Примечания к главе III

' Желая подшутить над одной болтливой, но, впрочем, очень умной женщиной, ей представили человека, о котором ей сообщили, что он очень умен. Дама эта приняла его очень любезно; желая поскорее ему понравиться, она начала говорить, задала ему сотню различных вопросов, не замечая, что тот ничего не отвечает. Когда визит окончился, ее спросили: «Довольны ли вы вашим новым знакомым?» — «Как он очарователен, — ответила она, — как умен!» При атом восклицании все разразились смехом: этот необычайно умный человек был немой.

²Все ограниченные люди стремятся постоянно опозорить люден основательного и широкого ума. Они обвиняют их в том, что то слишком утонченно и отвлеченно мыслят. <<Мы никогда не признаем, — говорит Юм, — верным то, что ускользает от нашего слабого понимания». «Различие, — прибавляет этот знаменитый философ, — между обыкновенным человеком и гением состоит главным образом в большей или меньшей глубине принципов,ил которых он основывает свои идеи: у большей части людей всякое суждение основано на частном случае; их ум не может охватить положений всеобщего значения; всякая идея для них темна».

³Если бы глупцы имели возможность, они охотно изгнали бы умных людей из своего общества и повторили бы вместе с жителями Эфеса: «Если кто-нибудь среди наг превосходит нас, пусть он покажет свое превосходство в другом месте».

⁴Вельможи при дворе тем более любезны с умными людьми, чем больше ума в них самих.

⁵Много таких людей, которые, если бы имели возможность, прибегли бы к нытью, чтобы заставить признать свой взгляд. Не видели ли мы и в наши дни безумных и настолько нетерпимы в своей гордыне людей, что они требовали от судей жестокого на-

==192

казания для писателя, который был иного мнения, чем они, так как предпочитал итальянскую музыку французской? Если обыкновенно доходят до крайностей лишь в спорах религиозного характера, то это потому, что другого рода споры не дают ни таких поводов, ни таких средств для проявления жестокости. Только бессилию обязаны мы обыкновенно своей сдержанностью. Человек гуманный и сдержанный — очень редкий человек. Если он встретит человека другой религии, он скажет: это человек, который в этих вопросам придерживается взглядов, отличных от моих,—зачем стану я его преследовать? Евангелие нигде не предписывает применять пытки и тюрьмы для обращения людей. Истинная религия никогда не воздвигала эшафотов; только ее служители, чтобы удовлетворить свою гордость, оскорбленную противоречащими им взглядами, возбуждали против них глупую доверчивость народов и государей. Немного людей заслужили похвалу, высказанную египетскими жрецами о царице Нефте в Сетосе⁸*. «Она никогда не возбуждала вражды, раздражения, преследования, нашептываемых плохо понятой набожностью, — говорят они, — она⁾извлекала из религии только правила кротости; она никогда не⁸могла поверить, что можно мучить людей во славу богов».

> ⁶Как не заподозрить свидетеля чуда в такого рода религии? «Необходимо, — говорит Фоптенель, — быть очень осторожным, чтобы уметь рассказать о факте, свидетелем которого мы были, точь-в-точь так, как мы его видели, т. е. ничего не прибавляя и не убавляя; поэтому человек, уверяющий, что он в этом отношении никогда не уличал себя в неправде, лжет».

⁷Богатые буржуа с насмешкой указывают на то, что умный человек часто торчит у порога богатого, богатый же — никогда у порога умного. «Это потому, — говорит поэт Саади⁹*, — что умный человек знает цену богатству, богатый же не знает цены ума». К тому же как может богатство уважать науку? Ученый может понимать невежду, потому что он сам был таковым в детстве; невежда же не может понимать ученого, ибо никогда таковым не был.