[239]

которые она позволяла собирать, менялась и станови­лась все более уязвимой с научной точки зрения. Неко­торые зондажи стремились не столько выяснить мнения, сколько сообщить о поведении, как, например, в случае анкет, посвященных различным формам досуга францу­зов, практике их повседневной жизни, их сексуальному поведению и т. п. Здесь речь пойдет об анкетах, не вы­зывающих сомнения, хотя иногда и они сталкиваются с серьезными проблемами технического характера, по­скольку респонденты, в зависимости от темы опроса и от их собеседников, как известно, не всегда сообщают обо всем, что делают, и наоборот, не всегда делают то, о чем говорят.

Первые, почти неощутимые «методологические откло­нения» начались, когда институты опросов общественно­го мнения под влиянием конкуренции и поисков сенса­ций со стороны средств массовой информации, обрати­лись к анкетам, касающимся избирательных намерений, но в периоды, далекие от всяких электоральных кампа­ний (например, через несколько недель после одних вы­боров и задолго до следующих), когда, конечно, невоз­можно было предвидеть, какими могли бы быть противо­борствующие политические лидеры и основные темы, на которых они могли бы строить свои программы. В дан­ном случае опрос в какой-то мере создает ситуацию, рас­считанную просто на измерение, поскольку голосование в реальности неразрывно связано с предвыборной кампа­нией, которая ему предшествует, и чьей задачей как раз и является определение ставок на выборах, мобилиза­ция активных и убеждение еще колеблющихся избирате­лей. Получая ответы вне электоральной ситуации, подоб­ные опросы стремятся собрать ответы более или менее конъюнктурные и даже чисто игровые.

В качестве примера можно было бы сравнить ре­зультаты различных зондажей, которые в течение нескольких лет до президентских выборов 1988 г. сообщали о потенциальных шансах различных кандидатов, с реальными результатами выборов.

[240]

В частности, можно было бы сравнить шансы которые эти опросы давали Раймону Барру и Жан-Мари Ле Пену, с реальными голосами, получен­ными ими на выборах.

Однако значительная часть зондажей, заказываемых и распространяемых прессой, носит иной характер: они претендуют на изучение «мнений» французов. Здесь речь не идет ни о том, чтобы за несколько дней до выборов предсказать результаты голосования, ни о том, чтобы изучить типы практик. Их задача — определить, «что ду­мают французы», например, об основных политических лидерах и их шансах на успех (различные квоты или рей­тинги, измеряющие популярность политиков) или како­во мнение французов относительно дебатов, ведущихся в политических кругах и в средствах массовой информа­ции. В результате сегодня более не существует облас­тей, которые не могли бы стать предметом опроса обще­ственного мнения. К любому человеку, каков бы ни был его возраст, пол, профессия, уровень образования или, проще, его интерес к поставленным интервьюерами во­просам, могут обратиться с просьбой высказать мнение по всевозможным темам те, кто в состоянии заплатить институтам опросов общественного мнения (что все же лимитирует, но в социальном смысле, поле реально зада­ваемых вопросов). Анкетирование по вопросам выборов и оценочные подсчеты основываются только на статис­тической теории зондажа. Опросы же общественного мне­ния в буквальном смысле слова, получившие распрост­ранение на протяжении последних двадцати лет, наобо­рот, основываются на более или менее эксплицитной теории мнений, которая носит социологический характер и которая, хочет она того или нет, касается получения, производства и выражения мнений. Этот аспект опросов «общественного мнения» будет рассмотрен ниже.

[241]