1.5. Какой статус придавать «ошибкам»?

Итак, мы показали — на примерах «поведения» или си­туаций (априорно легче поддающихся единообразной объективации, чем «мнения») — зависимость статисти­ческих результатов от технических особенностей сбора и анализа информации. Примеров могло быть и больше. Взяты достаточно значительные, повторяющиеся, конт­ролируемые исследования, которые предоставляют све­дения о методологической базе.

Совершенствование исследований INSEE позво­ляет констатировать несоизмеримость различных статистических источников. Например, введение в 1982 г. в анкету по занятости вопроса о регист­рации в ANPE — с целью обнаружить более на­дежную связь между безработицей, измеряемой исследованием, и показателем DEFM (спрос на

[177]

занятость на конец месяца) — имело парадоксаль­ное следствие. В ходе опроса выявились безработ­ные, которые соответствовали критериям ANPE, но заявляли, что они там не зарегистрированы, а также «лица, которые говорят, что зарегистриро­ваны в ANPE», но «не соответствуют категории безработных по критериям МОТ», проявилась также различная динамика этих пограничных ка­тегорий (Thelot, 1987).

Подобные констатации, как правило, укрепляют либо радикальный скептицизм по поводу значения и исполь­зования статистических обследований, либо веру в то, что, совершенствуя статистический инструментарий, можно сократить зоны сомнительности. Промежуточной позиции соответствует нарочитая скромность: «Хотя ста­тистики уделяют большую часть своего времени количе­ственным измерениям, порой они попадают в ситуацию, когда возможны лишь качественные заключения», — утверждается во вводной части одной статьи, которая показывает, что, как правило, не удается «свести воеди­но» оценки самодеятельного населения, занятости и без­работицы (Marchand, Thelot, 1986, p. 5).

Такие наблюдения приводят к мысли об артефактах (когда в колебаниях измерения считаются повинными скорее характеристики инструментария, чем характери­стики измеряемого предмета), об ошибках (ответствен­ных за артефакты), о погрешностях (форме системати­ческих ошибок, приписываемых инструменту) или о пре­досторожностях (которые нужно соблюдать, дабы избе­жать ошибок или чтобы использовать данные с учетом возможно содержащихся в них ошибок). А все остальное при этом сводится к разногласиям о значимости ошибок и о технических возможностях их исправить.

Подобные позиции, следовательно, в более или ме­нее явной форме опираются на идею, согласно которой существует реально детерминированное явление и что «ошибка» является теоретически измеряемой величиной, ^т- е. определенным разрывом между тем, что требуется

[178]

измерить, и измерением, обеспечиваемым инструментом. Поддается ли разрыв коррекции (полной или частичной) или нет, его статус в основном негативен по отношению к цели познания явления, как граница, отделяющая от «верного» или «точного» измерения. Таким образом, в данный момент, в данном месте и для данного определе­ния самоубийства, безработицы или конторских служа­щих может существовать «действительный» (даже если нельзя его определить) контингент покончивших жизнь самоубийством, безработных или конторских служащих. Поскольку ничто и никогда не может гарантировать пол­ную искренность (или хорошую память) информаторов (всегда найдутся причины скрывать самоубийство близ­кого, признавать или не признавать наличие рабочего места или профессии более или менее высокого уровня), то точная статистика возможна лишь для того, кто суме­ет «проникнуть в сердце и осмотреть внутренности» (если бы статистические данные опирались главным образом не на заявления, но на прямые наблюдения).