Глава 6. Ответственность за нарушения норм валютного права 141

Как устанавливает ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, междуна­родные договоры и соглашения РФ обладают преимуществен­ной юрисдикцией по сравнению с нормами российских зако­нов (в том числе, следовательно, и ГК РФ, и Закона «О валют­ном регулировании и валютном контроле»). Постановлением Верховного Совета РФ от 2 мая 1992 г. № 2815-1 установлено, что разд. 2 ст. VIII Соглашения МВФ имеет законную силу и действует в полном объеме на территории РФ, а согласно Ука­зу Президента РФ от 16 мая 1996 г. № 721 Россия приняла на себя обязательства, налагаемые на членов МВФ ст. VIII упомя­нутого Соглашения. В соответствии с п. «Ь» разд. 2 ст. VIII Со­глашения МВФ валютные контракты, которые заключены в нарушение валютного контроля государства-члена, «лишены исковой силы на территории любого из государств-членов». Таким образом, международный договор устанавливает особые правила, распространяющиеся на режим сделок в иностранной валюте, предусматривая «лишение их исковой силы» в случае нарушения норм валютного контроля.

Что же означает выражение «лишены исковой силы»? По­скольку речь идет о переводе на русский язык нормы Соглаше­ния МВФ (официальным языком Фонда является английский язык; на нем ведется вся документация), для уяснения смысла названного понятия необходимо обратиться к подлинному тексту документа. Официальный английский оригинал использует сло­во «unenforceable» (переведенное на русский язык как «не имею­щее исковой силы»), что однозначно истолковывается англо­американской доктриной и судебной практикой (авторами поня­тия) как то, чти договоры, не допустимые с точки зрения валют­ного законодательства, не являются согласно п. «Ь» разд. 2 ст. VIII Соглашения МВФ «ничтожными и не имеющими юри­дической силы», а лишь «не подлежат исполнению в судебном порядке»¹. Как подтвердила судебная практика стран англосак­сонской системы права, «контракты, заключенные в нарушение валютного контроля любого из государств-членов, не являются незаконными и ничтожными, но просто не могут быть принуди-

¹ Прецеденты: Sharif v. Azad // Q.B. 1967. Vol. 1. P. 605, 618; Batra v. Ebcahim // Lloyds Report. 1982. Vol. 2. P. 11, 13.

142

Раздел III. Особенная часть валютного права

тельно осуществлены в судебном порядке»¹. Подобных же пози­ций придерживается правовая служба Международного валют­ного фонда².

В основополагающем решении Федерального верховного су­да Германии 1970 г. понятие «отсутствие исковой силы» истол­ковано как означающее лишь недостаток предпосылок процес­суального характера³. И следовательно, не может идти речи об автоматическом признании рассматриваемых сделок ничтож­ными в смысле ст. 166, 168 ГК РФ.

Из изложенного следует, что русский перевод закрепленно­го в Соглашении МВФ понятия «unenforceable» должен озна­чать тот же смысл и иметь то же значение, что подразумевае­мые в подлиннике, т. е. «лишение исковой силы» должно озна­чать не ничтожность сделки, а ее процессуальную ущербность. Следовательно, априорное применение последствий недействи­тельности, предусмотренных гражданским законодательством, к сделкам, совершенным с нарушением валютного законода­тельства, вряд ли можно признать обоснованным. По смыслу рассмотренной нами нормы разд. 2 ст. VIII Соглашения МВФ такие сделки не являются изначально ничтожными, а их недей­ствительность следует устанавливать и доказывать в каждом случае в судебном порядке. На наш взгляд, подобная позиция наиболее точно отражает смысл указанной нормы международ­ного Соглашения. Однако реализация ее — за нашей судебной практикой.

Закон предусматривает применение последствий недействи­тельности сделок, совершенных в нарушение «актов валютного законодательства» (ст. 167 ГК). Это может выражаться в двусто­ронней реституции (приведении сторон в первоначальное по­ложение, существовавшее до сделки, путем возврата всего по­лученного по сделке) либо односторонней реституции.

Применение в качестве последствия недействительности сделки взыскания полученного по сделке в доход государства