Отношения классов при бк

Сущность позиции Шахтмана заключается в заявлении, что правителями России в эпоху Сталина не были ни рабочие, ни частные владельцы капитала. Что же является первичным, в соответствии с марксистской методологией, в определении классовой природы любого общества? Так как история любого классового общества является историей борьбы классов, представляется очевидным, что место любого режима в цепи исторического развития устанавливают те факторы, которые определяют в нем характер классовой борьбы. Кроме того, характер, методы и цели классовой борьбы угнетенного класса зависят от природы самого угнетенного класса, т. е. от положения его в процессе производства, отношений между участниками этого процесса, и отношения к владельцам средств производства. При этом характер классовой борьбы не определяется способом присвоения или способом формирования правящего класса. Вот несколько примеров, объясняющих это.

Нам известно, что в средние века лорд-феодал обладал правом завещать права феодала своим наследникам; с другой стороны, епископ не имел такого права, он не имел права даже создать семью. Лорд-феодал был сыном лорда-феодала, дворянином; епископы набирались из различных классов и слоев общества, часто из крестьянства. (Энгельс указывал на простонародное происхождение церковной иерархии — даже среди Пап — как на причину устойчивости Церкви в средние века). Этот способ формирования епископата отличался от наследного принципа феодальной верхушки. Что касается способа присвоения, разница также была значительной: лорд-феодал как владелец имел полное право на всю ренту, которую он мог собрать со своих крепостных, в то время как епископ был законом лишен возможности владения, и ему причиталась только «зарплата». Но приносит ли эта разница между способом присвоения и способом формирования феодальных и высших церковных слоев какое-либо различие в классовую борьбу крепостных на церковных землях или на полях лордов? Конечно, нет. Крестьянин со своими примитивными средствами производства, со своим индивидуальным способом производства имел такое же отношение к другим крестьянам и к средствам производства (в первую очередь, к земле) и такое же отношение к своему эксплуататору — верховному духовенству (или, как Каутский говорит в своей книге, высоко оцененной Энгельсом, «Папскому классу»).

Добавим, что в рабовладельческом обществе наряду с частной собственностью в отношении раба существовала и коллективная государственная собственность, как, например, в Спарте (10).

С точки зрения эксплуататоров, вопрос об их способе присвоения и способе формирования структуры их класса — является вопросом первостепенной важности. Об этом, в частности, Каутский, в книге «О Томасе Море и его Утопии» писал:

«Похоже на то, что Церковь стремилась стать единственным земельным собственником в христианском мире. Но самые могущественные должны быть обузданы. Дворянство всегда выступало с враждебных позиций по отношению к церкви; когда последняя приобрела слишком много земли, король обращался за помощью к дворянству, чтобы ограничить чрезмерные притязания церкви. Более того, Церковь была ослаблена вторжением языческих племен и магометанцев» (11).

Церковь приобрела не без борьбы (в которой одним из видов оружия было распространение индульгенций) около трети земель в Европе в целом, а в некоторых странах и большую часть земель (Венгрия, Богемия). Возможно, поэтому дворянство расценивало различие между ними и высшим духовенством по происхождению и способу присвоения — как очень важное.

Но с точки зрения классовой борьбы крепостных или зарождающейся буржуазии против феодализма, эти различия были второстепенными. Было бы неправильным сказать, что они не имели значения вообще, так как различия в составе правящего класса в некотором смысле обусловливали особенности борьбы крепостных или зарождающейся буржуазии. Так, в частности, концентрация средств производства в руках Церкви делала борьбу крепостных против церкви гораздо более трудной, чем против индивидуальных лэнд-лордов, ибо идеологическое оправдание феодального владения различалось по форме: одному сопутствовала голубая кровь и герб, а другому — религиозные фразы, цитируемые по латински. В то время, как церковная собственность официально называлась «наследство бедняков», (patrlmonium pauperum), частная феодальная собственность не прикрывалась подобным кричащим названием, что указывало на то, что юридические различия были важнее. Но с точки зрения исторического процесса в целом, т. е. с точки зрения классовой борьбы, все различия в способах присвоения и формирования различных групп носят лишь второстепенный характер.

Шахтман и Бруно Р. (так же как и «ортодоксальные» троцкисты) забывают утверждение Маркса, высказанное больше века назад, что форма собственности, рассматриваемая независимо от законов развития экономики и производственных отношений, является метафизической абстракцией.

Поэтому основное различие между способами присвоения и формирования российской бюрократии по сравнению с буржуазией, само по себе вовсе не доказывает, что Россия представляет собой некапиталистическое, новое классовое общество — БК. Чтобы доказать это, необходимо показать, что природа управляемого класса — его условия жизни и борьба — в России коренным образом отличаются от всего ныне существующего при капитализме. И именно это Бруно Р. и затем Шахтман пытаются сделать.