Нейтрализация эффектов доминирования: в поисках свободного языка

Точно так же, как можно анализировать собственно дея­тельность по символическому доминированию, можно изменить перспективу, отказываясь видеть в классах до­минируемых лишь то, что эта деятельность стремится сде­лать с ними, и задаться вопросом, возможно ли, несмот­ря на все, описать их собственные практики, если «на­блюдатель» сумеет приостановить действие некоторых эффектов доминирования (что неизбежно происходит в присутствии «другого» индивида). Этой проблеме посвя­щена социолингвистика Вильяма Лабова (Labov, 1978): по сравнению с теорией «лингвистического дефицита» («американские негры не имеют языка, их нужно "учить разговаривать"»), этот автор предпринял описание харак­теристик «языка отверженных» как языка, удовлетворя­ющего потребностям коммуницирования непривилегиро­ванных социальных групп. Это исследование потребова­ло деликатного знакомства с членами банд подростков черных кварталов; черный интервьюер, который должен отличаться от традиционных образов власти, соглашает­ся потратить свое время, «потусоваться». Для того что­бы вызвать на разговор, нужно преодолеть недоверие к «чужаку», это требует особого таланта задавать вопросы в соответствии с логикой анкетируемых. Если, например, нужно, чтобы вам «рассказали историю», лучше обратить­ся к такому опыту, который обязательно вызовет на раз­говор: спрашивая о случаях, когда собеседник «чуть было не погиб» (в частности, о «разборках»), мы предлагаем ему не условную роль рассказчика («расскажи историю о каком-нибудь памятном для тебя событии»), а роль сви­детеля, который самим своим телом подтверждает содер­жание рассказа.

Описание синтаксических и фонетических структур «языка отверженных» дополняется «анализом речи», целью которого является показать, что отклонение от леги­тимной нормы имеет не только смысл ограничения и что

[63]

на основании этого дискурса, так же как и других схожих дискурсов, можно вывести систему общих правил. Обмен «обидными замечаниями», например, представляет собой ритуализованную деятельность, которая соединяет в себе явление кодификации (это состязание, в котором нужно сохранить за собой последнее слово, задеть без особого основания непристойностями близкого родственника со­перника, в частности, его мать...) и свободу импровиза­ции. Будучи деятельностью исключительно социальной, осуществляемой данной публикой, оскорбление требует изобретательности и бдительности, позволяющих оправ­дать свое место и удержаться. То же самое относится к рассказу «истории». Это не хаотичное повествование, но жанр, весьма регламентированный по своей структуре (резюме, признаки, развитие, оценка, результат или за­ключение, концовка...) и по своим риторическим приемам. Так, риторический прием, названный Лабовым «интенси-фикатор» (жесты, экспрессивный фонетизм, повторения, количественные показатели: «все», «везде»...), который образованному слушателю может показаться «наивным» или «неуместным» (поскольку он противоречит социаль­но обусловленной самоуверенности ученого собеседника), позволяет обеспечивать персонально пережитому опыту, за неимением других, более легитимных средств, гарантию валидности повествования. Рассказ черных подростков вполне соответствует коммуникативной функции с помо­щью своих собственных средств, которые, по мнению Ла-бова, позволяют избежать напыщенности «мидл класса». Стремясь избежать исключительно негативного опи­сания доминируемых, т. е. с точки зрения того, чего у них нет, и стараясь воспроизводить логику, присущую их по­ведению (например, как они используют стандартное обо­рудование квартиры, в частности, ванну (Deslaut, 1988)), нельзя, тем не менее, недооценивать того, насколько дают о себе знать эффекты доминирования, которые управля­ют стратегиями необходимости даже в ситуациях, внеш­не менее всего подверженных вердикту доминирующих, некоторых из них будет сказано в параграфе 2.3.

[64]