Природа рабочего класса в России

На вопрос, являются ли рабочие в России пролетариями, проповедники теории БК отвечают и должны отвечать, что нет, не являются. Они сравнивают русского с классическим рабочим, который «освобожден» от средств производства и также свободен от юридических препятствий к продаже своей рабочей силы. Правда, очень часто имели место юридические помехи российскому рабочему в переходе с одного предприятия на другое. Но является ли это достаточным поводом, чтобы объявить: русский рабочий не является пролетарием? Если это так, то нет сомнения, что рабочий гитлеровской Германии также не является пролетарием. Или же, впадая в другую крайность, можно сказать, что рабочие у власти не являются пролетариями ввиду того, что они тоже не свободны как коллектив от средств производства. Нет сомнения, что американский рабочий очень отличается от девушки, работающей по договору на японской фабрике и обязанной по контракту работать несколько лет подряд, живя все это время в бараках компании. Но в принципе они принадлежат одному и тому же классу. Они возникли вместе с наиболее динамичной формой производства, которую когда-либо знала история, их объединяет процесс общественного производства, они объективно являются противоположностью капиталу и потенциальными носителями социализма. (Кроме того, из-за динамики развития современной экономики при сталинском режиме не было юридических преград, способных реально положить конец переходу рабочих с одного предприятия на другое).

Гильфердинг, Бруно Р. и Дуайт Макдоналд были последовательны и поддерживали точку зрения о том, что если не считать русского рабочего пролетарием, то не должны считать пролетарием и рабочего в гитлеровской Германии. Сторонники, Шахтмана попытались избежать этого вывода. Поступая таким образом, они пришли к фальсификации фактов. Вот пример. Они утверждали, что рабочие гитлеровской Германии имели больше возмож­ностей переменить место работы, чем рабочие в России, что они имели больше свободы торговаться со своими работодателями и что рабский труд никогда так широко не распространяла в Германии, как в России. Так, Ирвинг Хау, один из последователей Шахтмана, в то время писал:

«Нацисты не использовали рабский труд настолько широко, насколько он использовался в сталинской России; при гитлеровском режиме рабский труд никогда не становился необходимой составной частью германской национальной экономики, как это было в сталинской России…, промышленность гитлеровской Германии все время базировалась на «свободном труде» (в марксистском смысле: рабочие свободны от собственности на средства производства и в результате вынуждены продавать ее или не продавать). Несмотря на все гитлеровские ограничения, пролетарий мог торговаться с капиталистом, как и капиталисты могли торговаться между собой за рабочую силу, когда ее не хватало» (12).

На самом деле русский рабочий, несмотря на ограничения, переходит с одной фабрики на другую гораздо чаще, чем германский рабочий или же какой-либо другой рабочий во всем мире. Хотя уже в начале сентября 1930 рабочим было запрещено менять работу без специального на то разрешения, а в следующие годы появлялись все новые запреты, текучесть кадров оставалась высокой. В 1928 г. из 100 рабочих, занятых в промышленности, переменили место работы 92,4; в 1929-115,2; 1930-152,4; 1931 - 136,8; 1932 - 135,3; 1933 - 122,4; 1934 - 96,7; 1935 - 86,1. Впоследствии цифры перестали публиковаться, но совершенно очевидно, что текучесть продолжалась, о чем свидетельствуют частые заявления в прессе. Даже война не положила этому конец. Германская администрация была гораздо более эффективной в деле сокращения текучести кадров. Это в совокупности с другими факторами (в особенности относительно гораздо большей динамизм российской экономики) делало текучесть кадров в Германии гораздо более низкой, чем в России.

А что же сказать о сталинских лагерях в России? Шахтман попытался предположить, что рабский труд является базовым фактором производства в России. Но это абсолютно неправильно. Труд заключенных годится для выполнения ручных работ, когда не используется современная технология. А потому он использовался при постройке заводов, дорог и т. д. Несмотря на дешевизну, он имел лишь второстепенное значение в совокупном труде, так как несвободный труд относительно менее продуктивен. К примеру, если бы не фактор сдерживания рабским трудом производительности труда, то закат римского общества никогда бы не состоялся. Точно так же, если бы не это обстоятельство, то рабство не было бы запрещено в США. Перед лицом особенных обстоятельств - недостатка средств производства и избытка рабочей силы - вполне объяснимо, что сталинская бюрократия ввела и использует рабский труд в широких масштабах. Но совершенно очевидно, что главная историческая тенденция развивается в обратном направлении. Все заводы в России, производящие танки, самолеты, оборудование и т. д., используют наемную рабочую силу. Во время войны гитлеровская Германия сочла целесообразным использовать 12 миллионов иностранных рабочих, большинство из которых были набраны из заключенных и принудительно работающих.

Маркс считал, что развитие пролетариата, рост его угнетения является исторической фундаментальной тенденцией капитализма, тогда как подмена пролетариата новым, или скорее, бывшим классом рабов совершенно противоречит общей .тенденции исторического процесса. Как мы уже сказали, лишь нехватка средств производства и переизбыток рабочей силы может объяснить распространение использования тюремного труда в сталинской России. Этим объясняется его почти полное исчезновение со смертью Сталина, с тех пор как Россия достигла индустриальной зрелости.

Теория, Шахтмана о БК должна прийти к своему логическому завершению. Если русский рабочий не пролетарий, то рабочий гитлеровской Германии тоже не пролетарий, и в гитлеровской Германии существовала не система наемного труда, а система «коллективного рабства». Следовательно, правящий класс в гитлеровской Германии не может быть назван капиталистическим, так как капиталисты являются эксплуататорами пролетариата.

Бруно Р., Дуайт Макдоналд и Гильфердинг, по крайней мере, последовательны. Исходя из своих заключений,, они называли гитлеровскую Германию бюрократическим коллективизмом (Бру­но Р. и Дуайт Макдоналд) или обществом «тоталитарной государственной экономики» (Гильфердинг).

Если мы примем как исходное, что рабочие, нанятые сталинским государством, не пролетарии, то должны прийти к абсурдному выводу, что в зоне Западного Берлина рабочие — пролетарии, а в русской зоне те, кто работает на национализированных германских предприятиях, ими не являются, в то время как те, кто работает в русской зоне на предприятиях частных — пролетарии!

И опять должен следовать абсурдный вывод, что те, кто не были рабочими при Сталине, постепенно трансформированы после его смерти в пролетариев.

Кроме того, если Шахтман прав, и в сталинском государстве нет пролетариата, то марксизм в качестве метода и руководящего учения пролетариата как субъекта исторических перемен становится ненужным, бесцельным. Говорить о марксизме в обществе без пролетариата, значит, делать из марксизма внеисторическую теорию.