2. Социология статистического производства

Дебаты вокруг затронутых вопросов затемнены бы­тующим представлением, которое различает сбор данных и их анализ как две самостоятельные и последователь­ные фазы научной работы и предполагает, что деятель­ность статистика считается чисто описательной, не до­пускающей непосредственного анализа или интерпрета­ции описываемых явлений. Для опровержения такого представления хотелось бы напомнить, что конструиро­вание данных само по себе является теоретическим де­лом (как «подсчитывать безработных» без теоретическо-

[179]

го определения безработицы?) и тщетно желание отде­лить «измерение» явления от его анализа или интерпре­тации. Именно в этом направлении мы продолжим ана­лиз на основе примеров. Преодолевая рамки «критики документа», которая предполагает суждение о его «цен­ности», мы приложим максимум усилий, чтобы выйти на настоящую «социологию документа», восстанавлива­ющую его статус как социального факта, а не только как информации (прозрачной или обманчивой) о социальных фактах.

Эта позиция, которая, очевидно, значима не только для статистических документов, может быть проиллюст­рирована отношением Марселя Гранэ к таким докумен­там, дату которых невозможно установить, которые не­избежно искажаются или переиначиваются в процессе их передачи. Непригодные к употреблению или с трудом используемые как свидетельства того, о чем они говорят или кажется, что говорят, эти документы, тем не менее, несут информацию о цивилизации, их выработавшей, на­пример о Древнем Китае.

«Еще совсем недавно западные исследователи рас­сказывали историю Китая на китайский манер, даже не отмечая догматизма письменной тради­ции. Сегодня они пытаются отделить в его тради­циях истину ото лжи. Используя китайские кри­тические работы, они не ощущают, как правило, недостаточность чисто литературного, историко-юридического объяснения. Несмотря на свою кри­тическую позицию, они нечасто признают, что факты остались непознанными.

Достаточно ли определить дату документа для того, чтобы его данные стали употребимыми? Что дает, например, установление даты и ценности ки­тайских документов о древних методах сохране­ния плодородия почвы, если при этом не берется в расчет, что площадь земельного участка, кото­рым, как утверждают эти документы, владел один земледелец, в пять или шесть раз меньше площа-

[180]

ди, которая в наши дни рассматривается как необ­ходимая, чтобы прокормить одного-единственно-го человека в странах с самой плодородной и наи­лучшим образом обработанной землей? Литера­турная история культовых книг вызывает большой интерес, но можно ли всерьез ею заниматься, если не дать себе труда заметить, что: 1) среди предме­тов, упоминаемых в ритуальных книгах, почти нет тех, которые действительно были найдены при раскопках; 2)среди предметов, найденных при раскопках, слишком мало тех, о которых в культо­вых книгах даются некоторые сведения? Раскоп­ки едва начались, и китайская археология вдох­новляется книжным духом. Чрезвычайно важно, что документы, которыми мы располагаем, носят утопический характер. Остается посмотреть, име­ют ли они ценность в том виде, в каком они суще­ствуют. Они не позволяют отыскать меню истори­ческих фактов и описать с достаточной точностью материальную сторону китайской цивилизации. Мы не знаем ни деталей войн и политических интриг, ни методов управления, экономических практик, манеры одеваться и т. д. Напротив, у нас есть множество точных свидетельств о различных духовных или теоретических установках, которые были в Китае присущи различным слоям — по поводу костюма, богатства, искусства управления, политики, войны... Особенно мы осведомлены о тех установках, которые носили нормативный ха­рактер. Но китайцы не хотят ничего терять из своего прошлого: даже когда стараются предста­вить его идеальную реконструкцию, они сохраня­ют множество сведений, противоречащих духу ор­тодоксальных теорий.

В настоящий момент не существует возмож­ности написать Учебник китайской античности. И, напротив, можно вникнуть, и даже достаточно глубоко, в знание Китая, если ограничиться опреде-

[181]

лением совокупности предпочтений, характеризу­ющих социальную систему китайцев античности» (Granet M. La Civilisation chinoise. Paris: Albin Michel, 1968, p. 10-11).

Аналогичным образом мы хотели бы теперь показать, что конструктивным предметом анализа могут стать «ошиб­ки» статистического сбора или обработки информации, вызывающие сожаление (и более или менее неизбежные) «недостатки» статистических данных. Причем именно как дополнительная информация, как богатые смыслом «сим­птомы», пригодные для социологического конструирова­ния изучаемых явлений.