Государственный капитализм — частичное отрицание капитализма

Регулирование экономической деятельности государством уже само по себе является частичным отрицанием закона стоимости (Более подробные объяснения см. в главе седьмой – Т. Клифф), даже в том случае, если государство еще не стало распорядителем средств производства.

Закон стоимости выполняет свою роль регулятора экономической деятельности анархическим путем. Он определяет меновые отношения между  различными  отраслями   экономики и объясняет, почему отношения между людьми предстают не в виде кристально ясных, непосредственных отношений, а в опосредствованной форме, окутанные мистическим покровом. Однако закон стоимости имеет абсолютную силу лишь в условиях свободной конкуренции, то есть тогда, когда существует свободное движение капитала, товаров и рабочей силы. Поэтому даже простейшие формы монополистической организации уже являются до известной степени отрицанием закона стоимости. Таким образом, когда государство  регулирует  распределение капитала и рабочей силы, цены на товары и т. д., это, несомненно, представляет собой частичное отрицание капитализма. В еще большей мере это можно сказать о тех случаях, когда государство   становится    крупным   покупателем    продукции. Ленин говорил по этому поводу:

«Когда капиталисты работают на оборону, т. е. на казну, это уже — ясное дело — не «чистый» капитализм, а особый вид народного хозяйства. Чистый капитализм есть товарное производство. Товарное производство есть работа на неизвестный и свободный   рынок. А «работающий»  на оборону капиталист «работает» вовсе не на рынок, а по заказу казны, сплошь и рядом даже на деньги, полученные им в ссуду от казны» (3).

С усилением монополизации экономики частичное отрицание закона стоимости приобретает все более широкий характер. Банковый капитал приобретает общественную форму задолго до промышленного капитала. Маркс указывал:

«В банковой системе, конечно, дана форма общественного счетоводства и распределения средств производства в общественном масштабе, но только форма» (4).

Это еще более справедливо для тех случаев, когда государственные капиталовложения становятся главной формой вложения денежного капитала. Своего крайнего выражения это явление достигает тогда, когда капиталистическое государство берет банковую систему в свои собственные руки.

Капиталистическая частная собственность также частично отрицается монополистической системой. В то время как при капитализме эпохи свободной конкуренции капиталист был полным хозяином своей частной собственности, при монополистическом капитализме, и особенно при государственном капитализме, являющемся его крайней формой, отдельный капиталист уже не обладает абсолютной собственностью на средства производства. В акционерных компаниях капитал получает «непосредственно форму общественного капитала… Это — упразднение капитала как частной собственности в границах самого капиталистического способа производства» (5).

Еще более это справедливо тогда, когда государство регулирует движение капитала. В этом случае частная собственность лишается свободы контрактов. Частный капитал исчезает, тогда как индивидуальное присвоение остается. Это явление достигает своего крайнего выражения, когда государство берет средства производства в свои руки. Как отдельная личность, акционер утрачивает всякий контроль над своей частью общественного капитала.

Государственный капитализм является далее частичным отрицанием рабочей силы как товара. Для того чтобы рабочая сила могла появиться на рынке в качестве «чистого» товара, необходимы два условия: во-первых, рабочий должен быть «свободен» от средств производства, а во-вторых, не должно существовать никаких юридических помех продаже его рабочей силы.

При государственном регулировании рынка труда, как, например, при фашизме, рабочий уже не пользуется свободой продажи своей рабочей силы. Если государство далее становится фактическим собственником средств производства, то тем самым для рабочего упраздняется возможность выбора предпринимателя, а выбор места работы в значительной мере ограничивается. Если же государственный капитализм сопровождается замораживанием заработной платы,   принудительной мобилизацией и т. п., то упомянутая выше свобода еще более ограничивается.

Частичное отрицание  закона   стоимости   не  освобождает однако, экономику от действия этого закона. Напротив, экономика в целом оказывается подчиненной  ему  в  еще большей мере. Разница заключается лишь в форме, в которой закон стоимости находит свое выражение. Когда одна монополия увеличивает свою норму прибыли по сравнению с другими отраслями промышленности, она попросту увеличивает свою долю совокупной прибавочной стоимости, или  же  увеличивает  степень эксплуатации своих рабочих, принуждая их производить большую прибавочную стоимость. Когда одна из отраслей промышленности получает субсидии от государства и благодаря этому продает свои товары по цене ниже издержек производства, часть совокупных издержек производства попросту переходит из одной отрасли в другие. Когда государство регулирует цены, отправной точкой всегда служат издержки производства. При всех этих условиях — какова бы ни была  их специфическая форма — антагонизм между наемным трудом и капиталом остается, производство прибавочной стоимости продолжается, как продолжается и превращение ее в капитал.

Совокупное рабочее время общества и совокупное рабочее время, затраченное на производство предметов, необходимых для поддержания жизни   всех  рабочих  в  целом, определяют степень эксплуатации, норму прибавочной стоимости. Совокупное рабочее время, затраченное на производство новых средств производства, определяет норму накопления. Хотя цена каждого товара не соответствует в точности его стоимости (совпадение цены со стоимостью даже при частном капитализме бывает лишь случайно),  распределение совокупного  общественного продукта между различными классами, так же как и разделение его для нужд накопления и потребления, подчинено закону стоимости. Там, где государство владеет всеми средствами производства и рабочие подвергаются эксплуатации, а в то же время мировое хозяйство остается все еще разобщенным и распыленным, эта зависимость проявляется в наиболее чистой, непосредственной и абсолютной форме.