принадлежит их эстетическому началу, особенно способности к восприятию различий, отклонений и расхождений, вниманию к гетерогенности. Эстетический опыт может сделать плюралистичность культуры постмодерна понятной и Приемлемой на уровнях как рационального научного познания, так и более широкой социокультурной жиз-

1 Welsch W. Postmoderne — Pluralität als ethischer und politischer Wort. S. 26.

401

ни. Эстетический опыт составляет сегодня важнейшую компоненту культурной компетенции, необходимой индивиду в повседневной жизни и характеризующейся такими чертами, как способность к восприятию, внимание, готовность к встрече с неизвестным, умение преодолеть ориентацию на стереотипы.

Неоднородность социокультурного пространства

Попытки выделить некоторые универсальные структурные принципы, определяющие упорядочение людьми их отношений с окружением во времени, привели к накоплению количества найденных структур и обнаружению их относительности. Более того, когда эти структуры были более или менее отграничены друг от друга, между ними обнаружилось свободное, «маргинальное» пространство с неопределенными формой и внутренними характеристиками1. Существование такого рода пространств признано на социально-институциональном, индивидуальном, дискурсивном уровнях. Они рассматриваются как пустоты между структурами, освобождающие место для проявления культурно «не связанных» импульсов и желаний людей.

Детерриториализация, маргинализация пространства.

Детерриториализация, маргинализация пространства. Примером метафорического осмысления этой темы могут служить идеи, разработанные Делёзом и Гуаттари. Предметом их интереса является пространственная организация человеком своего мира, основывающаяся на двух исходных допущениях. Во-первых, на представлении о том, что явление территориальности исторически вторично по отношению к первично неразграниченному, «детерриториализованному» пространству. Во-вторых, на представлении о желании и его символизации (Лакан) как побудительном начале, раскалывающем, децентрализующем целостного индивида. С этой точки зрения знак рассматриваетя как

1 Heller Th., Wellbery D. Introduction // Reconstructing Individualism. Standford, 1986. P. 1-15.

402

позиция, ограничивающая желания, поскольку он связан с выделением определенной территории из безграничного пространства. Таким образом знак вытесняет желание с этой территории.

Понятие территориальности было заимствовано из этологии. Оно, как уже говорилось ранее, «обозначает совокупность процессов и разного рода механизмов, постредством которых живые существа провозглашают, маркируют и защищают территорию своего общения, для того, чтобы не допустить на нее посторонних» 1. В применении к человеку сюда добавляются «мотивированные познавательные структуры, которые человек демонстрирует по отношению к окружающей его среде обитания, на которую он предъявляет право собственности и которой он пользуется по преимуществу частным образом»2.

Считается, что на первой, дотерриториальной, стадии индивида можно считать представителем общественных желаний, намерений, движений и потому его поведение не ограничено индивидуальной идентичностью. Территориальная стадия характеризуется началом кодификации социальной жизни, ограничением свободного сканирования пространства каждым из представителей сообщества, установлением территориальных границ и структур. Популяция разделяется на индивидов, подчинившихся организованному пространству, и субъектов желания, которым в нем не остается места. Соответственно они оттесняются в маргинальные по отношению к структурированным области. Маргинальное положение носителя желания характеризуется тем, что он добровольно уступает свое место другим, подчиняющимся процессу территориализации.

Эту метафорическую модель Ж. Делез и Ф. Гуаттари применяют для рассмотрения современной социокультурной ситуации, полагая, что для нее характерна детерриториализация. Подобное состояние обусловлено множественностью и динамизмом событий современной жизни, уровень которых таков, что не мо-

1 Гелд Дж. Основы поведенческой географии. М., 1990. С. 98. 2 Там же. С. 99.

403

жет контролироваться существующими ныне культурными кодами. Результатом становится фрагментация социокультурного пространства, что находит выражение в культуре постмодернизма, а в ней сосуществуют самые разные типы опыта, переживаний, представлений,

Орлова Э А. Культурная (социальная) антропология: Учебное пособие для вузов. — М.: Академический Проект, 2004. — 480 с.

элементы прошлого и настоящего.

Для социокультурной жизни в этот период характерно то, что значительная часть людей вынужденно оказывается не в состоянии определить свое место в разрушающемся пространстве ранее существовавшего культурного порядка. В подобных условиях детер-риториализации происходит маргинализация целых социокультурных групп, теряющих свое место по отношению к существующей иерархии социальных институтов. Соответственно складывается и определенная идеология, оправдывающая ценностный релятивизм, фрагментированность мира и личности, «маргинальность», децентрированность существования людей в обществе и культуре, подвижность, незакрепленность переживаний и представлений.

Форма маргинального пространства.

Форма маргинального пространства. Другая метафора — номады (ведущие кочевой образ жизни) — обозначает социальные единицы, которые населяют некое пространство и определяют его свойства. Номады обладают территорией. Они всегда следуют привычными путями из одной точки территории в другую; именно пути и подчинены все эти точки. И хотя путь находится между двумя точками, соединяет их, он в то же время имеет самодовлеющую значимость, обладая внутренней последовательностью, собственным направлением, автономией. Номадическое пространство не является неограниченным: оно всегда находится между неосвоенным и структурированным пространствами. Эти два фланга контролируют его, ограничивая его рост и экспансивные тенденции. Таким образом, речь идет о людях, для которых подвижность, процесс оказывался доминирующим модусом существования.

Такой модус и соответствующее ему социокультурное пространство отличаются как от организованной («оседлой») социокультурной жизни, так и от миграци-

404

онных процессов. Во-первых, различия связаны с ролью пути (траектории движения) в определении пространственных свойств. Для оседлых обществ и миграционных процессов путь есть всего лишь переход из одной точки пространства в другую. Даже если эта вторая точка, как в случае миграции, является неопределенной, непредсказуемой, нечетко локализованной. Переход номадов из точки в точку есть следствие и фактическая необходимость самого способа их существования. Соответственно жизнь современных «культурных номадов» — это «интермеццо», где точки в «пути» по социокультурному пространству суть всего лишь его промежуточные, а не начальные или конечные пункты перемещения.

Вторым несходством номадического и оседлого пространств является наличие в последнем закрытых областей. Они имеют фиксированные границы, внутреннюю структуру, обусловленные их функциональной значимостью для организации оседлой жизни. Такие закрытые образования находятся друг с другом в коммуникативных связях с помощью «дорог», «каналов», которые регулируют частоту, интенсивность, информативность этих связей. Номадические траектории распределяют людей в открытом пространстве, где нет необходимости в закрытых единицах и регулировании связей между ними. В современной культуре это подразумевает право свободного комбинирования любых ее элементов. Третье различие касается формы. Оседлое пространство структурировано, а дороги пролегают между огороженными территориями. Номадическое пространство является «гладким», не имеющим внутренней структуры. Его динамика только кажущаяся: это движения, не приводящие к изменениям. Оно ризомно, и для его характеристики вводится понятие «поток».

Итак, структурированной классической концепции пространства с четкими динамическими траекториями идеологи постмодернизма противопоставляют иную его модальность— бесструктурную. Она оставалась вне сферы интереса в рамках предшествующей познавательной парадигмы, но всегда имела имплицитную значимость. Это неорганизованные области социокуль-

405

турной жизни, о феноменологичной важности которых в свое время говорил еще П.А. Сорокин. Ж. Делез и Ф. Гуаттари используют для описания этого феномена термин «гладкое пространство» и метафору существования номадов (кочевых сообществ), чтобы представить качественные и динамические свойства современной социокультурной ситуации. Понятие «гладкого пространства» относится к неоднородному полю, состоящему из нецентрированных ризоматич-ных множеств; это немерное пространство, к которому не применимы представления о скорости и расстоянии; именно оно является необходимым условием для ризомного роста. Ему соответствует представление о «маргинальном» субъекте, находящемся в околоструктурной зоне. В совокупности это позволяет совершенно по-иному взглянуть на существование структуры. Она перестает рассматриваться как неизменная целостность; вводится допущение о возможности ее деконструкции и перехода в плюралистичное образование — ризому, которое «прорастает» в

Орлова Э А. Культурная (социальная) антропология: Учебное пособие для вузов. — М.: Академический Проект, 2004. — 480 с.