Глава 2. Социальная онтология виртуальной реальности 83

одно из необходимых условий такой возможности). Однако симу-лятивные знаки не составляют пространство виртуального, а лишь точечно используются в построении конструкции виртуальной ре­альности (в основном, в отношении того проблематизированного параметра, который становится импульсом конкретной конструк­ции виртуальной реальности). Таким образом, речь идет не об от­рыве знака от реального референта, а лишь о том, чтобы сделать эту связь очень пластичной по сравнению с регулярной реальностью. В таком случае правильнее бы было называть это явление не симу-лякризацией, а окказионализацией, поскольку эти «точки разрыва» представляют собой возможность возникновения окказионального в социальном континууме.

Онтологическая безответственность подразумевает, таким об­разом, особый тип отношения виртуальной реальности с реально­стью регулярной; для конструирования такого отношения необхо­дима частичная, избирательная отмена контроля Я через Другого (в отношении проблематизированного параметра социальной реаль­ности), и вместе с тем - сохранение этого контроля применительно как к социальной, так и к виртуальной реальности в целом.

«Фигура умолчания» виртуальной реальности состоит, таким образом, в том, что виртуальная реальность представляет собой спе­цифическую сферу социального конструирования реальности, в ко­торой особым образом изменен порядок онтологической ответствен­ности за те действия и процессы, которые в ней осуществляются.

Конструирование виртуальной реальности обладает таким ог­ромным обаянием не потому, что оно позволяет убежать от реально­сти, а потому, что позволяет изменит ее, откорректировать, совер­шить над ней некоторое магическое действие, которое, увы, невоз­можно в реальности. Магическое заклинание (подробнее об этом см. раздел 2.3) направлено на исполнение какого-то конкретного, опре­деленного желания, корректирование какого-то параметра, который воспринимается как наиболее проблематизировавшийся в эмпири­ческой реальности. Таким образом, момент различия сферы ответст­венности и сферы окказиональной свободы будет действительно ми­нимален (см. пример со щитом Персея, приведенный в разделе 2 Гла­вы 1).

Однако, онтологический статус «магического действия» изна­чально двойствен по отношению к эмпирической реальности. С од-

ной стороны, он более низок, «недо-онтологичен» в силу своей из­начально задаваемой не-реальности (поскольку его вычленение, идентификация и конструирование осуществляется в противопос­тавлении реальности) и нуждается в «онтологизации» в эмпириче­скую реальность для того, чтобы «магическое действие» вступило в силу. С другой стороны, он «супер-онтологичен», поскольку дей­ствие это несет в себе изменение, власть над эмпирической дейст­вительностью, которая не может быть осуществлена ее собствен­ными средствами. Виртуальная реальность в этом смысле предста­ет неким донорским органом, органическим, но отехниченным им­плантантом в эмпирическую реальность.

Виртуальная реальность представляет собой проект бунта против тотальной вписанности человека в регулярное социальное пространство, против неизбежной и немедленной онтологизации и институциализации всех его побуждений и проявлений. Этот бунт, однако, в существенной степени неоднозначен и своеобразен. С одной стороны, он направлен на разрушение тотальной онтологи­ческой ответственности в рамках социальной действительности. С другой стороны, задача проекта виртуальной реальности заключа­ется вовсе не в том, чтобы разрушить этот контроль, а также и не в том, чтобы добиться в результате такого разрушения лишь статуса «мечты», «фикции», «сна» и т.д.. Смысл проекта заключается в том, чтобы сконструировать сферу виртуальной реальности в пре­делах (а не во сне, что важно) эмпирической социальной реакции контроля и онтологической ответственности. При этом виртуаль­ная реальность должна обладать одновременно как «онтологиче­скими достоинствами» реальности, так и привилегиями свободы

от нее.

Статус виртуальной реальности в целом (который реализует все эти процессы и механизмы) - это способ эксклюзии из социаль­ной реальности, не подразумевающий, однако, выхода из нее. Вир­туальная реальность не подразумевает, таким образом, ни борьбы, ни эскейпизма, являясь, по сути, пространством свободы от соци­ального, легитимированным средствами самого социального, - и, тем самым, в конечном счете, подконтрольном ему (возможно, что в еще большей степени).

Проект виртуального - это проект «приручения» свободы, «приручения» возможного, нахождения для него места в сущест-

84 E. Tapamyma Философия виртуальной реальности