Макс Вебер как не-классик не-социологии

В социогуманитарном знании общепризнанным является факт, что Макс Вебер – классик социологии. Классичность Вебера-социолога не была и не является данностью истории науки, социологии в частности. Она была учреждена и легитимирована в процессе специфической практики мемориализации, канонизации Вебера. Макс Вебер как классик социологии — это неизбежно партикулярный взгляд на одну из самых многогранных и противоречивых фигур научного, гражданского и политического пространства Германии и Европы конца ХIХ – начала ХХ вв.

Другими словами, мы можем проблематизировать историко-социологический факт «Макс Вебер — классик социологии» по схеме двойной историзации. «История» социологии формируется не благодаря беспристрастному трансисторическому взгляду на течение истории социологической науки, а благодаря определенным практикам историографии: практикам отбора, интерпретации, тем самым, производства «исторических» фактов. Это разные истории, накладывающиеся друга на друга, это удваивающаяся история, принцип удвоения которой задается собственно самой историографической работой. Проблема в такой историографической работе состоит в том, чтобы определить, как полагать сами принципы социологической историографии — ориентируясь на внутреннее развитие социологии, интернально, или в связи с «внешним» относительно социологии пространством, экстернально.

Классический интерналистский взгляд на историю социологии обязывает к агиографическому (героико-эпическому) стилю социологической историографии. В агиографии как технике мемориализации социологической истории содержится логика необходимого развития науки, которая зачастую интерпретируется как ее независимость, автономия в отношении внешних, вненаучных процессов (повседневности или профессиональной деятельности несоциологического типа) или других научных дисциплин. Интерналистская позиция стремится объяснять развитие социологии из самой социологии: научная дисциплина воспроизводится всецело из себя, а ее история пишется и делается самими учеными.

В отличие от интерналистской позиции, экстерналистская позиция рассматривает развитие дисциплины в необходимой связи с ее внешним окружением: структурными элементами социума (политикой, экономикой и т.п.), социальной повседневностью акторов и самих ученых, развитием смежных дисциплин. Для классического различения интерналистской и экстерналистской позиции сам факт демаркации повседневных, «обыденных» и специализированных, «профессиональных» знаний («доксы» и «истины») друг от друга был собственным условием их существования.

Представляется возможным такая проблематика классической интерналистисткой и экстерналистской дихотомии, а вместе с тем и историко-социологического анализа казуса «Макс Вебер», которая позволит уйти от классических же противоречий, проработанных в социологии знания (жесткая демаркация типов знаний, отражение или производство, представление и др.). Отметим, однако, что члены дихотомии существенно преображаются. Мы более не можем впадать в крайний интернализм, заявляя, что наука, научная рациональность продуцирует всецело из себя и себя саму, и контуры собственного употребления. Также мы не можем впадать в крайний экстернализм, заявляя, что наука и научная рациональность всецело продуцируются где-то во внешнем относительно них пространстве (социальной повседневности, даже научной, ментальности, или идеологико-утопическом контуре). Поэтому нам необходимо по-другому взглянуть на эту классическую дихотомию интернализма-экстернализма, описав постклассическую конфигурацию некоей целостности, включающей интернальную и экстернальную перспективы.

Коренко Ирина

Харьковский национальный университет им. В.Н. Каразина

(Украина, г. Харьков)