Вторая битва на Родосе

К июню 1522 года Сулейман был готов к походу на Родос. По оценке историков, 700 судов и 200000 человек были собраны султаном для захвата Родоса. Даже если принять во внимание естественное преувеличение, это было ошеломляющее количество по сравнению с пятьюстами рыцарей и полутора тысячью ополченцев. 28 июля под шумные приветствия сам султан высадился на Родосе, и военные действия начались. Турки взяли с собой огромные осадные орудия, способные метать ядра диаметром девять футов. Вместе с множеством других пушек и мортир они приступили к бомбардировке. Ежедневно в течение всего августа они обрушивали тысячи пушечных ядер на город и фортификационные сооружения. Рыцари отвечали слабо защищённым туркам своей - гораздо более малочисленной, но, благодаря точности стрельбы, более разрушительной - артиллерией. К концу августа под стенами крепости стали появляться воины. В начале сентября пехота пошла на первый приступ. Обычно рыцари бились за каждый метр, но ошеломляющее количество нападавших потеснило защитников, и турецкие войска смогли даже установить свои знамёна на крепостных стенах. Никогда раньше рыцари не несли таких больших потерь в результате первого штурма. Они контратаковали, и сам Великий Магистр вступил в бой. После жесточайшей схватки турки уступили и стали оставлять стены. Немедленно султан послал в бой следующую волну атакующих, которую возглавлял лично Мустафа-паша, один из знаменитых оттоманских воевод. Два часа продолжался бой на стенах, но рыцари устояли. Когда, в конце концов, турки отступили, всё вокруг было сплошь покрыто убитым и ранеными. Чудесным образом погибло только трое рыцарей и некоторое количество ополченцев. Смущённый султан развернул непрерывную бомбардировку, длившуюся три недели. 24 сентября разразился новый мощный штурм разрушающихся стен крепости. Бастион Арагон, один из главных укреплённых пунктов крепости, пал под натиском фанатически бесстрашных янычар, возбуждённых унижением из-за прошлых неудач, в том числе и сорок лет назад. Как и у царя Ксеркса, у Сулеймана трон стоял на возвышении, чтобы он мог видеть свой триумф. На всей крепостной стене шло сражение, волна за волной турецкие войска накатывали на бастионы. Весь день продолжалось яростное сражение. Рыцари, в своих сверкающих доспехах, появлялись там, где было труднее всего. Де Лилля можно было видеть со своим знаменосцем в местах наиболее отчаянно схватки. Он был тем, кого более всего старались убить турки, и знаменосец, казалось, отмечал его как особо заманчивую цель для противника. Те, кто видел это, говорили, что вокруг Великого Магистра была некая особая защита, которую турки преодолеть не могли. После невероятно кровавого дня, казалось бы, неукротимые атаки стали ослабевать и постепенно превратились в общее отступление. Султан не мог поверить в то, что видел, и сошёл со своего возвышенного трона в негодовании, испытывая чувство унижения. Он тут же обвинил в неудаче двух из своих наиболее способных генералов, но вскоре передумал, решив, что это пойдёт только на пользу христианам. Потери рыцарей в этот раз были значительными: двести человек убито и столько же ранено. Однако потери турецкой армии были ошеломляющими. Груды тел лежали вокруг города. Снова были подтянуты осадные орудия, и в течение двух месяцев они не умолкали. Галантные рыцари обороняли свою землю от наиболее могущественной армии на свете в течение пяти месяцев, без снабжения и подкрепления со стороны. Их оставалось мало, и они были изнурены, в то время как турецкая армия была всё ещё очень велика, и стало очевидно, что рано или поздно она победит. Тем не менее, рыцари продолжали сопротивление, единственно надеясь умереть с честью.