Общая характеристика иннервации половой сферы. Современное понимание термина «нервный центр»

При формальном подходе к проблеме иннервации половой сферы можно, например, констатировать, что центростреми­тельная дуга эрекционного рефлекса начинается от эрогенной зоны на головке полового члена и проходит в п. dorsalis penis (ветви п. pudendi), что эрекционный центр расположен в крест­цовых сегментах спинного мозга (в отличие от эякуляторного, локализующегося в поясничных) и что центробежное колено эрекционного рефлекса посредством nn. erigentes связано с гладкой мускулатурой, регулирующей просвет артерий кавер­нозных тел полового члена. Если же к этой проблеме подойти операционально, т. е. с целью разобраться в функциональном взаимодействии различных анатомических образований нервной системы, обеспечивающих всю последовательность физиологи­ческих проявлений полового акта, то на этом пути сексолог очень скоро встретит огромные трудности. Так, выдающийся американский сексолог Дикинсон, обратившись к классическим работам Hasse (1895) и Waldeyer (1889), составил карту чув­ствительной иннервации урогенитальных образований женщи­ны (рис. 28). На другой карте (рис. 29), отражающей те же отношения во фронтальной проекции, рядом с обозначением ареалов распределения периферических нервов показаны соот­ношения магистральных нервных стволов и их ветвлений. По-видимому, составленные Дикинсоном карты представляют пре­дел возможностей функциональной анатомии сексуальной сфе­ры при акценте на анатомическом компоненте, ибо попытка Kocher (1896) составить карту, отражающую связь перифери­ческих образований мужского таза с соответствующими сегмен­тами спинного мозга, по существу демонстрирует только тщет­ность подобных попыток, обусловленную даже не запутанно­стью перераспределений нервных волокон в сплетениях и не соучастием соматической, симпатической и парасимпатической систем, а принципиальной сложностью отношений иного, не анатомического, а физиологического, плана.

Приведенное выше описание спинального центра эрекции и связанных с ним афферентной и эфферентной дуг дает крайне* одностороннее и потому искаженное представление об истин­ной иннервации эрекции. Как известно, эрекция в большинстве случаев возникает под влиянием импульсов, формирующихся на церебральном уровне, в результате дистантных воздействий

(зрительных, обонятельных и слуховых), а подчас только по­средством образов памяти, и эти воздействия способны вызвать эрекцию даже при полном отключении афферентной дуги спи-налвного рефлекса (так же как в других случаях полный поперечный перерыв спинного мозга в грудном отделе не пре­пятствует возникновению эрекции, провоцируемой с соответ­ствующих сегментарных зон [125]). Более того, Мюллер [465] наблюдал эрекции у 2 больных с утратой всех видов чувстви­тельности на половых органах, обусловленной полным разруше­нием крестцового отдела спинного мюзга. Он же, разрушив в эксперименте нижние сегменты спинного мозга у собак-самцов, вызывал у них затем эрекцию в присутствии находящихся в течке самок. Аналогичный феномен получен Гольтцем [369]. Представленное Мюллером объяснение этих фактов может быть принято лишь для части случаев; оно сводится к тому, что эрекционный центр локализуется вне спинного мозга и что эрекция, как и другие вазомоторные реакции, регулируется экстраспинально, от симпатического ствола (рис. 30). Постав­ленное ограничение в свою очередь выходит за рамки физиоло­гические и определяется более широкими соображениями плана методологического.

Таким образом, анализ сложных отношений, свойственных половой сфере, показывает, что даже представленное на картах Дикинсона (см. рис. 28, 29) распределение периферической иннервации при бесспорной его специфичности, будучи вклю­чено в функциональный контекст, перекрывается явлениями более высокого порядка, что, в частности, отражается в наблю­дениях над индивидуальными особенностями эрогенных зон [449, 450, 105, 213, 71]. При взаимодействии центра и перифе­рии оба эти полюса оказывают друг на друга влияние, порож­дающее подчас весьма своеобразные отношения. Так, Мастере и Джонсон наблюдали нескольких женщин, у которых изоли­рованное тактильное раздражение сосочков молочных желез (являвшихся у них ведущей эрогенной зоной) без каких бы то ни было генитальных воздействий вызывало наступление оргазма раньше, чем половой акт, проводимый без раздражения ареол сосков. Нами наблюдалась женщина, у которой, вне за­висимости от длительности фрикций, оргазм не наступал до тех пор, пока мужчина не вводил ей палец в анальное отвер­стие.

Приведенные факты делают неприменимым в клинической сексопатологии традиционное представление о нервном центре как об анатомически узко локализованном скоплении ганглиоз-ных элементов, которое характеризуется абсолютной стабиль­

$*uc. 30. Схема иннервации мужских половых органов [342].

д — чувствительные нервы; б — двигательные нервы; в — симпатические преган-глионарные нервные волокна; г — постганглионарные нервные волокна. 1 — по­перечное сечение спинного мозга в верхне-поясничном отделе; 2 — поперечное сечение нижие-крестцового отдела спинного мозга; 3 — нижний брыжеечный узел; 4 — аортальное сплетение (сплетение брюшной аорты); 5 — подчревное .сплетение; 6 — семенные пузырьки; 7 — сплетение семявыводящего протока; 8 мочевой пузырь; 9 —простата; 10 — симфиз; 11—N. dorsalis penis; 12 — яичко; 13 — m. bulbo-cavernosus; 14 — п. peronaeus; 15 — сфинктер уретры; 16 — п. ри-dendus communis..

ностью пространственных и функциональных параметров. По­этому излагаемая здесь сексологическая концепция базируется не на анатомо-локализационистских постулатах, а на тех дина­мических представлениях о взаимодействии центра и перифе­рии, которые разработаны школой П. К. Анохина, начиная с

его публикации 1935 г. [6]: «Говоря о „центрах", в первую очередь подразумевают те нервные образования, которые явля­ются в полном смысле этого слова мозговыми концами различ­ных периферических нервных стволов. Эти нервные стволы явля­ются непосредственной связью любого периферического органа, .воспринимающего или эффекторного, с ганглиозными элемен­тами, которые могут лежать в различных отделах центральной нервной системы. ...Но описанные центры, являясь входными и выходными воротами для разнообразных циркулирующих по центральной нервной системе импульсов, связаны между собой через целый ряд промежуточных нервных образований, в кото­рых циркуляция нервного импульса, благодаря их многосто­ронним связям, представляется особенно комплексной. Эти про­межуточные нервные образования, к которым относятся пре­имущественно подкорковые образования и кора, с точки зрения теории центров усложняют течение нервного процесса и нерв­ные проявления организма только благодаря своему суммарно­му функционированию» . При традиционном подходе свойства отдельных центров считаются строго анатомически фиксирован­ными, и те ассоциационные волокна, которые осуществляют соединение между ними, в значительной степени отражают ту же специфичность: «Функциональная специфичность опре­деленных нервных образований есть изначальное их свойство и ни при каких условиях не изменяется. Вот те основные по­ложения, которых обязательно придерживается, сознательно или бессознательно, каждый клиницист и нейрофизиолог, стоя­щий на строго локализационной точке зрения» [6, стр. 65—66]. Понятие «центр» получило новое, функциональное определение в трудах П. К. Анохина и его сотрудников и в работах А. Б. Ко­гана [123, 124] и других современных исследователей. По оп­ределению А. Б. Когана: «Нервный центр — это многоуровне­вая структура. В ее основании лежат наиболее простые, эле­ментарные объединения нейронов, из которых строятся объеди­нения второго порядка, которые в свою очередь объединяются в структуры третьего порядка и т. д.» [123]. П. Г. Костюк подчеркивает два основных принципиальных новоприобрете-ния, возникающих в результате интегрирования такого рода клеточных ансамблей: 1) объединение индивидуальных нейронов 1в системы, обладающие новыми свойствами, отсутст­вующими у входящих в их состав единиц предыдущего поряд­ка; 2) то, что активность каждого составного элемента опреде­ляется не только влияниями, поступающими по непосредствен­ным афферентным входам каждого элемента, но и состоянием других элементов системы [133].

Тот же примат функционально-динамических отношений ме­жду гибко приспосабливающимися к меняющимся требованиям клеточными объединениями над принципом абсолютно пред­определенного диктата локализационной структурности форму­лируется и школой Н. П. Бехтеревой: «Исследования взаимо­действия групп нейронов внутри одной нейронной популяции в; первом приближении подтвердили представительность именно нейронного ансамбля, а не нейрона как звена системы обеспе­чения деятельности, и показали возможность развития различ­ных отношений между нейронными ансамблями в процессе дея­тельности вплоть до противоположных состояний» [25].

Для сексопатолога, поскольку все виды рекреационных про­явлений сексуальности суть поведенческие акты, в которых раскрываются высшие психические проявления личности, осо­бую ценность в обсуждаемом круге закономерностей приобре­тает следующее суждение одного из создателей научной нейро­психологии А. Р. Лурия: «Современная психология подходит к высшим психическим процессам не как к изолированным „функциям" или более неразложимым „способностям", а как к сложным функциональным системам, которые достигают по­ставленной задачи целым комплексом способов или средств. Эти функциональные системы подвижны. Иначе говоря, систе­ма средств, с помощью которых может быть решена та или иная задача, может изменяться. Вначале работа функциональ­ных систем носит развернутый характер (как это, например,, имеет место у ребенка на ранних этапах обучения письму) _у затем она автоматизируется, свертывается» [156].