Заключение

Теория БК внеисторична, отрицательна и абстрактна. Она не определяет экономические законы развития системы, не объясняет присущие ей противоречия, движущие силы классовой борьбы. Она совершенно произвольна, следовательно, не имеет перспективы, и не может служить основой для определения стратегии действий социалистов.

Источники (библиография)

1. «Китай в мировой войне» «Нью Интернешнл», июнь 1942. 2. «Бюрократизация мира» стр. 31 3. «Бюрократизация мира» стр. 95 4. «Бюрократизация мира» стр. 56 5. «Бюрократизация мира» стр. 72-4 6. «Бюрократизация мира» стр. 283 7. «Бюрократизация мира» стр. 284 8. Макс Шахтман «Бюрократическая революция» (Нью-Йорк 1962) р. 32. 9. Энгельс. «Утопический и научный социализм» Маркс, Энгельс. Избранные труды. Том. 1 р. 183. Выделено автором. 10. Каутский так описывает этот режим: «Спартанцы составляли меньшинство — возможно, одну десятую населения. Их государство было устроено по принципу настоящего военного коммунизма, барачного коммунизма правящего класса. Платон создал свой идеал государства по этому образцу. Идеальное государство отличается от настоящего спартанского только в том, что в нем не было военных руководителей, а только «философы» или интеллектуалы, возглавляющие систему военного коммунизма. 11. Карл Каутский «Томас Мор и его утопия», стр. 38 12. «Нью Интернешнл», декабрь 1947 г. 13. Макс Шахтман. Побочным продуктом этого исторического антисталинизма является мягкость по отношению к социал-демократии и даже ее идеализация: «В большинстве стран Европы к западу от границ колючей проволоки социалистические партии не только являются единственной серьезной альтернативой бесполезным партиям, лишенным будущего, партиям статус-кво, но и политическим инструментом демократического рабочего класса».

Крис харман Постскриптум (Послесловие) Год 1988 «От Сталина до Горбачева»

Первое издание настоящей книги (1) появилось во времена расцвета сталинизма в период после оккупации Россией стран Восточной Европы и до разрыва Сталина с Броз Тито.

После смерти Сталина в марте 1953 г. громада здания, которое он возвел, в течение нескольких месяцев дала глубокие трещины. Вскоре между бывшими заместителями Сталина разгорелась ожесточенная борьба. Поначалу казалось, что власть после Сталина перейдет к Маленкову, поддерживаемому пресловутым шефом полиции Берией. Затем неожиданно Берия был расстрелян, а главную роль в руководстве стал играть Никита Хрущев, сменив Маленкова.

Все разногласия, имевшие место в то время и сопровождавшиеся резкими и неожиданными изменениями в политике террора, игравшего столь важную роль при Сталине, в той или иной степени закончились, а в некоторых случаях приобрели другое направление. Последний из раскрытых заговоров, так называемое «дело врачей», был объявлен фальсификацией, а лица, по наущению которых проводились аресты, сами оказались за решеткой. В последующие три года 90% всех находившихся в трудовых лагерях были освобождены.

Новые русские руководители открыто признавали, что были допущены грубые «ошибки». В течение первых трех лет вся ответственность за содеянное возлагалась на Берию и «банду антисоциалистических шпионов», которые «проникли» в государственный аппарат. Однако позже, в 1956 г., Хрущев в своей речи на XX Съезде КПСС, проходившем при закрытых дверях, обвинил во всем происшедшем самого Сталина, а в 1962 г. это обвинение было частично обнародовано, после чего тело Сталина было удалено из Мавзолея.

Разногласия, возникшие в высшем эшелоне власти, сопровождались неожиданным проявлением недовольства снизу. Заключенные лагерей, находившиеся в положении рабов, не просто ждали пересмотра их дел властями: в июле 1953 г. заключенные самого большого и наиболее печально известного из лагерей начали забастовку, несмотря на расстрел 120 её руководителей.

В Восточном Берлине строительные рабочие ответили на повышение норм выработки забастовкой, едва не переросшей во всеобщее восстание. В июне 1956 г. ситуация повторилась в Польше в городе Познань, а в октябре 1956 г. поднялись рабочие по всей Венгрии.

Восстания были подавлены путем жестокого кровопролития. Это развеяло иллюзии в отношении России, которые еще сохранили многие социалисты, и поставило под сомнение идею о том, что государства Восточной Европы — это немые монолиты, где восстания немыслимы.

Однако вера в отличие России от стран Запада и ее превосходство над ними по-прежнему воспринималась многими левыми, как нечто само собой разумеющееся. Еще в 1960 г. английский политический деятель от лейбористской партии Ричард Кроссман, ранее редактор книги о холодной войне «Бог-неудачник», доказывал, что «превосходство советского планового хозяйства над капиталистическим в конечном счете приведет западные государства к социализму» (2). Более левый, Эрнст Мендель, ведущий мыслитель Четвертого Интернационала, писал в 1956 г.:

«Советский Союз сохраняет более или менее ровный рост экономического развития, план за планом, десятиление за десятилетием, не ставя возможности будущего в зависимость от прошлых успехов … Устранены все законы развития капиталистической экономики, которые ведут к снижению скорости экономического роста» (3).

Рассуждая так, Мендель отдал предпочтение не восстанию рабочих в Венгрии, а попыткам Гомулки реформировать систему в Польше сверху. Личный биограф Троцкого, Исаак Дойчер, пошел еще дальше, поддержав крушение Венгерской революции.

Надежды на возможность проведения реформ сверху получили широкое распространение в странах Восточной Европы после 1956 г. И хотя после смещения Хрущева с занимаемого им поста в 1964 г. такие надежды были похоронены, они ненадолго появились вновь в первой половине 1968 г. в Чехословакии при Александре Дубчеке. Сейчас они вновь оживают с появлением программы Михаила Горбачева, направленной на гласность (открытость) и перестройку.