Моментальный город127

1968

Город на время: совокупность мобильных, демонтируемых инфраструктур, разработанных для передачи аудио-визуаль­ных сообщений (досуг-информация). Разъезжая по стране, делая остановки у провинциальных городов, подключаясь к существующим общественным организациям, Город на время явится средством вдохнуть на короткое время новую струю городской жизни в деревню. Его значение будет примерно то же, что в свое время имели бродячий цирк и ярмарка одно­временно. Для ARCHIGRAM суть нашей цивилизации заключа­ется в городской жизни. Восприятие через массовые средства информации и связанные с этим эмоции проходят пассивно со стороны публики, которая не имеет возможности проявить свою реакцию. И речь идет не о том, чтобы расширить су­ществующие и уже исчерпавшие почти все свои возможности провинциальные города, а чтобы время от времени с по­мощью предлагаемых средств вливать в них дозу напряжен­ной городской жизни.

ARCHIGRAM разрабатывает в настоящее время для Велико­британии и Калифорнии проекты с такой задачей. В них пре­дусмотрено всякого рода передвижное оборудование: палатки, надувные оболочки, баллоны, экраны, а также всевозмож­ная электронная аппаратура, усилители, антенны и т. д. Программы недельной стоянки организуются и проводятся при непосредственном участии публики.

Техника на службе широкой провинциальной публики, при­носящая ей иллюзию "современной будоражащей жизни", пародийное возмещение на коммерческих началах недоста­точных отношений и выражения новых форм культуры для провинции¹²⁸.

Клод Паран, Поль Вирилио Наклонная функция 129

1968

Каждой эпохе свойственно свое оп­ределение понятия пространства.

Одно из определений – это система геометрических понятий, в пределах ко­торых завершается становление данно­го общества.

Устойчивость этой системы является следствием социальной и политической организации, экономического развития, философских и религиозных убежде­ний. Именно на эту первичную струк­туру опираются основы "права" и раз­личного вида собственности как отдель­ных лиц, так и всего населения в целом, поскольку общественные отношения ха­рактеризуются именно этим пространст­венным определением. Это настолько очевидно, что прежде чем приступить к рассмотрению проб­лем архитектуры, градостроительства и даже просто мебели, мы должны обра­титься к первичной геометрической ос­нове, предварительно отделив ее от всех случайных наслоений, скрывающих ее от нашего сознания.¹³⁰

С этой точки зрения большая часть псевдореволюций в области строитель­ства представляет собой всего лишь ряд экстраполяции пространственных струк­тур, старинных, восходящих к XV веку и даже к более ранним временам.

В самом деле, есть ли какое-либо коренное различие между крупными готическими соборами и конторскими зданиями Салливена?

Чем по существу отличаются доход­ные дома XVIII века от жилых домов Мис ван дер Роэ или Ле Корбюзье?

Разве для коренного изменения жи­лого пространства живущим в нем лю­дям достаточно будет использования в строительстве новых материалов или устройства лифтов? Пространственное определение остается неизменным, оно пережило все наши попытки что-либо изменить, пережило также функциона­лизм и органическую школу.

Невозможность приспособления ста­рых городов к новым условиям, жал­кая посредственность "городов-спутни­ков" и наше неумение справиться с ростом городов – признак упадка и близкой гибели этой архаической струк­туры. Сознание этого заставляет нас обратиться к фундаментальным иссле­дованиям, уже не только в области прикладной архитектуры, но и в обла­сти теоретической, …где градо­строительство и архитектоника рассмат­риваются не как фиксирование харак­тера пространственного охвата, а как кристаллизация особой мысленной струк­туры.

Первоначально горизонтальный по­рядок города отражал овладение зем­лей и территорией в противовес пещер­ной архитектуре и первым поселкам кочевников.

В следующие периоды вертикальный порядок города явился отражением за­воевания абстрактного и мифического воздушного пространства, что тесно свя­зано с идеей социальной, сначала воен­ной, затем религиозной иерархии.

Этот второй порядок города, в ко­тором мы живем доныне, повторяющий­ся постоянно от средних веков до со­временных гигантских метрополий, по существу основан на "замкнутом про­странстве" и "крепостной стене", иначе говоря, на непреодолимом препятст­вии, выраженном как в политике "соци­альных классов", так и в архитектуре "фасада на улицу". Насколько первый, горизонтальный порядок города был ес­тественным и физически легко исполь­зуемым, настолько второй, вертикаль­ный является искусственным и, в конеч­ном счете, трудным для освоения.

Из глубокого разрыва, который этот порядок установил между "жилищем" и "движением", вытекает отсутствие не­прерывности социальных связей, дове­денное до такой степени, что простран­ственная размерность в силу характера наземных сооружений превратилась в "способ складирования".¹³¹

Этот скоростной исторический полет двух огромных градостроительных пе­риодов показывает, до какой степени за последнее тысячелетие область строи­тельства в целом и жилищного строи­тельства в частности обусловлена верти­кальностью.

Это второе пространственное опре­деление отныне пришло в упадок и его банкротство является скрытой причиной нашего бессилия в деле создания но­вого типа города. Пока мы не убедимся в негодности ортогонального порядка, все наши попытки будут бесполезны и неэффективны. Непонимание этой, на первый взгляд, простой проблемы при­вело первое поколение архитекторов промышленной эры к неудаче.¹³²

Попытаемся найти в окружающем нас современном обществе, которому свойственны чрезмерный динамизм, па­роксизмы и кризисы, потрясающие и расшатывающие его основы, попытаем­ся в этих условиях найти появление первых признаков оригинального про­странственного определения, способно­го изменить тревожное положение со­временного градостроительства.

Развитие строительства подземных и наземных транспортных сооружений, головокружительное по сравнению с жилищным строительством, является одним из наиболее существенных фак­тов современности…

Решающее значение имеет оно так­же с точки зрения качества, поскольку свойственная транспортным сооружени­ям геометрия, несовместимая с архаич­ной геометрией жилой застройки, раз­рушает город.

При глубоком анализе этого конф­ликта мы заметим, что соотношение используемой поверхности и характера застройки является непреодолимым препятствием для развития движения и непрерывного и перманентного исполь­зования территорий в соответствии с требованиями современного общества и с необратимым процессом демогра­фического роста.

Очевидно, что только при внедрении нового характера жилой застройки будет создана возможность установления третьего порядка города, необходимого для создания города будущего.

Наклонный план и представляет этот основной геометрический принцип. Этот метод непрерывной застройки широко распространен и обобщен в природе, в геологическом строении земли, по ко­торой мы ходим, мы его уже давно применяем к решению проблем траек­торий и текучести, в акустике, гидравли­ке и в транспортных сооружениях (мос­тах, дорожных развязках и т. д.).

Таким образом, "наклонная функция" является ощутимой реальностью, остаю­щейся до настоящего времени не сфор­мулированной для применения в жи­лищном строительстве.

Этот метод застройки и распределе­ния пространства позволяет изолировать жилые объемы без возведения непре­одолимых препятствий, без "перегоро­док" в виде ограды или крепостной сте­ны. Он объединяет транспорт и жили­ще, тогда как вертикальная застройка разлагала эти функции введением чуже­родного тела – лестницы.

Представим себе на минуту, что вер­тикальные перегородки нашей совре­менной квартиры настолько наклонены, что мы можем по ним подниматься; в этом случае, полезная площадь, прежде ограниченная горизонтальной проек­цией, распространится до потолка.

В технологическом плане распреде­лять нагрузки по диагонали также бо­лее рационально, чем уравновешивать их в перпендикулярном направлении к земле. Вес в этом случае решительно объединяется с архитектоникой. Эффект от нейтрализации веса вертикальных конструкций очень значителен. К этому всегда стремились в своих инженерных сооружениях архитектуры и инженеры, но такой эффект парадоксально отсут­ствует а жилищном строительстве, от римских вилл до современных высот­ных зданий.

Таким образом, мы приходим к убеждению, что основные возражения против использования наклонных плос­костей и рамп в строительстве по мень­шей мере субъективны.

Почему же никогда не использовали наклонные плоскости в жилищном строительстве?

Да просто потому, что они как бы нарушают комфорт жилища.

Потому что для нашего непосред­ственного сознания все наклонное авто­матически ассоциируется с падающим, оно как бы отражает неустойчивость и неизбежную опасность падения.

Совершенно очевидно, что необходимые изменения городского общества буквально блокированы запретом на от­ход от привычной архаической картины.

Приверженность идее вертикальной устойчивости и равновесия еще царст­вует в архитектуре, в то же время в та­ких областях, как философия или эко­номические теории, эти положения дав­но заменены понятиями передачи и пе­ремещения, т. е. последовательного от­сутствия стабильности. Это особенно за­метно в методах "промышленной циви­лизации", в новых средствах сообщения, где освоены и воздухоплавание, и даже состояние невесомости.¹³³

В конце концов постоянство устой­чивости – это всего лишь представление человека, подчинившегося привычной мысли о земном притяжении. Отныне такое представление становится анахро­низмом и только загромождает наше воображение.

[…]

Роберт Вентури,

Дениз Скотт-Браун

СРЕДА РЕКЛАМЫ И ИНФОРМАЦИИ¹³⁴

1968

Архитектура как пространство

Один из элементов итальянского пейзажа оказал особое влияние на архитекторов – это площадь. Такое традиционное пространство, обрамленное со всех сторон и решенное в масштабе пешеходного движения, легче включить в процесс проектирования, нежели расползающуюся в пространстве кривую автомобильной дороги № 66 в Лос-Анджелесе. Архи­текторы воспитаны Пространством. С замкнутым простран­ством по-прежнему легче обращаться. Около сорока лет тео­ретики современной архитектуры (за исключением Райта и иногда Ле Корбюзье) в основном стремились к использова­нию пространства – главного элемента, отличающего архи­тектуру от живописи, скульптуры и литературы. Они отдают должное особому характеру, свойственному только этому элементу композиции, подчеркивая при этом, что если живо­пись или скульптура может иногда включать пространствен­ные детали, живописную или скульптурную архитектуру нель­зя считать приемлемой.

Пуризм в архитектуре частично был реакцией на эклектизм XIX века. Готические храмы, банки в стиле Возрождения и английские замки начала XVII века – все это было откровен­но рассчитано на живописность. Смешение стилей вызывало смешение средств выражения. Эти сооружения, выполнен­ные в стиле определенной исторической эпохи, вызывали впол­не определенные ассоциации, и эти намеки на романтическое прошлое должны были передавать идеи, связанные с симво­ликой – литературной, культовой, национальной, или просто выражать определенную программу. Недостаточно было ха­рактеризовать архитектуру как пространство и форму, под­чиненные определенным целям и структуре. Уничтожение границ между отдельными дисциплинами, быть может, приве­ло к нивелировке в архитектуре, но это ее и обогатило.

Современные архитекторы отказались от иконологической традиции, согласно которой живопись, скульптура и графика связываются с архитектурой. Тонкий иероглиф на массивном пилоне, характерные надписи романских сооружений, непре­рывные мозаики в церкви святого Аполлинария, сложные изображения в какой-нибудь капелле Джотто, иерархия сцен, окружающих готический портал, и даже создающие иллюзию реальности фрески венецианской виллы – во всем заключе­ны идеи, выходящие за пределы роли орнамента. Синтез ис­кусств в современной архитектуре всегда рассматривался как явление положительное. Но никто не стал бы расписывать со­оружение, построенное Мис ван дер Роэ. Декоративные пан­но оставались независимыми от конструкции сооружения; скульптура размещалась внутри или рядом со зданием; син­тез с сооружением получался редко. Произведения искусства использовались для усиления значения архитектурного про­странства в ущерб их собственному содержанию. Скульптура Кольбе в Барселонском павильоне служила лишь передним планом для выявления организованных пространств, основ­ная же идея была выражена архитектурными средствами.