Раздел III. Структура текста и факторы текстообразования

268

смысл, т.е. звуковые единицы имеют определенные текстообразующие возможности, особенно в художественных текстах, прежде всего в по­эзии.

Новый импульс в изучении роли звуковых единиц в коммуникации был связан с развитием фоносемантики в 70—80-е годы и появлением трудов А.П. Журавлева «Фонетическое значение» (Л., 1974), «Звук и смысл» (М., 1981; М., 1991). Фоносемантика рассматривается как об­ласть знания, изучающая звукоизобразительную систему языка. На ос­нове экспериментальных данных с опорой на психометрический метод изучения символического значения звуков речи А.П. Журавлевым была выявлена символика звуковых единиц. Так, согласно этим данным, А ассоциируется с широтой, свободой, красным цветом; У — с печалью, тревогой, теснотой, темным цветом и т.д. Например, М.Л. Гаспаров от­мечает: «...для пушкинских строк "Брожу ли я вдоль улиц шумных..." небезразлично, что по данным психологии звук "у" независимо от смысла слов обычно воспринимается как "темный", "тяжелый", "грустный" и др.» [Гаспаров, 1987, с. 471].

Опираясь на данную методику и рассматривая сочетание звуков, исследователи определяют фонетическое значение лексем и общую то­нальность текста. Например, Н.А. Мишанкина (2002) дает следующую характеристику лексем ЛСГ глаголов звучания: верещать — сложный, горячий, шероховатый, трусливый; каркать — мужественный, быстрый, шероховатый, страшный, угловатый, тихий, короткий, подвижный; сю­сюкать — хороший, нежный, женственный, слабый, красивый, безопас­ный, округлый, тихий, добрый, могучий и т.д.

В изучении и описании статуса и роли фонетических единиц в тек­сте многое сделано Ю.В. Казариным [1999, с. 154—164; 2004, гл. IV]. Фонетический знак (звук, фонема) рассматривается ученым как «сущ­ность одновременно ментальная, психическая, физиологическая, физи­ческая, лингвистическая, социальная, психологическая, текстовая, эс­тетическая (поэтическая) и культурная» [Казарин, 2004, с. 208]. Автор выделяет разный статус фонетических единиц. Так, фонетическую еди­ницу, реализованную в тексте, он называет социофонемой, полагая, что она воспринимается носителями языка «не только ментально / интел­лектуально и логически, но и психологически, эмоционально, эстети­чески и социально» [Казарин, 2004, с. 215]. В качестве разновидности социофонемы исследователь рассматривает текстофонему как едини­цу художественного текста, «выполняющую функции (помимо номи­нативной, слого- и морфообразующей) выражения текстовых смыслов» [Казарин, 2004, с. 217-218].

Несомненно, наличие фоносемантических смыслов — факт объек­тивный и потому заслуживающий внимания. Это убедительно иллюст-

269

Глава 2. Текстообразующие возможности языковых единиц

рируется автором на ряде примеров. Так, в стихотворении О. Мандель­штама «Пусти меня, отдай меня, Воронеж...»:

Пусти меня, отдай меня, Воронеж: Уронишь ты меня иль проворонишь, Ты выронишь меня или вернешь, — Воронеж — блажь, Воронеж — ворон, нож...

1935

доказывается, что лексема Воронеж приобретает статус идеофона (зву-кообразного, фоносемантического слова), является анаграммой, «алли-теративно повторяющейся в лексемах уронишь, проворонишь, выронишь, вернешь, блажь, ворон и нож». (Под анаграммой понимается перестановка букв в слове, в результате которой образуется новое слово.) «Кроме этих лексем, в анаграмме Воронеж содержатся графофонетические облики слов вор пров» [Казарин, 2004, с. 221]. Наличие анаграмматических сло­воупотреблений, основу которых составляет набор текстофонем в, р, н, н, ш, реализует, как убедительно показывает автор, общий текстовый смысл — «ужас, страх перед гибелью». Речь идет, таким образом, не толь­ко о текстофонемах, но и фоносемантическом комплексе врнж, «кото­рый обретает статус потенциального идеофона» [там же].

Можно вполне согласиться с исследователем, наметившим перспек­тиву дальнейшей разработки лингвофоносемантики, психофоносеман-тики и текстофоносемантики [Казарин, 2004, гл. IV]. На наш взгляд, текстофоносемантику можно рассматривать как область знания, важную для суггестивной лингвистики (сравним, например, книгу И.Ю. Черепа­новой «Дом колдуньи. Язык творческого бессознательного» (М., 1999), в которой много внимания уделено средствам создания ритмики, мело­дики суггестивного текста, звукописи и цветописи, значимых для воз­действия на адресата).

Представляется, что именно в текстах, выполняющих главным об­разом функцию воздействия, роль «малых» текстовых единиц (вклю­чая звуковые) особенно велика. Речь идет о художественных текстах (прежде всего поэтических) и нехудожественных суггестивных текстах (заговоры, молитвы и т.д.). Так, среди особенностей заговоров И.Ю. Че­репанова [1999, с. 214] выделяет в качестве наиболее частотных фоно-семантических признаков яркий, возвышенный, радостный; отмечает пре­обладание звукобуквы И, которая указывает на синий или голубой цвет, Ы — на черный, Ю — на сиреневый цвет; подчеркивает высокую рит­мичность текстов, судя по средней длине слов и характеру слогов.

Звуковой аспект текстовой деятельности чрезвычайно значим для по­рождения текста. Многие писатели и поэты отмечали особую роль звуча­ния, ритмики и мелодики в процессе создания текста. Сравним признание А.А. Ахматовой в одном из стихотворений из цикла «Тайны ремесла»: