- •Институт философии
- •Записные книжки
- •Предисловие
- •Рассуждение 1 об уме самом по себе
- •Глава I изложение принципов
- •Примечания к главе I
- •Глава 11 о заблуждениях, вызываемых страстями
- •Глава III о недостаточном знании
- •Примечания к главе III
- •Глава IV онеправильном употреблении слов
- •Примечания к главе IV
- •Рассуждение II об уме по отношению к обществу
- •Глава1 общая идея
- •Примечания к главе I
- •Глава II о честности по отношению к отдельному лицу
- •Примечания к главе II
- •Глава ш об уме по отношению к отдельному лицу
- •Примечания к главе III
- •Глава IV о том, что мы необходимо должны уважать в других только себя самих
- •Глава V о честности по отношению к отдельному сообществу
- •Примечания к главе V
- •Глава VI о средствах утвердиться в добродетели
- •Глава VII
- •Примечания к главе VII
- •Глава VIII о разнице между суждениями общества и суждениями отдельных сообществ
- •Примечания к главе VIII
- •Глава IX о хорошем тоне и о светском обращении
- •Примечания к главе IX
- •Глава х почему человек, которым восхищается народ, не всегда бывает уважаем светскими людьми
- •Примечания к главе х
- •Глава XI о честности по отношению к народу
- •Глава XII об уме по отношению к народу
- •Примечания к главе XII
- •Глава XIII о честности в различные эпохи и у различных народов
- •Примечания к главе XIII
- •Глава XIV добродетели, основанные на предрассудке, и истинные добродетели
- •Глава XV какую пользу может принести нравственности знание принципов, установленных в предыдущих главах
- •Примечание к главе XV
- •Глава XVI олицемерных моралистах
- •Примечание к главе XVI
- •Глава XVII о преимуществах, вытекающих из установленных выше принципов
- •Примечания к главе XVII
- •Глава XVIII об уме, рассматриваемом по отношению к различным векам и странам
- •Глава XIX уважение к различным видам ума во все времена соразмерно связанному с ними интересу
- •Примечания к главе XIX
- •Глава хх об уме, рассматриваемом по отношению к различным странам
- •Примечания к главе XX "
- •Глава XXI взаимное презрение народов зависит от их тщеславия
- •Примечания к главе XXI
- •Глава XXII почему народы считают даром природы качества, которыми они обязаны форме правления
- •Глава XXIII о причинах, задерживавших до сего времени прогресс нравственности
- •Примечания к главе XXIII
- •Глава XXIV осредствах усовершенствования нравственности
- •Примечания к главе XXIV
- •Глава XXV о честности по отношению ко всему миру
- •Примечание к главе XXV
- •Глава XXVI 0в уме по отношению ко всему миру
- •Примечания к главе XXVI
- •Рассуждение 3. Об уме
- •Следует ли считать ум даром природы или же результатом воспитания
- •Примечания к главе I
- •Глава II отонкости чувств
- •Примечание к главе II
- •Примечания к главе ш
- •Глава IV онеодинаковой способности внимания
- •Примечания к главе IV
- •Глава V о силах, воздействующих на нашу душу
- •Примечания к главе V
- •Глава VI омогуществе страстей
- •Примечания к главе VI
- •Глава VII
- •Примечания к главе VII
- •Глава VIII люди становятся тупыми, когда они перестают быть охваченными страстью
- •Примечания к главе VIII
- •Глава IX о происхождении страстей
- •Глава х оскупости
- •О честолюбии
- •Примечания к главе XI
- •Примечания к главе XII
- •Глава XIII о гордости
- •Примечания к главе XIII
- •Глава XIV о дружбе
- •Примечания к главе XIV
- •5Может быть, следует иметь мужество и самому быть способным к дружбе, чтобы решиться дать о ней ясное представление,
- •Глава XV о том, что боязнь физических страданий и жажда физических наслаждений могут зажечь в нас всякого рода страсти
- •Примечания к главе XV
- •Глава XVI какой причине следует приписать равнодушие некоторых народов к добродетели
- •Глава XVII о стремлении всех людей к деспотизму, о средствах достижения этого и об опасности от деспотизма для государей
- •Глава XVIII главные следствия деспотизма
- •Примечания к главе XVIII
- •Глава XIX второе следствие деспотизма: презренное и унизительное состояние народов поддерживает невежество визирей
- •Примечания к главе XIX
- •Глава хх третье следствие деспотизма: презрение к добродетели и ложное уважение, которое стараются к ней выказать
- •Примечания к главе XX
- •Глава XXI четвертое следствие деспотизма: гибель государств, находящихся под неограниченной властью
- •Глава XXII олюбви некоторых народов к славе и к добродетели
- •Примечания к главе XX г I
- •Глава XXIII о том, что государства бедные всегда больше любили славу и были богаче великими людьми, чем государства богатые
- •Примечания к главе XXIII
- •Глава XXIV доказательство этой истины
- •Глава XXV о точном соотношении между силой страстей и размерами ожидаемых наград
- •Примечания к главе XXV
- •Глава XXVI к какой степени страсти способны люди
- •Примечания к главе XXVI
- •Глава XXVII
- •Примечания к главе XXVII
- •Глава XXVIII завоевания северных народов
- •Примечания к главе XXVIII
- •Глава XXIX о рабстве и способности к аллегориям у восточных народов
- •Примечания к главе XXIX
- •Глава ххх о превосходстве некоторых народов в различных отраслях науки
- •Примечания к главе XXX
- •Рассуждение IV о различных наименованиях ума
- •Глава I о гении
- •Примечания к глаВе I
- •Глава 2 овоображении и о чувстве
- •Примечания к главе II
- •7Если в следующем стихе Овидия: Pignora certa petis, do pignora certa timendo12*
- •Глава III
- •Примечание к главе III
- •Глава IV об уме тонком и об уме сильном
- •Примечания к главе IV
- •Глава V об уме светлом, об уме обширном, об уме проницательном и о вкусе
- •Глава VI об остроумии
- •Примечания к главе VI
- •6Вообще говоря, те люди, которые бесплодно занимались искусствами и науками, становятся, достигнув высокого положения, самыми яростными врагами писателей. Чтобы очернить их,
- •Глава VII о светском уме
- •Примечания к главе VII
- •6Говоря о любви, Господ развивал приблизительно идею притяжения, но у этого поэта она выражена лишь смутным образом;
- •Глава VIII об уме правильном '
- •Примечания к главе VIII
- •Глава IX ошибки чувства
- •Глава х до какой степени мы подвержены ошибкам насчет движущих нами мотивов
- •Примечания к главе х
- •Глава XI о советах
- •Примечания к главе XI
- •Примечания к главе XII
- •Глава XIII
- •Примечания к главе XIII
- •Глава XIV об исключающих друг друга качествах ума и души
- •Примечания к главе XIV
- •Глава XV о несправедливых требованиях общества
- •Примечания к главе XV
- •Глава XVI метод определения того, к какой области занятий мы наиболее способны
- •Глава XVII о воспитании
- •Примечания*
- •Глава I
- •Глава II
- •Глава III
- •Глава IV
- •Глава I
- •Глава II
- •Глава III
- •Глава IV
- •Глава V
- •Глава VII
- •Глава VIII 1*Негу—древнее государство на территории Бирмы. —218.
- •Глава IX
- •Глава XI
- •Глава XII
- •Глава XIII
- •Глава XVI
- •Глава XVII
- •Глава XIX
- •Глава XX
- •Глава XXI
- •Глава XXIII
- •Глава XXIV
- •Глава XXV
- •Глава XXVI
- •Глава I
- •Глава III
- •Глава IV
- •Глава V
- •Глава VI
- •Глава VII
- •Глава VIII
- •Глава XVIII
- •Глава XIX
- •Глава XX
- •Глава XXII
- •Глава XXIII
- •Глава XXIV
- •Глава XXV
- •Глава XXVII
- •Глава XXVIII
- •Глава XXIX
- •Глава XXX
- •Глава II
- •Глава III
- •Глава IV
- •Глава V
- •Глава VI
- •Глава VII
- •Глава vhi
- •Глава XI
Примечания к главе VIII
' Система древних философов.
2Найдется ли такой сутяга, который не пришел бы в восторг при чтении своего прошения и который не считал бы его более серьезным и более важным, чем труды Фонтенеля и всех философов, писавших о познании человеческого сердца и ума? Труды этих последних, скажет он, занимательны, но легкомысленны и не заслуживают быть предметом изучения. Чтобы еще лучше доказать, какое значение каждый человек придает своим занятиям, я приведу несколько строк из книги, озаглавленной «Трактат о соловье». Автор книги говорит: «Я употребил двадцать лет на составление этого труда; люди, здраво рассуждающие, всегда находили, что самое большое и чистое удовольствие, которое можно испытать в этом мире, это то, которое мы испытываем, делая дело, полезное для общества; этой точки зрения следует держаться во всех своих поступках; человек, который не отдает себя, насколько возможно, на общую пользу, по-видимому, не знает, что он рожден столько же для блага других, сколько и для своего собственного. Вот побуждения, заставившие меня предложить публике этот «Трактат о соловье»...» Затем автор прибавляет: «Любовь к общему благу, побудившая меня создать эту книгу, не позволила мне забыть о том, что она должна быть написана откровенно и искренне».
==219
Глава IX о хорошем тоне и о светском обращении
Всякое общество, отличающееся от другого интересами и вкусами, обвиняет его и подвергается обвинениям с его стороны в дурном тоне;тон молодых людей не нравится старикам, тон человека страстного не нравится человеку холодному, а тон отшельника — человеку светскому.
Если подразумевать под хорошим тономтакой, который может одинаково нравиться всем кругам общества, то в этом смысле вообще не существует человекахорошего тона.
Чтобы быть таковым, надо, чтобы человек обладал всеми знаниями, всеми видами ума и, может быть, знал бы даже все различные жаргоны, а это совершенно невозможно. Следовательно, под хорошим тономследует подразумевать такого рода разговор, содержание и способ выражения которого может нравиться наибольшему числу людей. Нохороший тонв этом смысле не свойствен никакому классу людей в частности, а только тем людям, которые занимаются важными идеями, почерпнутыми из искусств и наук, каковы метафизика, военное дело, этика, торговля, политика; эти идеи всегда дают уму предметы, интересные для всего человечества. Этот род разговора, представляющий, бесспорно, наиболее общий интерес, не является, как я уже указывал, самым приятным для каждого человека сообщества. Каждое из них считает свой тон превосходнее тона людей ума (des gens d'esprit), хотя признает тон этих последних превосходнее всякого другого топа.
В этом отношении частные сообщества похожи на крестьян различных провинций, которые охотнее говорят на наречии своего округа, чем на своем национальном языке, но которые национальный язык предпочитают наречиям всех остальных провинций. Хороший тон есть тот, который всякое частное сообщество считает наилучшим после своего, а это и есть топ людей ума.
Однако я признаю преимущество светских людей в том отношении, что если уж выбирать из различных классов людей тот, тону которого следует отдать предпочтение, то. без сомнения, это будет тон придворного круга не потому, что у буржуа меньше мыслей в голове, чем у светского человека: оба, если смею так выразиться ча-
==220
сто говорят бессодержательно и в смысле идей не имеют никакого преимущества друг перед другом, но светский человек благодаря занимаемому им положению занят мыслями, представляющими более общий интерес.
В самом деле, так как нравы, склонности, предубеждения и характер государей сильно влияют на счастье и несчастье народа, так как всякое сведение о них интересно, то разговор человека, который принадлежит ко двору и который не может говорить о том, что его интересует, не касаясь часто своих господ, естественно, менее бессодержателен, чем разговор буржуа. К тому же светские люди вообще не испытывают материальной нужды; им не приходится заботиться об удовлетворении иных потребностей, кроме потребностей в удовольствиях, и это отражается благоприятно на их разговоре; вот почему придворные дамы обыкновенно превосходят других женщин грацией, остроумием, умом, привлекательностью; поэтому же и круг умных женщин состоит почти исключительно из светских женщин.
Однако, хотя придворный тон и превосходит буржуазный, все же разговор вельмож не может сводиться только к анекдотам из частной жизни государей, а обыкновенно должен вращаться около преимуществ их должностей и рождения, вокруг их галантных похождений, их насмешек друг над другом за ужином. Такие разговоры должны непременно казаться пошлыми большинству обществ. Поэтому для них светские люди стоят на уровне людей, всецело поглощенных каким-нибудь ремеслом, которое является единственным и постоянным предметом их разговора, вследствие этого их называют людьми дурного тона;ибо человек, испытывающий скуку, всегда мстит человеку, нагоняющему скуку, давая ему презрительное прозвище.
Может быть, мне возразят, что никакое общество не обвиняет светских людей в дурном тоне.Если большинство сообществ не высказывает этого мнения, то только потому, что знатность и сан импонируют им, мешают им высказывать свои чувства и часто они не признаются в них даже самим себе. Чтобы убедиться в этом, достаточно спросить мнение здравомыслящего человека. Светский тон, скажет он, состоит по большей части в нелепом высмеивании друг друга. Этот тон, принятый при дворе, введен, без сомнения, каким-нибудь интриганом, который,
==221
желая замаскировать свои происки, предпочитал говорить, ничего не высказывая; те, кому нечего было скрывать,' последовали его примеру и, обманутые этой болтовней, переняли его жаргон, думая, что они что-то говорят, когда в действительности они только произносят слова, довольно гармонично сгруппированные. Чтобы отвлечь вельмож от серьезных дел и сделать их неспособными к ним, люди власть имущие стали поощрять этот тон, позволили называть его остроумным и первые дали ему это название. Но если, желая оценить по достоинству все эти остроты, вызывающие такое восхищение в веселой компании, мы переведем их на другой язык, то перевод нарушит очарование и большинство этих острот окажется лишенным смысла. Поэтому, прибавит он, многие люди испытывают сильное отвращение к так называемым блестящим людям и нередко повторяют следующий стих из комедии: Когда появляется хороший тон, то здравый смысл исчезает.
Следовательно, истинный хороший тонпринадлежит людям ума, какое бы положение они ни занимали.
Я готов допустить, скажет кто-нибудь, что светские люди, привязанные к очень мелким идеям, в этом отношении ниже людей ума, но они зато превосходят их в умении выражать эти идеи. Притязания их с этой стороны представляются, несомненно, более основательными. Хотя слова сами по себе не бывают ни благородными, ни низкими и в стране, где народ пользуется влиянием, как, например, в Англии, не следует делать и не делают этого различия, но в монархическом государстве, где не питают никакого уважения к народу, слова необходимо должны быть благородными или низкими в зависимости от того,^ приняты они при дворе или нет, и поэтому манера выражаться у людей света должна быть всегда элегантной, и такова она в действительности. Но так как большинство придворных говорит только о пустяках, то словарь благородного языка в силу этого весьма ограничен и его не хватает даже для написания романа, и, если бы светский человек захотел написать таковой, он нередко оказывался бы ниже литератора *.
Что же касается предметов, считаемых серьезными и связанными с искусствами и философией, то опыт показывает нам, что о такого рода предметах люди света едва-
==222
едва могут лепетать2; отсюда следует, что и в выражении мыслей они не превосходят людей ума и что и в этом отношении они превосходят обыкновенных людей только в легкомысленных сюжетах, в которых они весьма хорошо наупражнялись, из которых они сделали предмет изучения и, так сказать, предмет особого искусства; но и это превосходство еще сомнительно и почти всеми преувеличено вследствие механического уважения, питаемого к знатности и высокому положению.
Впрочем, как ни смехотворны притязания светских людей на исключительное обладание хорошим тоном,это, однако, относится не столько к людям их положения, сколько к человечеству вообще. Может ли гордость не убедить вельмож, что они и люди их породы одарены умом, наиболее способным нравиться в разговоре, когда та же гордость убедила всех людей вообще, что природа зажгла Солнце только для того, чтобы оплодотворить маленькую точку, называемую Землей, и что она усеяла небо звездами для того, чтобы освещать ее ночью.
Мы бываем тщеславными, заносчивыми и, следовательно, несправедливыми всегда, когда представляется возможным делать это безнаказанно. Поэтому каждый человек воображает, что нет части света, в этой части света — государства, в этом государстве — провинции, в этой провинции — города, в этом городе — общества, равного его обществу, и что он в этом своем обществе — наилучший человек, а в конце концов он поймает себя на признании, что он первый человек в мире3. Итак, какими бы нелепыми ни казались исключительные притязания нахороший тони какими бы насмешками ни наделяла публика светских людей, снисходительная и здравая философия должна не только простить им это, но и избавить их от горечи бесполезных лекарств.
Если живое существо, заключенное в раковину и из всей Вселенной знающее только скалу, к которой оно прикреплено, не может судить об ее обширности, то как светский человек, живущий в тесном кругу, постоянно окруженный одними и теми же предметами и знающий только одну точку зрения, может судить о достоинстве вещей?
Истина замечается и порождается только при брожении противоположных мнений. Мы познаем Вселенную только из того мира, в котором мы вращаемся. Тот, кто
==223
замыкается в тесный круг, невольно усваивает его предрассудки, особенно когда они льстят его тщеславию.
Кто может отказаться от заблуждения, когда тщеславие, сообщник незнания, привязывает его к нему и делает
его для него дорогим?
То же тщеславие заставляет людей света считать себя единственными обладателями светского обращения,которое они считают главным достоинством и без которого все остальные не имеют значения. Они не видят, что это обращение, которое они считают необходимым для всего света, есть только обращение, свойственное их свету. В самом деле, в Мономотапе, где принято, чтобы вслед за королем чихали все придворные, за двором начинает чихать город, за городом — все провинции, и где, наконец, все государство кажется страдающим насморком, наверное, существуют придворные, которые гордятся тем, что чихают более благородным способом, чем все остальные люди, которые считают себя в этом отношении единственными обладателями хороших манер и считают неблаговоспитанными и грубыми всех людей и все народы, чихание которых кажется им менее гармоничным.
Жители Марианских островов станут утверждать, что вежливое обращение заключается в том, чтобы взять ногу того, с кем здороваешься, и слегка потереть ею свое лицо и никогда не плевать в присутствии своего начальника.
Киригваны согласятся, что нужно иметь штаны, но что хорошие манеры заключаются в том, чтобы их носить под мышкой, как мы носим шляпы.
Жители Филиппинских островов будут утверждать, что не дело мужа дать испытать жене первые наслаждения любви, что он может возложить этот труд на другого, заплатив ему. Они еще прибавят, что девица, оставшаяся невинной до замужества, достойна не уважения, а только
презрения.
В Пегу находят, что хорошие манеры и благопристойность требуют, чтобы король появлялся в приемной зале с веером в руках и чтобы перед ним шли четыре самых красивых при дворе юноши, которые, будучи предназначены для его специальных удовольствий, являются в то же время выразителями и глашатаями его воли.
Если бы я обозрел все государства, я всюду нашел бы своеобразные обычаи 4, каждый народ считает себя обязательно обладателемнаилучших обычаев.Даже в глазах
==224
светских людей нет ничего смешнее подобных притязаний, и если бы они посмотрели на себя, то увидели бы, что, хотя и под другими названиями, они смеются в сущности над самими собой.
Чтобы доказать, что так называемое светское обращениене только не одобряется всем светом, а, напротив, должно большинству людей не правиться, перенесем в Китай, затем в Голландию и в Англию щеголя, лучше всех изучившего ту смесь жестов, удачных словечек и манер, которая называетсясветским обращением,и здравомыслящего человека, которого щеголь считает в этом отношении тупоумным и неблаговоспитанным: несомненно, что эти различные народы сочтут последнего более знакомым с истиннымсветским обращением,чем первого.
Чем же вызвано это суждение? Тем, что разум, не зависящий от моды, обычаев страны, нигде не кажется чуждым и смешным. Напротив, кажется странным и смешным тот, кто соблюдает обычай своей страны в чужой стране, и он будет, казаться тем смешнее, чем он в нем опытнее и искуснее.
Наши молодые люди часто играют роль преувеличенно легкомысленных людей, чтобы не казаться натянутыми и педантичными, ибо это неприятно в хорошем обществе; не удивительно, что в глазах англичан, немцев и испанцев наши щеголи кажутся тем более смешными, чем более старательно они выполняют правила того, что они считают светским обращением.
Итак, если судить по приему, оказываемому нашим франтам в чужих странах, то несомненно, что то, что они называют светским обращением,не только не пользуется всеобщим успехом, но, напротив, не нравится большинству и что это обращение так же отличается от истинногосветского обращения,всегда разумного, как простая учтивость от истинной вежливости.
Для первой необходимо только знание манер, для второй — тонкое, деликатное и постоянное чувство расположения к людям.
Впрочем, хотя и нет ничего смешнее исключительных притязаний на хороший тонисветское обращение,однако трудно, как я уже указывал выше, жить в большом свете, не усваивая некоторые из его заблуждений, так что даже люди ума, наиболее осторожные в этом отношении, не могут
8 Гельвеций, т. 1
==225
всегда избегнуть этого. Поэтому только большое накопление этих заблуждении заставляет народ считать щеголей фальшивыми и мелкими умами; я говорю, мелкими, ибо ум не велик и не ограничен сам по себе и заслуживает то или другое название в зависимости от величия или мелочности предметов, которыми он занимается; люди же света могут интересоваться только мелочами.
Из сказанного в двух последних главах явствует, что общественный интерес почти всегда отличен от интереса частных кругов, и поэтому люди, наиболее уважаемые в этих кругах, не всегда пользуются таким же уважением в
глазах общества в целом.
А теперь я собираюсь показать, что образ жизни и мысли людей, - заслуживающих наибольшее уважение со стороны общества в целом, должны часто быть неприятными для частных сообществ.