Примечания к главе IV

' В произведениях Фонтенеля мы находим тысячи примеров

этого.

²То, что может быть верно относительно ложных религий, неприменимо к нашей поучающей любви к ближнему.

³То же самое можно сказать о следующем изречении Фонтенеля: «Когда я писал, я всегда старался понимать самого себя». Немногие, действительно, понимают это изречение Фонтенеля. Немногие сознают, подобно ему, всю важность правила, которому так трудно следовать. Не говоря уже об умах обыкновенных, как много даже среди таких мыслителей, как Мальбранш, Лейбниц и другие великие философы, людей, которые, не применив к себе изречения Фонтенеля, не стремились к пониманию себя самих, к разложению своих принципов па составные части, к сведению их к простым и всегда ясным положениям, чего нельзя достигнуть, не зная хорошенько, понимаешь ли самого себя. Они опирались на те принципы, неясность которых всегда подозрительна тому, кто помнит изречение Фонтенеля. Так как они не докопались, если можно так выразиться, до твердого грунта, то все громадное здание их системы оседало, по мере того как они его воздвигали.

⁴Мне хорошо известно, что такие обороты имеют ценителей. Людям кажется, говорят они, что все легко понятое уже приходило в голову всем; поэтому ясность выражения указывает на неумелость автора. Нужно всегда набрасывать некий облачный покров на свои мысли. Тщеславию многих людей льстит проникнуть за это облако, непроницаемое для среднего читателя, и уловить истину через неясность выражения; они еще и потому так восхваляют подобную манеру писать, что под предлогом похвалы автору они

==514

восхваляют свою собственную проницательность. Это бесспорно. Но по-моему, нужно презирать подобные похвалы и противиться желанию их заслужить. Если какая-нибудь мысль выражена очень тонко, то сначала она бывает плохо понята, но под конец она становится понятной всем. Но как только загадка выражения разгадана,^ то мысль сводится умными людьми к ее истинной внутренней ценности, а людьми посредственными оценивается даже и много ниже: им теперь стыдно своей недостаточной проницательности, и поэтому своим несправедливым презрением они мстят за оскорбление, которое тонкость выражения нанесла остроте их ума.

⁵В Персии эпитетами «художник» или «скульптор» обозначают неравную силу различных поэтов; там поэтому говорят: поэтхудожник или поэт-скульптор.

⁶Иногда какое-нибудь рассуждение называютсильным,но только тогда, когда дело идет об интересующем .нас предмете. Поэтому такое название не дают, например, геометрическим доказательствам, хотя из всех рассуждений они, без сомнения, наиболее сильные.

⁷Все, что лишено силы, становится смешным, и все, что обладает ею, облагораживается. Какая разница между мошенничеством какого-нибудь контрабандиста и Карла V!

⁸В глазах такого исполина Цезарь, сказавший veni, vidi, vici (пришел, увидел, победил) и совершавший столь быстро своп завоевания, показался бы медлительным, как ползущая морская звезда или улитка.

⁹Отчасти этим можно объяснить восхищение перед бичами мира, перед воинами, чье мужество ниспровергало империи и изменяло лик земли. Мы читаем с удовольствием их историю, но страшились бы быть их современниками. Эти завоеватели подобны черным тучам, изборожденным молниями, которые, вырываясь из их чрева, разбивают в куски деревья и скалы. Вблизи это зрелище охватывает ужасом, вдали оно наполняет восхищением.

¹⁰Чрезмерная величина образа делает его иногда смешным. Когда псалмопевец говорит: «горы скачут подобно баранам», то этот образ производит на нас мало впечатления, потому что немногие люди обладают достаточно сильным воображением, чтобы ясно и живо представить себе горы скачущими, как козлята.