Ролан Барт Новый "Ситроен"26

1955

На мой взгляд, автомобиль в наши дни является весь­ма точным эквивалентом великих готических соборов: это грандиозное эпохальное творение, созданное вдохновен­ными и неизвестными художниками и потребляемое (в воображении, пусть и не на практике) всем народом; в нем усматривают предмет сугубо магический.

Новая модель "Ситроена" упала к нам прямо с небес, поскольку она изначально представлена как сверхсовер­шенный объект. Не следует забывать, что вещественный объект – первейший вестник сверхъестественного: в нем легко сочетаются совершенство и происхождение "ниот­куда", замкнутость в себе и сияющий блеск, преображенность жизни в неживую материю (которая гораздо магичнее жизни) и, наконец, таинственно-волшебное безмолвие. Модель "DS", "богиня"²⁷, обладает всеми признаками объ­екта, ниспосланного из горнего мира (по крайней мере, публика уже единодушно ей эти признаки приписывает); подобными объектами всегда питалась неомания²⁸ – и в XVIII веке, и в нашей научной фантастике. "Богиня" из­начально предстает нам как новоявленный "Наутилус".

Оттого наибольший интерес в ней вызывают не мате­риалы, а сочленения. Как известно, гладкая поверхность всегда является атрибутом совершенства, – в противном же случае остаются видны следы сборки, технической, сугубо человеческой операции. Как хитон Христа был без швов, так и летательные аппараты научной фантастики делаются из цельного металла без промежутков. "DS 19" не притязает на абсолютную гладкость глазури, хотя в общем ее форма весьма обтекаемая; тем не менее публику больше всего привлекают стыки ее поверхностей. Люди жадно ощупывают пазы для стекол, гладят широкие рези­новые прокладки, соединяющие заднее стекло с его нике­лированным обрамлением. В "DS" намечается некая но­вая феноменология технической сборки – из мира спайки и сварки мы словно попадаем в мир деталей, которые просто состыкованы и держатся вместе лишь силой своей волшебной формы; а это, конечно, должно побудить нас мыслить природу как нечто более податливое, чем пре­жде.

Сам материал тоже, безусловно, соответствует стрем­лению к магической легкости. Происходит возврат к аэро­динамичности – но обновленной, поскольку она вводит­ся не столь массированно, не столь подчеркнуто, более ровно, чем на первых порах этой моды. Скорость выраже­на здесь не столь агрессивно-спортивными знаками – она как бы переходит из героической формы в классическую. Ее одухотворение проявляется в важности, тщательной обработке и самом материале стеклянных поверхностей.

Вся "богиня" – сплошной гимн во славу стекла, для кото­рого железо служит лишь оправой. Стекла здесь – не окошки, прорезанные в непроницаемо-темной оболочке, это целые стены из воздуха и пустоты, своей блестящей выпуклостью напоминающие мыльные пузыри, а тон­костью и прочностью – скорее крылья насекомых, чем минеральное вещество; кстати, стрельчатая эмблема "Сит­роена" превратилась здесь в крылатую – от движимого мы как бы переходим к самодвижущемуся, от мотора – к организму.

Таким образом, перед нами гуманизированное искус­ство, и, быть может, "богиня" знаменует собой перемену во всей автомобильной мифологии. До сих пор сверхсо­вершенные машины занимали место скорее в ряду могу­чих зверей – здесь же автомобиль становится и одухотво­реннее и вместе с тем вещественнее и, несмотря на некоторые уступки неомании (таково, например, пустоте­лое рулевое колесо), оказывается более домашним, в соот­ветствии с общей сублимацией инструментальных функ­ций, которая прослеживается ныне в оформлении предметов быта. Приборная доска машины напоминает скорее современную кухонную плиту, чем заводской пульт управления: узкие щитки из тусклой рифленой стали, ма­ленькие рычажки с белой головкой, очень простые сиг­нальные приборы, даже ненавязчивое применение никеля – все это служит знаками надежного контроля за движе­нием, которое мыслится теперь скорее как комфортабель­ная поездка, чем как спортивный подвиг. Алхимия ско­рости явственно заменяется здесь удовольствием от езды.

Публика, судя по всему, прекрасно почуяла, в чем но­визна предлагаемых ей мотивов: сперва остро восприняв само название-неологизм (к чему ее уже несколько лет готовила рекламная кампания в прессе), она теперь вновь стремится стать на позицию усвоения и инструментализации непривычного предмета ("к ней надо привыкать"). В демонстрационных залах машину-образец изучают с напряженно-любовным вниманием; ее открытие проходит фазу осязания, когда зримый волшебный предмет подвер­гается рассудочному обследованию на ощупь (осязание – самое демистифицирующее из наших чувств, в противо­положность зрению – самому магическому). Люди ощу­пывают металлические поверхности и сочленения, проверяют мягкость сидений, пробуют на них садиться, погла­живают дверцы, треплют ладонью спинки кресел; садясь за руль, движениями всего корпуса имитируют езду. Тем самым магический объект здесь всецело профанирован, сделан частью быта; едва снизойдя с небес Метрополиса, Богиня²⁹ сразу же оказывается опосредована земным ми­ром.