§3. Проверочное испытание: разговор с ребенком

Мы полагаем, что следует подчеркнуть первый пункт метода: ре­зультат опытов и анализов, произведенных при помощи теста, име­ет значение лишь в том случае, когда он подтверждается расспро­сами в течение разговора или обычным наблюдением. При опытах всегда существует опасность создать искусственную атмосферу, в которой ребенок подчиняется механической логике; это напомина­ет, очевидно, то, что происходит во многих случаях жизни ребенка, когда существует то же принуждение и тот же вербализм, не даю­щий сведений о его спонтанной мысли. Нужно поэтому теперь пос­тараться проверить путем обычного наблюдения результаты описанных опытов.

Другое замечание. Надо тщательно различать в мысли ребенка внутреннее или не поддающееся формулировке понимание от пони­мания явного или выражающегося в словах. Явления, на которых мы только что настаивали, и большинство тех, которые мы укажем, непонятны только со второй точки зрения. А значит, нам можно воз­разить, что эти явления зависят собственно не от понимания ребен­ка, а от его языка. Однако для ребенка язык не составляет просто

254

системы обозначений, он создает в его уме новую реальность, вер-'• бальную реальность, которая накладывается на чувственную ре­альность, а не просто отражает ее. Некоторые силлогизмы, которые ребенок отбросил бы в плане конкретном, принимаются им в плане словесном. Так вот, — в чем и состоит основная гипотеза • нашей работы,—это те же самые силлогизмы, которые ребенок обнаружи­вал на предыдущей стадии в плане конкретного наблюде­ния. Между двумя названными родами операций имеется простое «запоздалое повторение» (с1ёса1аде). Ребенок, который путается в тестах Бине и Симона, рассуждал бы правильно, если бы этот тест перед ним разыграли. За несколько лет до этого он и при таких усло­виях не справился бы с тестом. Трудности, которые он испытал В действительности (и которые мы покажем, приводя, что говорят дети от 4 до 10 лет по поводу собственной семьи), попросту переносятся в плоскость языка: поставленный лицом к лицу с искусственными объектами, создаваемыми словами, ребенок прибегает к тем же рас­суждениям, как и раньше, когда он боролся с реальными, непосред­ственно наблюдаемыми объектами.

Итак, вопрос, который нам нужно разрешить, состоит в том, что­бы узнать, можно ли в разговорах с детьми, проводимых независимо от всякого наперед задуманного опыта, и в особенности независи­мо от теста Бине и Симона, найти явления, обнаруженные нашим предыдущим анализом. Мы увидим, что рассуждения первого, вто­рого и четвертого типов буквально повторяются в высказываниях де­тей, расспрашиваемых таким способом. Мы не будем настаивать на этих фактах, которые ставят более широкую проблему о самом раз­витии понятия брата (или кузена, или семьи и т. д.) с точки зрения детской логики — проблему, к которой мы вернемся в ближайших главах. Здесь мы только резюмируем некоторые ответы, поскольку это существенно необходимо для подтверждения нашего толкова­ния данных фактов.

Вот двое детей —Рауль и Жеральд (4л. б м. и 7л. 2м.). «Рауль, есть у тебя братья? — Жеральд. — А у Жеральда есть брат? — Нет. Только у меня есть брат. —Послушай, у Жеральда нет брата? —Рауль?.. Нет, у него нет брата*. Что касается Жеральда, то, давши тот же ответ по отношению к Раулю, он находит правильное решение.

Жак(7 л. 6м.). «Есть у тебя братья?—Два [Поль и Альбер].—А у Поля есть братья? — Нет. — Ты его брат? — Да. — Тогда у Поля есть братья? — Нет» * т. д. Тогда ему объясняют решение, и он как будто бы понимает. «А у твоей Метры есть братья?—Двое: один брат Поль и один брат Альбер [он снова себя забывает]». Час спустя: «У Альбера имеются братья? — Один [Поль].— А Поль имеет братьев? — Одного [Альбера].— А твоя сестра?—Двух».

8 и 9-летние. Лабер (8 л. 6 м.). «Есть у тебя братья? — Артур. — А у него есть — Нет. — А сколько вас братьев в семье?—Двое. — А у тебя есть брат? —

255

Один.—А он имеет братьев? — Совсем не имеет.—Ты его брат?—Да. — Тогда у него есть брат? — Нет».

Ди(9л. 6м., один из наших испытуемых первого типа), которого мы расспраши­ вали три месяца спустя после опыта Бине и Симона: «Есть у тебя братья?

Один. — Есть у него брат? — Нет.— А ты его брат?—Да. — Значит, у него есть брат? — Нет».

Короче, ответы первого типа: «Вы — вы не брат» и т. д. могут быть, как кажется, поставлены в связь в этим столь отчетливым проявлением иллюзий у детей: они не могут стать на точку зрения своих братьев и считать самих себя за братьев. Они называют брать­ями совокупность братьев всей семьи, включая туда же и самих се­бя. Но они не представляют, сколько их собственные братья имеют братьев.

Что касается второго типа, то вот два спонтанных высказывания детей в возрасте от 4 до 12 лет, которые показывают, что не только наши опыты способствуют созданию нелепостей:

Маг (4 г. 6 м.): «Есть у тебя сестра? — Да. — А у нее есть сестра? — Нет. У нее нет сестры. Я — моя сестра».

Симо(11 л. 9 м.) говорит, что имеется «трое детей в моей семье», и прибав­ляет, хотя у него не спрашивают подробностей: «У меня два брата и одна сестра.— А ты? —Я тоже ребенок. —Как зовут твоих братьев? — Альбер, а меня Анри». Таким образом, как Боне («Я имею двух братьев»), он считает сам себя, хотя никогда перед этим не подвергался испытанию с помощью теста Бине и Симона!

Другие примеры. Фаль (7 л. 6 м.): «У меня только одна сестра и один брат [причем он считает самого себя]». Ко (7 л. 6 м.) представляет аналогичный случай.

Легко, впрочем, понять подобные словесные формы. Как только ребенок открыл, что он сам брат, он говорит «мои братья», считая себя среди них. Более любопытно рассуждение четвертого типа, ко­торое мы находим в спонтанном виде там, где испытуемые, подобно Жаку и другим, приписывают братьям одной и той же семьи различ­ное число братьев. Так, у Жака два брата, у его брата Поля — один, у его брата Огюста тоже один и т. д. Но вот еще несколько полных примеров:

Жиз(8л.). «Есть у тебя брат?—Да.— А твой брат имеет брата? — Нет. — Ты в этом уверен? —Да.—А у твоей сестры имеется брат? — Нет. — Есть у тебя сестра? — Да. — А у нее есть брат? — Да. — Сколько? — Нет, у нее их сов­сем нет. — Твой собственный брат — это тоже брат твоей сестры? — Нет. — А у твоего брата есть сестра? — Нет. — Сколько же братьев в вашей семье? — Один. — А ты не брат? —[Он смеется.] Да.— Значит, у твоего брата есть брат? — Да. — А у твоей сестры? —Да. — Сколько? — Один. — Кто? —Я».

В этом примере можно наблюдать соединение первого и четвертого типов: Жиз отказывает своим брату и сестре во взаимности отношений, которые он приписывает самому себе.

256

Из этих нескольких фактов мы вправе в итоге заключить, что рас­суждения, которые мы наблюдали в связи с тестами Бине и Симо­на, обнаруживаются и в спонтанном виде в обычных разговорах с детьми.

Было бы интересно расположить эти явления детской логики в соответствии с возрастом. Данной задачей мы и займемся в ближай­шей главе.