Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || slavaaa@yandex.ru || http://yanko.lib.ru || Icq# 75088656

28.Новиков В.А. Ущелье белых духов. Рязань: Московский рабочий, 1988. 398 с.

29.Осоргин М.А. Сивцев Вражек. М.: Московский рабочий, 1990. 703 с.

30.Павлова К.Г. Явления свертывания в синтаксисе простого предложения: Автореф. дис. ... канд. филол. наук / МГПИИЯ им. М. Тореза. М., 1969. 20 с.

31.Паустовский К.Г. Дым отечества. М.: Сов. Россия, 1964. 272 с.

32.Петривняя И.В. Усложненные предложения с обособленными оборотами в современном немецком языке. Автореф. дис. канд. филол. наук / МГПИИЯ им. М. Тореза. М., 1978. 19 с.

33.Пешковский A.M. Русский синтаксис в научном освещении. М.: Гос. уч-пед. изд-во Мин-ва просвещения РСФСР, 1956. 512 с.

34.Селиверстова О.Н., Швейцер А.Д. Пространственно-экзистенциальные предложения в русском и английском языках (их становление и перевод) // Текст и перевод. М.: Наука, 1988. С. 130-144.

35.Селфридж М. Интегральная обработка обеспечивает надежное понимание // НЗЛ. Вып. 24: Компьютерная лингвистика. М.: Прогресс, 1989. С. 161-208.

36.Серебренников Б.А. Роль человеческого фактора в языке: Язык и мышление. М.: Наука, 1988. 242

с.

37.Тараненко А. А. Языковая семантика в ее динамических аспектах. Киев: Наукова Думка, 1989. 256

с.

38.Хейз Ф. Дж, Гауптпман А.Г., Карбонелл Дж. Г., Томита М. Семантико-синтаксический анализ устной речи: Подход, основанный на семантических падежных фреймах //НЗЛ. Вып. 24: Компьттерная лингвистика. М.: Прогресс, 1989. С. 292-310.

39.Чернов Г.В. Основы синхронного перевода. М.: Высшая школа, 1987. 256 с.

40.Чернов Г.В. Контекстно-свободная и контекстно-связанная импликативность и проблема переводимости // Текст и перевод. М.: Наука, 1988. С. 51-63.

41.Швейцер А.Д. 0 взаимодействии разноуровневых средств выделения темы и ремы высказывания // Zeitschrift für Phonetik, Sprachwissenschaft und Kommunikationforschung, 1980. Bd. 33, N. 3. С 405-4097

42.Шендельс Е.И. Имплицитность в грамматике // Проблемы синтаксической семантики: Материалы науч. конф. / МГПИИЯ им. М. Тореза. М., 1976. С. 283-265.

43.Шендельс Е.И. Имплицитность в грамматике // Вопросы романо-германской филологии. Синтаксическая семантика: Сб. науч. тр. / МГПИИЯ им. М. Тореза. Вып. 112. М., 1977. С. 109-120.

44.Шмелев КС. Мой Марс. М.: Советская Россия, 1990. 288 с.

45.Якубинский Л.П. Избранные работы: Язык и его функционирование. М.: Наука, 1986. 207 с.

46.Ярцева В.Н. Количественные и качественные изменения в языке // Ленинизм и теоретические проблемы языкознания. М.: Наука, 1970. С. 70-87.

47.Bredel W. Ein Neues Kapitel. Berlin: Aufbau-Verlag, 19597 397 с

48.Fitzgerald F.S. Tender is the Night. M.: Raduga Publishers, 1983. 400 с.

49.Kant H. Die Aula. Berlin-Weimar: Aufbau-Uerlag, 1988. 432 с.

50.Remarque E.N. Arc de Tnomphe. Zürich: Micha-Verlag, 1948. 416 с.

51.Saroyan W. Selected Short Stories. M.: Progress Publishers, 1975. 464 с

НЕСТАНДАРТНЫЕ РЕЧЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ В ДИАЛОГИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ. Л.А. Нефёдова

(Московский педагогический государственный университет)

The paper presents non-conventional examples of speech actions in German dialogues. The author looks more closely at the problem of foreign words and phrases insertion in the framework of discourse. These exotic formulas serve the purposes of oral communication, reveal common background knowledge between the interlocutors.

В настоящее время в современной лингвистической литературе используются два термина «диалогический дискурс» и «диалогический текст», хотя первый термин получает всё более широкое распространение. Различать, но не противопоставлять термины «дискурс» и «текст» рекомендует Е.С. Кубрякова. Текст следует понимать как самодостаточное языковое произведение, свидетельство осуществления дискурсивной деятельности. Дискурс же представляет собой коммуникативное событие. В процессе дискурсивного анализа языковой материал соотносится с экстралингвистическими характеристиками, учитываются социальные и культурологические условия использования языка (из научного доклада на конференции «Филология и культура» в мае 2001 г. в Тамбове).

Поскольку дискурс понимается всеми как речь, погружённая в жизнь, то очевидно, что дискурсивный анализ является прежде всего сферой интересов прагмалингвистики. Понимание дискурса как когнитивного события, то есть имеющего дело с передачей знаний или запросом о знаниях, с новой переработкой знания, или же оперированными знаниями в

218

Текст и дискурс: традиционный и когнитивно-функциональный аспекты исследования= Рязань, 2002. - 236 с.

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || slavaaa@yandex.ru || http://yanko.lib.ru || Icq# 75088656

определённых целях (с использованием готовых знаний или же созданием новых) и т.д. [8. С. 10], несомненно, помогает существенно расширить наши представления о нём.

Как известно, подлинное своё бытие язык обнаруживает лишь в диалоге. Диалог является основной формой реализации повседневного общения. «Среди прочих путей обмена информацией самым простым и элементарным является диалог с попеременными высказываниями участников», - пишет В.Д. Девкин [3. С. 5]. Кроме того, по замечанию Н.Д. Арутюновой, диалог наиболее нормирован. В его контексте хорошо заметны отклонения от нормы [2. С. 423].

Обычно, когда язык выступает как «непосредственная действительность мысли», выражается уже сформированная мысль. Устная речь, протекающая в неофициальной обстановке, является спонтанной, стихийной речью и для неё характерны отступления от стандарта, неконвенциональные формы, так как мысли говорящего формируются в процессе говорения. В повседневном обиходе планирование речи (упорядочение концептуального содержания) и реализация плана, собственно генерация текста (трансформирование семантической или прагматической репрезентации в естественно-языковую), - две стадии, протекающие почти параллельно [7. С. 132]. Наблюдающиеся в устной речи сбои её линейного развёртывания с последующими коррекциями показывают, что говорящий не сразу находит оптимальную языковую структуру для выражения ментальной структуры. Человек не всегда знает заранее, что он скажет дальше.

Устная речь, будучи спонтанной, является, как правило, речью неотредактированной, неподготовленной. Основным компонентом семантики понятия «спонтанная устная речь» в прототипической ситуации - общении в семейном кругу, с друзьями, коллегами по работе -является сема

«неточная формулировка» (нем. ins Unreine gesprochen, nicht genau formuliert). Слова располагаются в последовательности формирования мысли. Предложения разговорной речи, как отмечает О.Б. Сиротинина, настолько тесно связаны с процессом «думания», что как бы делают его ясно видимым. Если говорят о привычном, не задумываясь, то обычно используют готовые речевые блоки. Но если хотят что-то объяснить, то становится заметным процесс формирования этого сообщения. Многие слова и выражения добавляются в процессе сообщения [9]. Часто наблюдается процесс отыскивания нужного выражения или нужного слова.

Стереотипные фразы, клишированные высказывания, являясь речевыми заготовками, представляют собой готовые формы знания и воспроизводятся без изменения в речи. A.B. Кирилина, исследуя стандартные речевые действия на материале немецкого языка, делает вывод, что повседневная речь в значительной степени строится из готовых блоков, что запас несвободных словосочетаний, клише, речевых формул, то есть всех привычных формул выражения, которые носитель языка усваивает независимо от усвоения грамматических правил данного языка, огромен [6].

Но наряду со стандартными речевыми действиями в речи используются речевые действия, выраженные в нестандартной форме. Описание нестандартных речевых действий затруднено в силу того, что они представляют собой неконвенциональные, неупотребительные, непривычные для всех носителей языка способы выражения иллокуций. Такие речевые действия не воспринимаются как единицы нормальной коммуникации, и поэтому их лексикографирование считается нецелесообразным.

Нестандартные способы выражения таких обыденных речевых действий, как обращение и привлечение внимания, приветствие, прощание, благодарность, поздравление, извинение, согласие и т.п., особенно обращают на себя внимание тем, что в речевом этикете преобладают сильно клишированные формулы.

Как показывают результаты нашего исследования обиходной немецкой речи, а именно диалогического дискурса, к нестандартным способам выражения речевого этикета относятся ситуативные высказывания, выраженные в иноязычной форме. Такие высказывания функционируют в качестве коммуникативных синонимов их немецких эквивалентов. Это высказывания с налётом экзотичности. Нас не интересовали вкрапления иностранных слов в форму высказывания, то есть примеры типа Как ваш желудок? - С желудком - швах (А. Толстой). В центре нашего исследования находилось явление вкрапления иноязычных реплик - репрезентантов речевых действий - в форму диалогического дискурса: (готовят обед)

219

Текст и дискурс: традиционный и когнитивно-функциональный аспекты исследования= Рязань, 2002. - 236 с.

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || slavaaa@yandex.ru || http://yanko.lib.ru || Icq# 75088656

А. Ты соль добавила? Б. Натюрлих (нем. natürlich - конечно) - здесь в иноязычной форме выражен речевой акт согласия [5].

Случаи, когда высказывание, репрезентируя определённое речевое действие (речевой акт), представлено полностью иноязычной формой, то есть является «готовой к употреблению» фразой на иностранном языке, нередки. Такое высказывание привлекает к себе внимание в обиходном дискурсе своим иноязычным звучанием, отличаясь от других высказываний необычной формой, что даёт основание описывать его как нестандартное речевое действие.

В современном немецком языке, как известно, преобладают англо-американские заимствования. Некоторые англоязычные фразы получили достаточно широкое регулярное употребление, став клишированными, и сегодня почти не воспринимаются как чужеродные элементы. Однако некоторые фразы ещё производят впечатление чужеродности, хотя и воспроизводятся в речи. Так, ответная реплика выражения согласия Yes, Sir не относится к клишированным фразам повседневного обихода. Как показывают наблюдения над реальным обиходным дискурсом, её употребление в большинстве случаев вызвано тем, что либо в инициирующей реплике собеседника присутствует англоязычное слово, либо темой предшествующего разговора являются лица или реалии, связанные с носителями английского языка.

Несомненный интерес как нестандартное речевое действие представляют собой фразы речевого этикета, выраженные не в англоязычной форме, а посредством других иностранных языков, что обусловлено, как правило, тем, что коммуникация носителей немецкого языка осуществляется в чужой для них среде. В следующем примере речевой акт приветствия звучит на испанском языке:

«Hallo Urlaubsgefährtin», begrüßte er mich.

«Buenos dias». erwiderte ich (T. Grube). (Молодые люди - немцы - встречаются на Майорке.) Использование иностранного языка для выражения речевого акта может также обусловливаться

ситуацией общения, общими фоновыми знаниями собеседников, например:

«Wir gehen abends zur Premiere, ja?»

«Oui», gab Jo augenzwinkernd zurück (T.Grube). (Выражение речевого акта согласия по-французски в этом примере - намёк на предстоящую встречу героини с французом, что подкрепляется также невербально. Данная фраза сопровождается подмигиванием.)

Действительно экзотичными формулами речевого этикета в немецкой языковой среде являются фразы, произносимые на неевропейских языках, например, на японском: Müde, saketrunken und immer noch verknallt nuschelte ich ihm noch ein paar Nettigkeiten in den Hörer. Und zum Abschied «Saionara» (T. Grube).

На смещение, как правило, речевого содержания в сторону нестандартных ситуаций обратила внимание Н.Д. Арутюнова. По её наблюдениям, даже скучные собеседники выбирают для сообщений «отклоняющийся» жизненный материал [1. С. 9]. В фатической коммуникации повседневного обихода, отражающей стандартные ситуации общения, нестандартная форма выражения, в данном случае иноязычная, приобретает особое значение. Отдавая предпочтение иноязычной форме для передачи привычного речевого действия, коммуниканты стремятся отойти от стереотипного оформления заурядного. Иноязычность привносит в обыденность нечто необычное, нечто, обращающее на себя внимание, индивидуальное и оригинальное.

Использование включения в разговорную речь иноязычных слов и реплик, не усвоенных русским языком, в целях создания шутливого колорита отметили Е.А. Земская, М.В. Китайгородская и H.H. Розанова: «Говорящий или пародирует манеру без нужды использовать иностранные слова, или просто шутит, создавая стилевой диссонанс» [5. С. 187].

Сквозь призму языковой манерности, в основе которой лежит нарушение установленной нормы языкового употребления за счёт привлечения функционально не оправданных элементов, рассматривает иноязычные заимствования в немецком языке В.Д. Девкин. «Именно в применении иностранных слов обнаруживается эстетическое отношение к языку - предпочитает ли говорящий бесхитростную простоту или претенциозность. Помимо желания показать себя «современным» и модным, причиной применения иностранных слов может быть попытка скрыть скудость мысли или просто важничанье, стремление подчеркнуть свою образованность» [4. С. 57].

Как правило, в большинстве случаев обнаруживается мотив, стимул для употребле-

220

Текст и дискурс: традиционный и когнитивно-функциональный аспекты исследования= Рязань, 2002. - 236 с.

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || slavaaa@yandex.ru || http://yanko.lib.ru || Icq# 75088656

ния иноязычного высказывания. В каждой ситуации находится что-то, что побуждает говорящего прибегнуть именно к данной форме выражения определённого концептуального содержания. В сознании говорящего хранится некоторая информация, некоторое знание, имеющее непосредственное отношение к необычной языковой форме. Так, например, в следующей ситуации, описываемой в романе Г. Бёлля «Глазами клоуна», это знания классической латыни, которые применяются героем романа в католическом монастыре (можно говорить о нестандартной ситуации): Vielleicht hatten sie einen alten, pfeiferauchenden Professor dort ans Telefon gesteckt, und ich kramte in aller Eile ein paar lateinische Vokabeln zusammen und sagte demütig: "Sum frater Leonis". Ich kam mir unfair dabei vor, (ich dachte an die vielen, die vielleicht hin und wieder den Wunsch verspürten jemand dort zu sprechen, und die nie ein lateinisches Wort gelernt hatten).

Merkwürdigerweise kicherte er jetzt und sagte: "Frater tuus est in refectorio - beim Essen ", sagte er etwas lauter, "die Herren sind beim Essen... "

В других ситуациях иноязычные высказывания - «след» непосредственного общения с представителями иных культур, носителей иностранных языков, или знакомства с иностранным языком посредством чтения, просмотра фильмов, слушания радиопередач. Ср., например, фразу Goodbye, my love, goodbye, которая поётся при прощании.

Необычная иноязычная форма не может возникнуть «на пустом месте» как продукт речетворчества, она не может быть выдумана. Она является языковым репрезентантом знания говорящим речевых стереотипов, применяемых носителями других языков в аналогичных ситуациях в иной культурной среде. При этом знания иноязычного кода могут быть очень поверхностными или даже отсутствовать вообще, за исключением применяемых говорящим фраз.

Как известно, «в основе любой коммуникации, то есть в основе речевого общения как такового, лежит «обоюдный код» (shared code), обоюдное знание реалий, знание предмета коммуникации между участниками общения: говорящим/пишущим и слушающим/читающим» [10. С. 31]. В случае использования говорящим иноязычных высказываний не исключены ситуации, когда собеседник воспринимает речевые действия в иноязычной форме как непривычные, так как он не обладает теми же знаниями кода. Но в случае фатической коммуникации существенно то, что собеседник понимает, какое речевое действие совершает говорящий.

Непривычность иноязычного заимствования для собеседника особенно наглядно демонстрирует следующий пример. Иноязычная форма «аванти» понятна из ситуации, так как высказывание в любой форме понимается согласно ситуации однозначно - «войдите»:

"Als Tommi geklopft hatte, rief Herr Krepatz mit tiefer, weittragender Stimme nicht: "Herein!" oder "Ja!" oder "Bitte!", sondern: "Avanti!"

«Когда Томми постучал, господин Крепац крикнул низким, звучным голосом не: «Войдите!» или «Да!» или «Пожалуйста!», а «Аванти!» (Н. Rosendorfer).

Таким образом, иноязычные заимствования, служащие для выражения некоторого речевого акта, в большинстве случаев экспрессива, являются неконвенциональными языковыми единицами в немецком языке. В тех языках, из которых они заимствованы, это конвенциональные, клишированные фразы. При использовании их в немецком языке как языке-реципиенте происходит переход клишированного выражения речевого действия в одной культуре в немецкую культуру, где это выражение воспринимается не только как неклишированное, но и экзотичное. Очевидно, что повторяемость некоторых иноязычных выражений стирает эту экзотичность, делает выражения привычными, регулярными. На смену таким выражениям приходят другие, воспринимаемые как необычные.

Среди речевых действий, выраженных в иноязычной форме в обиходном диалогическом дискурсе, наиболее распространены высказывания, представленные одним словом или словосочетанием. Несомненно, этот факт также служит подтверждением того, что высказывания в иноязычной форме представляют собой не информативные речевые акты, целью которых является передача некоторой информации собеседнику, а речевые акты, регулирующие межличностные отношения участников коммуникации, то есть фатические высказывания.

221

Текст и дискурс: традиционный и когнитивно-функциональный аспекты исследования= Рязань, 2002. - 236 с.