Глава 2. Социальная онтология виртуальной реальности 85

вующем (или путем построения его протекции в существующее). При этом приходится, с одной стороны, наделить его некоторыми чертами существующего, с другой - далеко не всеми соответствую­щими чертами, поскольку он должен сохранить если не онтологию, то хотя бы статус возможного, не сущего в полной мере. Сущее и возможное должны «просвечивать» в виртуальной реальности друг сквозь друга, поскольку именно в этом - весь смысл происходяще­го. Это и есть онтологическая безответственность виртуальной ре­альности, прагматически реализуемый проект попытки свободы без ответственности, вернее, с той степенью ответственности, кото­рую человеку покажется возможным на себя взять.

Если виртуальная реальность - пространство свободы, но «в рамках», то при конструировании виртуальной реальности (остаю­щейся «фактической, но неназванной») нет смысла и надобности (да и опасно с точки зрения достижения задачи проекта) использо­вать те средства и способы конструирования, которые составляли бы существенную новацию по отношению к общей эмпирической реальности. Это было бы как не в интересах регулярной реально­сти, так и не в интересах виртуальной реальности.

Онтологически ответственное пространство социальной реаль­ности интерсубъективно и облигатно; оно также континуально и самодостаточно. Пространство же виртуальной реальности, с его точечными и окказиональными «отрывами» и «корректировками», - но, в то же время и с его фактической включенностью в общую ткань социального, разумеется, не имеет нужды в «отдельности», т.е., в конструировании собственного отдельного пространства и собственной сплошной континуальности, полноценной и альтерна­тивной. Пространству виртуальной реальности достаточно иметь сетчатую структуру - точки разрыва, окказионализации на фоне об­щего пространства социального. Смысл «сетчатой» виртуальной реальности не в ней самой, а в основной, регулярной реальности. Виртуальная реальность противопоставлена основной реальности, но они образуют не как равнозначную, антиномичную оппозицию, а нечто вроде родовидового отношения.

Онтологический статус виртуального, таким образом, всегда отчетливо двойствен: неизменно утверждается реальность вирту­ального, его «посюсторонность» реальности и включенность в ткань социального. Вместе с тем, однако, реальность виртуального

утверждается как непременно специфическая реальность. Вирту­альное всегда насторожено относительно границы реального и не­реального, но задача его состоит именно в том, чтобы оставаться «по эту сторону реальности» - а декларироваться при этом как не­реальное. Именно поэтому понятие виртуальной реальности суще­ствует всегда на границе терминологизации, которая имеет всегда характер авторский и окказиональный. Таким образом понятие это обозначает себя, но избегает четких очертаний и ограничивается лишь утверждением того, что понятию виртуальной реальности присущ некий смысл, - однако, содержание этого смысла не рас­крывается. В современной культуре такой ход легитимируется за счет декларативного позиционирования виртуального как нереаль­ного, - что позволяет конструирование некоей онтологической от­дельности на основе понятия виртуального.

Онтологическая безответственность предстает, таким обра­зом, как категория инструментальная. Фактичность виртуальной реальности в сочетании с ее неназванностью означает ее деятель-ностную, практическую направленность, - то есть, в конечном ито­ге, ее инструментальную природу. Таким образом, виртуальная ре­альность существенно отличается от снов и фантазий - тем, что она именно инструментальна по своей природе, и инструментальность эта направлена на фактическую эмпирическую действительность. Виртуальная реальность включена в общий фактический социаль­ный контекст, и ее функцией является специфическое воздействие на этот социальный контекст.

Смысл такой конструкции состоит, прежде всего, в оперирова­нии проблематизированной социальной реальностью. Конструк­ция обеспечивает возможность онтологической эксклюзии, осуще­ствляемую в рамках и средствами самого пространства социально­го. Эксклюзия эта осуществляется, однако, не с целью отрицания проблематизированного смысла как такового или социального смысла в целом, - но, напротив, в целях, так сказать, точечной или направленной коррекции того или иного социального смысла, ко­торый оказывается проблематизированным. Тем самым в «ситуа­ции виртуального» грань реального и нереального оказывается на­пряженной именно в плане права реального на «полноценную» со­циальную онтологию. В конечном счете, онтологическая безответ­ственность представляет собой специфический вариант именно

86 E. Tapamyma Философия виртуальной реальности