Рабочим запрещается организованно защищать свои интересы

При Ленине и Троцком рабочие имели право защищаться даже от своего собственного государства. Так, например, Ленин говорил: «…государство у нас рабочее с бюрократическим из вращением… Наше теперешнее государство таково, что поголовно организованный пролетариат защищать себя должен; а мы должны эти рабочие организации использовать для защиты рабочих от своего государства и для защиты рабочими нашего государства» (16).

Не подлежало сомнению, что государство не должно было подавлять забастовок. На XI съезде партии только один из лидеров партии, В. П. Милютин, предложил «не допускать стачек на государственных предприятиях» (17). Остальные заявили, что участие в стачках является долгом членов партии, даже если они не согласны с большинством, стоящим за забастовку. И действительно, в первые несколько лет после революции было большое количество забастовок. Так, в 1922 г. в забастовках на государственных предприятиях участвовало 192 000 рабочих: в 1923 г. их число составило 105 000; в 1924 г.— 43 000; в 1925 г. - 34 000; в 1926 г. - 32 900; в 1927 г. — 20 100; в первой половине 1928 г.— 8900. В 1922 г. число рабочих, вовлеченных в трудовые конфликты, равнялось 3,5 млн., а в 1923 г.— 1 592 800 (18).

В настоящее время профсоюзы, если они могут быть названы профсоюзами, ничего не делают для защиты интересов рабочих. Их равнодушие ярко иллюстрируется тем фактом, что между девятым и десятым съездами профсоюзов прошло семнадцать лет (1932 — 1949), а за эти годы произошли коренные изменения в положении рабочих; так, например, был отменен семичасовой рабочий день, введено стахановское движение и принято много драконовских законов. Когда съезд наконец все же собрался, он отнюдь не представлял рабочих как показывает его социальный состав: 41,5% делегатов были освобожденными профсоюзными работниками, 9,4% были техниками и только 23,5% были рабочими19. (На предыдущем съезде, в 1932 г., 84,9% делегатов были рабочими.)

Кроме того, «профсоюзы» совсем не имеют права голоса при установлении заработной платы. В 1934 г. заключение коллективных договоров было прекращено (20). В 1940 г. Шверник, председатель Центрального Совета профессиональных союзов, так объяснил отмену коллективных договоров:

«…когда план является решающим началом в развитии нашего народного хозяйства, вопросы заработной платы не могут разрешаться вне плана, вне связи с ним. Таким образом, коллективный договор как форма регулирования заработной платы изжил себя» (21).

(Интересно отметить, что в книгах, издаваемых для заграницы, например в «Справочнике по советским профессиональным, союзам» Лозовского (Москва, 1937, стр. 56 — 57), по-прежнему говорится о коллективных договорах, как если бы они все еще существовали.)

В феврале 1947 г. так называемые коллективные договоры стали заключаться снова, но сталинские руководители разъяснили, что эти новые договоры не имеют никакого отношения к тому, что в других местах считается коллективными договорами, поскольку они не затрагивают вопросов заработной платы. Как писал Шверник в ежемесячном профсоюзном органе: «Любое изменение заработной платы… может быть произведено только решением правительства» (22). И соответственно один официальный комментатор по трудовому праву писал: «Само собой разумеется, что нынешние коллективные договоры по своему содержанию не могут не отличаться от тех коллективных договоров, которые заключались в то время, когда тарифы заработной платы и некоторые иные условия труда не устанавливались законом и постановлениями Правительства» (23).

Учебники по трудовому праву, изданные между 1938 и 1944 гг., даже не упоминают об этом вопросе. Однако в учебнике, изданном несколько позже (1946 г.), говорится:

«Жизнь, однако, показала, что восстановление колдоговорной практики нецелесообразно. Коллективный договор как особая форма правового регулирования трудовых отношений рабочих и служащих изжил себя. Детальная регламентация всех сторон этих отношений нормативными актами государственной власти не оставляет места для каких-либо договорных соглашений по поводу тех или иных условий труда» (24).

В учебнике по трудовому законодательству, изданном в 1947 г., воспроизведен Кодекс законов о труде, за исключением статьи 58, которая гласит: «Размер вознаграждения нанявшегося за его труд определяется коллективными и трудовыми договорами» (25). Вместо этого мы читаем: «Размеры оплаты труда рабочих и служащих в настоящее время определяются постановлениями Правительства (или на основе его указаний)… Соглашение сторон в области установления размера оплаты труда играет подчиненную роль. Оно не может противоречить закону и допускается лишь в рамках, строго предусмотренных законом, — например, при установлении точного размера заработной платы в тех случаях, когда штатным расписанием ставки определены в размере «от — до»; при определении размера оплаты труда лиц, приглашенных на работу по совместительству, и др.» (26).

Точно так же А. Степанов, заведующий отделом заработной платы в ВИСПС, писал: «Тарифные сетки и ставки утверждаются Правительством» (27).

Ясно, что коллективные договоры, не содержащие какого бы то ни было соглашения относительно заработной платы (а этот вопрос, в конечном итоге, представляет для рабочих наибольший интерес при заключении такого договора), причем процедура заключения договора такова, что за правительством остается решающий голос по всем основным пунктам, являются не чем иным, как бюрократической формальностью и обманом.