Сумерки великой восточной азии

2 сентября 1945 г. Дуглас Макартур на передней палубе американского линкора «Миссури» ожидал японскую делегацию, которая должна была подписать акт о капитуляции. На Окинаве генерал Стилуэлл, переведенный в командный состав 10-й армии (возможно, вспоминавший Бирму), игнорировал японцев, заставив их ожидать в течение 15 минут на плацу его штаба. Грохот низко пролетавших эскадрилий «Летающая крепость» заглушил обмен любезностями. «Радио Токио» перед своим закрытием признало, что Япония проиграла первое сражение в «войне, продолжавшейся много столетий».⁵²⁴ Однако в еще не оккупированных войсками союзников районах прозвучал более уверенный тон. Сингапурская радиостанция предупредила, что Япония не лишает себя чести — просто складывает оружие, чтобы спасти азиатов от «американского оружия, наводящего ужас». Комендант Шанхая обещал: «Мы будем готовы к следующей войне через двадцать пять лет».⁵²⁵

Конфликт из-за Великой Восточной Азии охватил беспрецедентную по размеру территорию. Пределы сферы активных боевых действий ограничивались Австралией, Гавайями, Аляской, Монголией и Цейлоном — пространство гораздо большее, чем континентальная часть Евразии. Военные потери западных союзников составили 150 тысяч человек, две трети из них американцы, потери Японии составили почти полтора миллиона человек, большее число которых нашли почетную смерть в период китайского инцидента (японо-китайской войны 1937–1945 гг. — Пер. ). Атомные бомбы уничтожили 140 тысяч гражданских лиц — часть всех, погибших от огня или взрывов в стратегической воздушной войне. Затонувшие торговые суда унесли с собой на дно 150 тысяч моряков и пассажиров. Человеческие потери Китая оцениваются в 12 миллионов, остальной части Сферы сопроцветания — 6 миллионов человек. Вряд ли сохранилось хотя бы одно здание в старой Маниле, а располагавшиеся через реку Пасиг небоскребы со стальным каркасом были согнуты или разбросаны. В Рангуне грифы усаживались в створных окнах опустошенных деловых кварталов.

Части американской 8-й армии, оккупировавшей Японию, прошли через «восточные сумерки богов». Город Осака, «мастерская Востока», представлял собой ровную пустыню, Иокогама и Токио — лунный пейзаж. В деревнях крестьяне сидели сгорбившись в своих хижинах с промокшими крышами из рисовой соломы или стояли безмолвно перед алтарем Кваннон, богини сострадания. В поле их глаза были пустыми, как у рабочих волов. Американцы смотрели с жалостью, смешанной с удивлением: «Что заставило этих людей думать, что они могут овладеть миром?»⁵²⁶

Неравенство в битве

Тодзё усматривал причину поражения в недостаточной вере народов Восточной Азии в божественную миссию. Один внимательный историк отметил «упадок бюрократии», «иррациональные взгляды» синтоистских философов, межведомственное соперничество⁵²⁷ (между армией, ВВС и ВМС. — Пер. ). На самом деле проигравшие значительно отставали в области использования науки в войне. Война не добавила имен к военной Валгалле Японии, хотя Нагумо и Ямаситу следует приравнять к самым способным командующим Мэйдзи.

Механизация и моторизация вооруженных сил принизили значение солдата и сделали его анонимным — не возникло никаких легенд, связанных с именами Рихтгофен или Рикенбакер (соответственно немецкий и американский летчики-асы Первой мировой войны. — Пер.). Все же война на Тихом океане способствовала персонификации командования: генерал — почти мифическая фигура во время Первой мировой войны, находившаяся в ставке во втором эшелоне, вернулся в район боевых действий. Боец знал своего командира: адмирала Митшера, который, считая для себя унизительным уйти в укрытие, стоял на палубе авианосца, в то время как камикадзе «плюхались» в воду; грубоватого Стилуэлла или изысканного Айхельбергера — не просивших никаких одолжений в пути через джунгли; «быка» Холси, обещавшего возглавить парад победы на белой лошади Хирохито⁵²⁸; Уолтера Крюгера, который заказывал свою еду со стола общего питания военнослужащих рядового состава и продвинулся по службе от рядового до генерал-лейтенанта; самого Макартура, витиеватого в своих публичных речах, жесткого в межведомственном соперничестве, осыпаемого проклятиями⁵²⁹ и памфлетами, но находившегося в непосредственной близости к своим солдатам во время тяжелых боев.