Прогрессивен ли сталинский режим?

Социальный строй, необходимый для развития производительных сил и подготовки материальных условий для более совершенного общественного строя, является прогрессивным. Мы подчеркиваем: материальные условия, ибо, если мы включим все требуемые условия (классовую сознательность, наличие массовых революционных партий и т. д. и т. п.), то тогда любой социальный строй окажется прогрессивным, поскольку самый факт его существования доказывает, что налицо нет еще всех условий для его свержения.

Из этого определения не следует, что при таком социальном строе, который становится реакционным и превращается в помеху развитию производительных сил, производительные силы перестают развиваться или темпы их развития абсолютно уменьшаются. Нет никаких сомнений, что в период между XIII и XVIII вв. феодализм в Европе стал реакционным, однако это не помешало развитию производительных сил такими же или даже более быстрыми темпами, чем раньше. То же можно отнести к империализму. Ленин хотя и говорил, что период империализма (начавшийся в последние десятилетия XIX в.) знаменовал собой упадок и загнивание капитализма, но в то же время он указывал:

«Было бы ошибкой думать, что эта тенденция к загниванию исключает быстрый рост капитализма; нет, отдельные отрасли промышленности, отдельные слои буржуазии, отдельные страны проявляют в эпоху империализма с большей или меньшей силой то одну, то другую из этих тенденций. В целом, капитализм неизмеримо быстрее, чем прежде, растет (курсив мой. — Т. К.), но этот рост не только становится вообще более неравномерным, но неравномерность проявляется также в частности в загнивании самых сильных капиталом стран (Англия)» (11).

Ленин говорил об упадке капитализма и в то же самое время заявлял, что демократическая революция в России, сметя пережитки феодализма, открыла бы громадные возможности для развития русского капитализма, который стал бы двигаться вперед американскими темпами. Этого мнения он придерживался в то время, когда считал, что «демократическая диктатура пролетариата и крестьянства» должна будет осуществить задачи буржуазной революции в России.

Если мы обратимся к статистическим данным по мировому промышленному производству за период после 1891 г., мы убедимся, что мировые производительные силы в период империализма весьма далеки от абсолютного застоя: (12).

Мировое промышленное производство (1913г. =100)
1891	33
1900	51
1906	73
1913	100
1920	102
1929	148

Что касается производственной мощности, то представление о достигнутом прогрессе дает уже один факт овладения атомной энергией.

Если бы отсталые страны были изолированы от остального мира, мы могли бы, разумеется, утверждать, что капитализм в этих странах является прогрессивным. Так, например, если бы страны Запада пришли в упадок и исчезли с лица земли, индийский капитализм имел бы перед собой не менее долгое и славное будущее, нежели английский капитализм в XIX в. То же самое можно сказать и о русском государственном капитализме. Однако революционные марксисты берут за исходный пункт весь мир, а потому приходят к заключению, что капитализм реакционен всюду, где бы он ни существовал. Итак, проблема, которую должно ныне разрешить человечество, стоящее перед угрозой уничтожения, заключается не в том, как развивать производительные силы, а в том, в каких целях и при каких общественных отношениях использовать их.

Утверждение, что русский государственный капитализм реакционен, несмотря на быстрое развитие при нем производительных сил страны, могло бы быть опровергнуто лишь в том случай если бы удалось доказать, что мировой капитализм не подготовил необходимых материальных условий для установления социализма или что сталинскнй режим подготавливает еще какие-то    условия, необходимые для установления социализма, помимо тех, которые уже в целом подготовлены миром. Первое утверждение приводит нас к заключению, что мы еще не достигли периода социалистических революций. Самое большее, что можно сказать по поводу второго утверждения, это то, что сталинистская Россия оставит в наследство социализму более высокую концентрацию капитала и рабочего класса, чем какая-либо другая страна. Однако это различие является только количественным: если мы сравним экономику США с экономикой Англии, мы убедимся, что концентрация капитала и обобществление труда гораздо выше в первой стране, чем во второй, однако это не делает современный капитализм в США исторически прогрессивным. Могут сказать, что планирование, осуществляемое в России, является тем элементом, который делает русскую экономику, прогрессивной в сравнении с капиталистической экономикой в других странах. Это совершенно неверно. До тех пор пока рабочий класс не осуществляет контроля над производством, он является не субъектом, а объектом планирования. Это относится в одинаковой степени как к планированию внутри гигантских предприятий Форда, так и ко всей экономике России. А пока рабочие остаются объектом, планирование имеет для них значение только как один из элементов материальных условий, необходимых для социализма, как одна из сторон концентрации капитала и рабочих.

На предприятии, где занято 100 тыс. рабочих, планирование является более сложным и развитым, чем на предприятии, где занято 100 рабочих: при государственном капитализме, который использует труд 10 млн. рабочих, планирование является еще более широким. Это, однако, не делает производственные отношения, существующие на крупном предприятии, более прогрессивными, чем те, которые существуют на мелком предприятии. План каждого из них диктуется слепой внешней силой конкуренции между независимыми производителями.

Уже самый факт существования сталинского режима обнаруживает его реакционную природу, ибо если бы Октябрьская революция не потерпела поражения, сталинского режима не существовало бы, а Октябрьская революция не разразилась бы, если бы мир не созрел для социализма.