2.4.5. Виды ответственности журналистов за распространение сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию

Ответственность за распространение сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию, может быть возложена только судом при рассмотрении гражданского спора. При этом сведения должны быть порочащими, не соответствующими действительности и получить распространение.

Меры ответственности, определяемые судом, предполагают использование как специальных, так и общих способов защиты. Специальные способы защиты в случаях нарушения чести, достоинства и деловой репутации (требование от распространителя опровергнуть эти сведения) установлены статьей 152 Гражданского кодекса РФ. В этой же статье предусмотрена возможность использования и общих способов защиты (возмещение убытков и компенсация морального вреда и др.).

По статье 57 в некоторых случаях СМИ могут освобождаться от ответственности, в том числе за распространение сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию. При этом орган СМИ по статье 57 может быть освобожден не от всех видов, а только от некоторых видов гражданско-правовой ответственности. В частности, орган СМИ не освобождается от обязанности опровергнуть неверные сведения и сообщить о решении суда, в некоторых случаях от компенсации морального вреда. Практически норма статьи 57 освобождает орган СМИ от ответственности в виде компенсации морального вреда и от возмещения убытков.

Согласно положениям Гражданского кодекса, пострадавшая сторона вправе требовать от распространителя опровергнуть сведения, порочащие честь, достоинство и деловую репутацию. В распространении порочащих измышлений иногда участвуют несколько человек. Существует мнение, что в случае возникновения судебного спора по основаниям статьи 152 Гражданского кодекса РФ они отвечают солидарно. Однако известно, что полное исполнение обязанности солидарным должником освобождает остальных лиц от исполнения кредитору (ч. 1 ст. 325 ГК РФ). В тоже время опровержение, сделанное лишь одним из участвовавших в распространении неверной информации, не всегда способно удовлетворить интересы истца. Если другие правонарушители уклоняются от аналогичных заявлений, то это может означать сохранение их прежней позиции и косвенным образом порочить репутацию гражданина. В такого рода делах обязанность опровергнуть упомянутые сведения должна возлагаться на всех тех, кто участвовал в их распространении.

Гражданин или организация могут предоставлять свой текст для опровержения. Кто бы ни был автором текста опровержения - заинтересованное лицо, его законный представитель, редакция или суд - в нем должно быть указано, какие порочащие сведения не соответствуют действительности, когда и как они были распространены данным СМИ. Если представленный текст опровержения является злоупотреблением свободой массовой информации, (например, содержит призыв к захвату власти или пропаганду войны), то в его распространении редакция обязана отказать. Аналогичным образом она должна поступить, если этот текст является анонимным или противоречит вступившему в законную силу решению суда.

Факультативным основанием для отказа в распространении опровержения, предусмотренным частью второй статьи 45 Закона о СМИ, является то, что требование об опровержении касается сведений, уже опровергнутых в данном СМИ. При этом неважно, по чьей инициативе имело место первое опровержение. Редакция вправе отказать в опровержении также в случае, если требование или текст опровержения поступили в редакцию по истечении одного года со дня распространения опровергаемых сведений (суд, однако, этим сроком не связан, что вынуждает редакции бессрочно хранить подтверждающие их информацию документы, поскольку бремя доказывания возлагается на ответчика).

Кроме того, в распространении текста опровержения может быть отказано, если он более чем вдвое превышает объем опровергаемого фрагмента оспариваемого материала (статья 44). Очевидно, однако, что опорочить человека или организацию можно одним словом, а для его опровержения двух слов явно недостаточно. Вот почему закон запрещает требовать, чтобы текст опровержения был короче одной стандартной страницы машинописного текста. Кроме того, следует исходить из того, что термин "фрагмент" означает по смыслу закона не строку, в которой упомянута фамилия заинтересованного гражданина, а весь текст, который его касается, включая авторские реминисценции, сравнения и т.д.

Порядок и сроки распространения опровержения определяются Законом о СМИ (статья 44) с необходимой полнотой и конкретностью. Так, в средствах массовой информации, выходящих в свет не реже одного раза в неделю, опровержение должно последовать в течение 10 дней с момента получения требования или текста, а во всех остальных - в подготавливаемом или ближайшем планируемом выпуске. Помещать опровержение Закон о СМИ (статья 44) требует под заголовком «Опровержение» и, как правило, на том же месте полосы, что и оспариваемый материал, набирая его тем же шрифтом (как по конфигурации, так и по кеглю).

Закон о СМИ (статья 46) предусматривает также механизм зашиты чести, достоинства и деловой репутации граждан в случаях, когда распространенные сведения, не будучи порочащими: а) не соответствуют действительности или б) ущемляют права и законные интересы гражданина. В первом случае речь может идти, например, о фактических ошибках, во втором - о тенденциозном подборе материала, о замалчивании важных обстоятельств, намеках и т.п. В пункте третьем статьи 152 ГК РФ законодатель упростил эту формулу и оставил упоминание только об ущемлении прав или охраняемых законом интересов гражданина, видимо, решив, что фактические ошибки вполне в нее укладываются. Результатом здесь является не опровержение, а ответ (комментарий, реплика и т.д.).

Вред, причиненный распространением сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию, может представлять собой имущественный вред (убытки — статья 15 ГК РФ), либо моральный вред (физические или нравственные страдания — статья 151 ГК РФ). Поэтому истец может предъявить требование о возмещении имущественного вреда и, независимо от этого, — о компенсации морального вреда. Моральный вред возмещается на тех же основаниях, на которых строится ответственность за причинение имущественного вреда.

Компенсация морального вреда полностью регулируется общими положениями главы 59 ГК – «Обязательства вследствие причинения вреда».

Это означает, что обязанность по компенсации морального вреда возникает при одновременном наличии следующих четырех условий:

1) наличие морального вреда;

2) противоправность действий (бездействий) нарушителя;

3) причинно-следственная связь между действиями нарушителя и вредом;

4) вина нарушителя (за исключением случаев, когда ответственность возникает без вины).

Если хотя бы одно из этих условий отсутствует, то обязанности компенсировать вред не возникает. С другой стороны, нет никаких дополнительных условий возникновения ответственности.

Статья 151 ГК определяет моральный вред как физические или нравственные страдания. Нравственные страдания – это чувства обиды, унижения, оскорбления, зависти, возмущения, несправедливости, страха и т.д. Одним словом, это самые различные негативные переживания человека. Их внешнее проявление может быть различным: эти страдания могут проявляться бурно, либо, наоборот, человек может их скрывать.

Если гражданин не осознает причиненного ему вреда, то следует считать, что нравственные страдания отсутствуют.

Противоправность проявляется в нарушении определенного права или принадлежащего гражданину нематериального блага. Компенсация морального вреда применяется при нарушении как имущественных, так и личных неимущественных прав. Поскольку применительно к деятельности СМИ нарушения имущественных прав маловероятны, в настоящей статье вопрос о компенсации морального вреда за нарушение имущественных прав не рассматривается. Применительно к деятельности СМИ среди личных неимущественных прав следует упомянуть, прежде всего, право на достоинство личности, честь, доброе имя, деловую репутацию, право на имя, право авторства (статья 150 ГК). Статья 15 Закона «Об авторском праве и смежных правах» дополнительно относит к числу личных неимущественных прав право на указание имени автора (в том числе – право на псевдоним), право на опубликование произведения и право на защиту произведения от искажений, затрагивающих репутацию автора.

В статье 37 этого же закона устанавливаются личные права исполнителя: право на имя и право на защиту исполнения или постановки от искажений, способных нанести ущерб чести и достоинству исполнителя (постановщика).

Противоправность действия нарушителя заключается в том, что он нарушает какие-либо личные права или посягает на нематериальные блага.

Моральный вред подлежит возмещению лишь в том случае, если он находится в прямой и непосредственной причинно-следственной связи с действиями нарушителя. Если лицо, чьи личные неимущественные права нарушены путем сообщения в СМИ каких-либо сведений об этом лице, под влиянием этого сообщения причинит вред своему здоровью (попытка самоубийства, членовредительства), то должно ли СМИ возмещать моральный вред, связанный с повреждением здоровья? Ответ, вероятно, следует дать отрицательный, так как прямой причинно-следственной связи в этом случае нет.

Пункт 2 статьи 1064 ГК содержит следующие два основных положения о вине причинителя вреда:

1. Лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине.

2. Законом может быть предусмотрено возмещение вреда и при отсутствии вины причинителя вреда.

Первое положение содержит два правовых принципа: “ответственность наступает при наличии вины”, и “вина причинителя вреда предполагается”. Второй указанный принцип – это применяемая в гражданском праве презумпция виновности: потерпевший не обязан устанавливать вину причинителя вреда, но последний может освободиться от ответственности, если докажет отсутствие своей вины.

Второе приведенное выше положение говорит о том, что закон может устанавливать обязанность причинителя вреда возместить вред и при отсутствии своей вины.

Применительно к компенсации морального вреда такие случаи предусмотрены в статье 1100 ГК. К деятельности СМИ непосредственное отношение имеет следующая норма из этой статьи: «Компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда, когда вред причинен распространением сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию». Но, если СМИ нарушает другие личные неимущественные право, например право автора на имя, то наличие или отсутствие вины играет существенное значение.

Говоря о вине, уместно напомнить и о принципах возложения ответственности при так называемой “смешанной” вине, то есть вине потерпевшего (статья 1083 ГК РФ):

1). Вред, возникший вследствие умысла потерпевшего, возмещению не подлежит.

2). Если грубая неосторожность самого потерпевшего содействовала возникновению или увеличению вреда, то — в зависимости от степени вины потерпевшего и причинителя вреда — размер возмещения должен быть уменьшен.

3). При грубой неосторожности потерпевшего и отсутствии вины причинителя вреда в случаях, когда его ответственность наступает независимо от вины, размер возмещения должен быть уменьшен или в возмещении вреда может быть отказано.

Степень (форма) вины для возникновения ответственности не имеет значения в случае распространения сведений порочащих честь, достоинство и деловую репутацию; она имеет значение только для определения размера компенсации.

В том случае, если СМИ нарушает личные неимущественные права гражданина, например, путем помещения статьи, выпуска в эфир телепрограммы и т.п., к ответственности привлекаются, как правило, два лица: СМИ и журналист (автор статьи, телепередачи и т.п.). Между тем, такая практика противоречит закону. Она не учитывает нормы, содержащиеся в статье 1068 ГК, в соответствии с которыми, если вред причинен работником юридического лица при исполнении работником трудовых (служебных) обязанностей, то вред возмещается этим юридическим лицом.

Иными словами, закон устанавливает, что в данном случае ответчиком должно выступать юридическое лицо, работником которого является причинитель вреда, а не сам этот работник.

Как прямо указано в статье 1068 ГК, данное правило применяется к работникам, выполняющим работу на основании трудового договора (контракта), а также на работников, выполняющих работу по гражданско-правовому договору, если при этом они действовали или должны были действовать по заданию соответствующего юридического лица “и под его контролем за безопасным ведением работ”. Если же СМИ и журналиста связывают трудовые правоотношения, то предполагается, что любые действия журналиста находятся под контролем со стороны СМИ.

Если мы проанализируем ситуацию со СМИ, то обнаружим, что сообщение, подготовленное журналистом, которое, может быть, наносит кому-либо моральный вред, публикует (распространяет) не сам по себе журналист: в этой публикации (распространении) есть и действия СМИ. Строго говоря, публикует (распространяет) сообщение СМИ, а не журналист.

Это лишнее свидетельство того, что ответчиком по таким искам журналист не должен выступать.

Однако это не означает, что журналист вообще не должен участвовать в судебном рассмотрении конфликта. Напротив, он может участвовать в процессе, но не как ответчик (соответчик), а как третье лицо на стороне ответчика.

Наконец, надо рассмотреть вопрос об ответственности самого журналиста перед СМИ в тех случаях, когда СМИ вынуждено будет уплатить денежную компенсацию за моральный вред.

Такая ответственность журналиста возможна только в порядке обратного требования (регресса) в соответствии со статьей 1081 ГК: лицо, возместившее вред, причиненный другим лицом (в частности, работником при исполнении им служебных, должностных или иных трудовых обязанностей), имеет право обратного требования (регресса) к этому лицу в размере выплаченного возмещения, если иной размер не установлен законом.

При наличии между журналистом и СМИ трудовых отношений, размер регрессного требования к журналисту ограничивается нормами Кодекса законов о труде РФ (КЗоТ): журналист несет материальную ответственность за ущерб, причиненный органу СМИ, в котором он работает, в размере прямого действительного ущерба, но не более своего среднего месячного заработка (статья 119 КЗоТ).

Кроме того, ответственность журналиста в рассматриваемом случае имеет и другие ограничения:

1). Журналист отвечает только при наличии своей вины, причем действует «презумпция невиновности» (статья 118 КЗоТ).

2). Взыскание может быть произведено либо по приказу, изданному в течение двух недель «со дня обнаружения ущерба (т.е. со дня взыскания компенсации с органа СМИ)», либо по суду, причем иск в суд должен быть подан в годичный срок после взыскания компенсации с органа СМИ.

Разумеется, применение к журналисту мер материальной ответственности не лишает орган СМИ права применения и мер дисциплинарной ответственности (замечание, выговор и т.п.).

Если редакция СМИ примет решение о том, что конфликт лучше решить во внесудебном порядке, то можно принести потерпевшему извинение, поместить опровержение (иногда – вместе с извинением) в СМИ, а также, в случае необходимости, добровольно компенсировать моральный вред.

Добровольная компенсация морального вреда обязательно должна быть оформлена в письменной форме, в виде соглашения или расписки потерпевшего.

В этих документах надо указать, за что конкретно выплачена компенсация (например, за публикацию такой-то статьи), размер этой компенсации, а также, что стороны считают претензии потерпевшего исчерпанными. Добровольная компенсация может быть выражена не только в денежной, но и в иной материальной форме (подписка на газету или журнал, телевизор или радиоприемник и т.п.)

Не самыми удачными элементами механизма возмещения морального вреда являются нормы, касающиеся сроков исковой давности и размеров государственной пошлины. Срок исковой давности фактически не определен. Крайне сложной является проблема определения размера компенсации морального вреда в денежном выражении. Хотя никакой методологии здесь пока выработать не удалось, однако практика идет по пути учета таких факторов как характер и содержание публикации, степень распространения порочащих сведений (например, размер тиража), характер, объем и фактические обстоятельства причинения страданий, индивидуальные особенности причинителя и потерпевшего, а также другие конкретные обстоятельства, свидетельствующие о тяжести перенесенных им страданий. Главное, при определении размера компенсации вреда "должны учитываться требования разумности и справедливости" (пункт второй статьи 1101 ГК РФ).

Не совсем логично и целесообразно распространение на требования о компенсации морального вреда минимальных, практически символических размеров государственной пошлины, предусмотренных для оплаты исковых заявлений неимущественного характера. Совершенно очевидно, что эти требования, хотя и вытекают из нарушения неимущественных прав, однако носят ярко выраженный имущественный характер. На практике данный институт оказался очень далек от своей идеальной модели. Будучи задуман именно как средство возмещения физических и нравственных страданий, он используется на деле как инструмент наживы и (или) наказания и разорения неугодного средства массовой информации. Ведь совершенно очевидно, что требования выплатить в порядке возмещения морального вреда несколько десятков тысяч рублей, обращенное к редакции, все имущество которой не стоит и десятой доли такой суммы, преследует именно такие цели.

Для исправления сложившейся практики желательно вмешательство законодателя. Во-первых, необходимо пересмотреть размеры государственной пошлины, как минимум, приблизив их к размерам пошлин по спорам имущественного характера. Уже одно это приведет к резкому сокращению числа подобных исков и уменьшению сумм исковых требований до разумных пределов. Во-вторых, следовало бы установить верхний предел для компенсации морального вреда в денежном выражении. Только так можно будет постепенно прийти к истинному предназначению данного гражданско-правового института в правовом государстве. В-третьих, четко определить срок исковой давности.

Правила, регулирующие компенсацию морального вреда в связи с распространением сведений, порочащих деловую репутацию гражданина, применяются и в случаях распространения таких сведений в отношении юридического лица. По мнению Верховного суда Российской Федерации, выраженному в упомянутом постановлении, это вытекает из сопоставления пунктов пятого и седьмого статьи 152 ГК РФ. Действительно, в пункте пятом говорится о праве гражданина требовать возмещения морального вреда в случае распространения порочащей его честь, достоинство и деловую репутацию информации. А согласно пункту седьмому, все содержащиеся в этой статье правила, касающиеся деловой репутации гражданина, распространяются на защиту деловой репутации юридического лица.

Однако не следует забывать, что пункт первый статьи 23 Конституции Российской Федерации гарантирует защиту чести и доброго имени исключительно как одно из основных прав человека, а не любого субъекта права. Статья 151 ГК РФ говорит о компенсации морального вреда только применительно к гражданину и увязывает это с причиненными ему физическими и нравственными страданиями. Можно ли всерьез говорить о физических и нравственных страданиях юридического лица? Разумеется, нет. Более того, статья 1064 ГК РФ, закрепляя общие основания ответственности за причинение вреда, применительно к гражданину говорит о вреде, причиненном его личности или имуществу, а в отношении юридического лица – только о вреде имуществу. Точно так же в параграфе 4 «Компенсация морального вреда» главы 59 второй части ГК РФ ни разу не упоминается о юридических лицах.

Следовательно, законодатель отнюдь не намеревался предоставить юридическим лицам право на компенсацию морального вреда, иначе он сделал бы это в статьях 151 или 1099. Как представляется, в пункте седьмом статьи 152 имеет место просто неудачная – с точки зрения законодательной техники – формулировка.

Разумеется, деловая репутация юридического лица должна быть защищена. В том числе через компенсацию вреда, причиненного распространением порочащих ее и не соответствующих действительности сведений. Однако речь здесь должна идти не о моральном, а о сугубо имущественном вреде, поскольку ущерб деловой репутации выражается не в нравственных и физических, а в материальных «страданиях»: отказе партнеров от заключения согласованных сделок, сокращении объемов продаж и т.п. Такое толкование вполне согласуется с общими правилами возмещения убытков, включая упущенную выгоду (статья 15 ГК РФ).

При этом, однако, нужно учитывать, что категория «деловой» употребляется в Гражданском кодексе Российской Федерации исключительно в связи с предпринимательской деятельностью. Отсюда следует, что нормы ГК РФ о защите деловой репутации (статьи 152) применимы только к тем юридическим лицам, которые участвуют в деловом обороте, и не применимы к органам государственной власти и местного самоуправления.

Защита чести и достоинства граждан, их деловой репутации, а также репутации юридических лиц осуществляется не только гражданско-правовыми, но и уголовно-правовыми средствами. В частности, УК РФ устанавливает ответственность за клевету и оскорбление. Принципиальное отличие клеветы (статья 129) от распространения порочащих сведений заключается в заведомой ложности обнародуемой информации. Причем, если раньше случаи клеветы в СМИ были крайне редки в судебной практике по политическим причинам, то сегодня - по чисто юридическим, поскольку обычно невозможно доказать заведомую ложность распространенной информации, а без этого нет состава преступления.

В отличие от клеветы, оскорбление в СМИ (статья 130) будет налицо тогда, когда имеет место умышленное унижение чести и достоинства другого лица, выраженное в неприличной форме и содержащееся в публичном выступлении, публично демонстрирующемся произведении или средствах массовой информации. Важно подчеркнуть, что закон связывает в данном составе унижающее честь и достоинство содержание и неприличную форму. Одного наличия неприличной формы для объективной стороны оскорбления недостаточно.

Очевидно, что выражение положительной оценки, выраженное в неприличной форме (например: классическое «ай, да Пушкин, ай, да сукин сын»), не может считаться оскорблением. Как разъяснил Верховный суд Российской Федерации, оскорбление представляет собой выраженную в неприличной форме отрицательную оценку личности потерпевшего, имеющую обобщенный характер и унижающую его честь и достоинство. Более того, не всякая отрицательная оценка, выраженная в неприличной форме, порождает состав оскорбления. При этом, если лицо, распространяющее ложные измышления, добросовестно заблуждалось относительно соответствия действительности распространяемых им сведений, однако высказывания его носили оскорбительный характер, оно может быть привлечено к уголовной ответственности за оскорбление, а не за клевету. Следовательно, если отрицательная оценка опирается на не соответствующие действительности и, одновременно, порочащие сведения, то - при наличии неприличной формы ее выражения - налицо объективная сторона оскорбления. Если же отрицательная оценка опирается на соответствующие действительности и, одновременно, порочащие сведения, то объективная сторона оскорбления отсутствует.

Не вся субъективно воспринимаемое гражданином как негативная информация о нем, подпадает под определение унижающей честь и достоинство. Порочащими являются не соответствующие действительности сведения, содержащие утверждения о нарушении гражданином или юридическим лицом действующего законодательства или моральных принципов, именно такие сведения умаляют честь и достоинство гражданина либо деловую репутацию гражданина или юридического лица, и только такие сведения являются унижающими честь и достоинство.

Принципиальное значение имеет определение понятия неприличной формы. Закон такой дефиниции не содержит, однако буквальное толкование с неизбежностью приводит нас к определению неприличной формы как нарушающей рамки приличия, сложившиеся в обществе. Разумеется, эти рамки могут быть различны в разных регионах и в разных социальных слоях общества. Так, в дипломатических кругах преднамеренное и грубое нарушение дипломатического протокола и этикета (например, отказ нанести или принять визит вежливости) может быть расценено как оскорбление, причем не только личного, но и политического характера.

Криминологическое определение неприличной формы должно исходить из доминирующих в обществе обычаев. Если те или иные выражения обычно встречаются в обыденном общении и текстах массовой информации, то они не могут считаться неприличными. Таким образом, неприличная форма может быть связана именно с грубыми и поносительными, прежде всего нецензурными выражениями.

Наконец, оценка оскорбительности высказываний требует их исследования в общем контексте публикации, а также личных отношений между оскорбителем и оскорбленным, если таковые имеют место. В критической статье автор может допустить некоторые эпитеты, которые в отрыве от контекста показались бы достаточно резкими. Однако, если умысел автора не был направлен на то, чтобы нанести оскорбление, а использованные эпитеты адекватны излагаемым в статье и соответствующим действительности фактам, адекватны всему контексту статьи, которая в целом не является клеветой или оскорблением, то такие эпитеты не могут считаться оскорбительными.