Примечания к главе XXIV

¹По свидетельству Джемелли Каррери(G.Carreri, t. VI, р. 56), один мексиканский король по случаю освящения храма принес в продолжение четырех дней в жертву 6408 человек.

В Индии брамины школы Ниагам воспользовались благосклонностью к ним государей, чтобы добиться казни буддистов в ряде государств; буддисты были атеистами, а брамины—деистами. Больше всех пролил крови князь Бальта; чтобы очиститься от этого преступления, он торжественно сжег себя на берегу Орики. Заметим, что человеческая кровь была пролита деистами (см. «Les lettres du p. Pons, Jesuite»).

Священники Мероэ в Эфиопии посылали, когда им вздумается, посла к королю с приказанием ему убить себя. См. Диодора⁶*.

Того, кто убивает короля Суматры, избирают там королем. Путем этого убийства, говорят там, небо возвещает свою волю. Шарден сообщает, что он слышал, как один проповедник, нападавший на роскошь суфиев, говорил, что таких атеистов следует сжигать, что он удивляется, как их оставляют жить, и что убийство суфия есть акт более приятный богу, чем сохранение жизни десяти добродетельным людям. Сколько раз приходилось слышать подобного рода рассуждение среди нас!

Несомненно, что зрелище такого количества крови, пролитой фанатизмом, заставило аббата Лонгрю, большого знатока истории, сказать, что если на чаши весов положить все добро и все зло, принесенное религиями, то зло перевесит добро (t. I, р. XI).

«Не нанимай дома, — говорит по этому поводу персидское изречение, — в квартале, где простой народ невежествен и набожен».

²Еще до него Секст Эмпирик⁶* сказал, что наши врожденные принципы суть, быть может, только привитые нам привычкой принципы.

³Цицерон не придерживался этого взгляда; хотя он и занимал высокое положение, он считал своей обязанностью указывать людям на нелепые стороны языческой религии.

⁴О. Леконт и большинство иезуитов признают, что все ученые — атеисты. Знаменитый аббат де Лонгрю придерживается того же мнения.

⁵Когда Бейль говорит, что религия, бывшая в первые века смиренной, терпеливой и благожелательной, сделалась потом честолюбивой и кровожадной, что она заставляет казнить все, что ей сопротивляется, что она призывает палачей, придумывает пытки,

==316

рассылает буллы, подстрекающие народы к восстанию, поддерживает заговоры и, наконец, организует убийства государев, то он принимает дела людей за дела религии, а христиане слишком часто были людьми. Когда их было немного, то па устах их были лишь слова о веротерпимости, а как только они стали многочисленнее и влиятельнее, они начали проповедовать против веротерпимости. Беллармин⁷* говорит по этому поводу, что если христиане не низвергли Нерона и Диоклетиана, то не потому, что не имели на это права, но потому, что не имели достаточно силы; они ею воспользовались, как только оказались в состоянии. Вооруженной рукой истребляли императоры язычество, боролись с ересями и проповедовали евангелие фризам, саксам и па всем Севере.

Все эти факты указывают на то, что люди слишком часто злоупотребляют принципами святой религии.

Вместо этого примечания в первом издании можно было прочесть следующее: «Язычники первоначально не обвиняли христиан ни в убийствах, ни в пожарах, но, по словам Тацита, они упрекали их в антиобщественности — преступлении, прибавляет этот историк, общем у них с евреями — людьми, которые были упрямо привязаны к своей религии и которые, будучи проникнуты духом фанатизма, питали неискоренимую ненависть к другим народам. О том же свидетельствует и ряд других авторов, цитируемых Гроцием. Абдас, епископ Персии, разрушил храм магов, и его фанатизм породил продолжительное гонение христиан и жестокие войны между римлянами и персами».

⁶В эпоху младенческого состояния человечества первое употребление, которое человек делает из своего разума, — это создание жестоких богов; пролитием человеческой крови надеется он приобрести их благосклонность, в дымящихся внутренностях побежденных он читает свою судьбу. Германец предает смерти своих врагов, осыпав их предварительно страшными проклятиями, его душа закрыта для сострадания, жалость показалась бы ему святотатством.

Чтобы умилостивить гнев нереид, цивилизованный народ привязывает Андромеду⁸* к скале; чтобы умиротворить Диану и открыть себе путь к Трое, сам Агамемнон влечет Ифигению⁹* к жертвеннику, где Калхас убивает ее и полагает, что этим воздает честь богам.

⁷Поэтому в послании, обращенном, как предполагают, к Карлу V, один американец говорит: «Нет, не мы варвары. Варвары, государь, ваши Кортесы, ваши Писарро. Они, для утверждения нас в новой религии, направляют против нас священника и палача».

⁸Вот что говорит по поводу преследований сенатор Фемистий¹⁰* в послании, обращенном к императору Валенту: «Разве преступление думать иначе, чем вы? Если есть разногласие среди христиан, то его не меньше и среди философов. Истина имеет множество сторон, с которых ее можно рассматривать. Бог запечатлел в сердцах всех людей уважение к своим атрибутам, по каждый вправе проявлять это уважение тем способом, который, по его мнению, наиболее приятен божеству, и никто не имеет права его в этом стеснять».

Св. Григорий Богослов весьма уважал этого Фемистия; он писал ему: «Вы, Фемистпй, единственный человек, борющийся

==317

с упадком науки; вы стоите во главе просвещенных людей, вы умеете философствовать, занимая самое высокое положение; вы соединяете занятие наукой с властью, высокий сан — с наукой».

⁹Очень помноглх людей религия удерживает от дурных поступков. Сколько преступлений совершают даже те люди, которым поручено указывать нам путь к спасению! Доказательством этому служит Варфоломеевская ночь, убийство Генриха III, резня, совершенная тамплиерами, и т. д.

¹⁰ Евсевин в «Praeparatio evangclica», кн. VI, гл. 10, приводит следующий замечательный отрывок из сирийского философа Бардецана "*: «У народа серов закон запрещает убийство, прелюбодеяние, воровство и всякого рода религиозный культ, так что в этой обширной области мы не встречаем ни храмов, ни прелюбодеяния, ни сводничества, ни проституток, ни воров, ни отравителей, ни убийц». Это доказывает, что достаточно одних законов, чтобы удержать людей от дурных поступков.

Мыникогда не кончили бы, если бы стали приводить весь список народов, которые, не имея представления о боге, тем не менее живут обществами более или менее счастливо в зависимости от большего или меньшего искусства своих законодателей. Назову только тех, которые мне прежде всего придут на память.

Жители Марианских островов, пока не началась среди них проповедь евангелия, не имели, по словам иезуита о. Иовяена, ни алтарей, ни храмов, ни жертвоприношений, ни жрецов; у них было только несколько плутов по названию макана,предсказывавших будущее. Однако они верят в ад и в рай: ад — это горнило, в котором дьявол бьет души молотом, подобно тому как в кузнице куют железо; рай — это место, где много кокосовых орехов, сахара и женщин. Не преступление и не добродетель приводят в рай или в ад: в ад попадают те, кто умирает насильственной смертью, в рай — остальные.

О. Иовиен прибавляет, что к югу от Марианских островов имеется тридцать два острова, обитаемых народами, которые абсолютно не имеют ни религии, ни представления о божестве и которые заняты только тем, что едят, пьют и т. д.

Караибы, по словам Лаборда¹²*, занимавшегося их обращением, пе имеют ни жрецов, ни алтарей, ни жертвоприношений, ни представления о божестве. Они требуют, чтобы им хорошо платили за обращение их в христианство. Они верят в' то, что первый человек по имени Лонго имел большой пуп, из которого и вышли люди. Этот Лонго — первое действующее начало, он создал землю без гор, которые явились результатом потопа. Одним из первых созданий была зависть; она распространила много зла на земле; она считала себя очень красивой, но, увидя солнце, она спряталась н стала показываться только ночью.

Шириганы («Lettres edit. recueil», 24) не признают никакого божества.

Жпаги, по словам о. Кавасси, не признают никакого существа, отличного от материи; на их языке не существует даже выражении для обозначения этой идеи; их единственный культ состоит в культе предков, которые, по их мнению, продолжают жить; они воображают, что их государь распоряжается дождем.

В Индостане, говорит иезуит о. Попе, существует секта браминов, которая полагает, что дух соединяется с материей и запуты-

==318

вается в ней; что мудрость, которая очищает душу н которая представляет не что иное, как знание истины, освобождает дух посредством анализа. Дух, учат брамины, освобождается то от формы, то от качества при посредстве следующих трех истин: «Я не пребываю ни в чем, ничто не пребывает во мне, я не существую совсем». Когда дух освободится от всех форм, наступит конец мира. Они прибавляют, что религии не только не помогают духу освободиться от форм, но, напротив, еще теснее связывают узы, в которых он запутался.

" Солдат н корсар желают войны, и никто не ставит этого им в вину. Все понимают, что в этом отношении их интерес не вполне совпадает с общественным интересом.