Сексуальные эксцессы как типичное проявление переходного периода становления сексуальности

Термин эксцесс (лат. excessus — выход, уклонение) чаще всего употребляется для обозначения выхода за пределы нор­мы, излишества, невоздержанности, нарушения общественного порядка. В данной книге под выражением сексуальный эксцесс будут подразумеваться повторные половые акты, совершаемые в пределах суток, при непременном условии, что каждый акт носит завершенный характер, то есть закан­чивается эякуляцией.

Чисто физиологические основы эксцессивной сексуальной практики в применении к человеку изучены крайне недостаточ­но. Многоголосому хору псевдонаучных высказываний, опреде­ляющих эксцессы как «половые излишества», противостоят лишь единичные научв:ые изыскания. Так, Кинзи с сотр. уста­новили, что способность к повторным эякуляциям была самой высокой у 182 обследованных препубертатного возраста, «имев­ших возможность испытать свои способности»: из них эксцессы удавались 101, что составляет 55,5%. В возрасте от начала пубертата до 20 лет эксцессы имелись у 20% обследованных, а в 56—60 лет эту возможность сохраняли только 3%. Большая часть мужчин, обследованных 'Кинзи с сотр., утрачивала спо­собность к повторным завершенным половым актам в возрасте 35-40 лет [415].

Этой 'физиологической корреляции (чем моложе возраст, тем больше возможности эксцессивной практики) противостоит многообразие мотивов личности. В одних случаях это — расчет­ливость (предельно использовать благоприятную ситуацию, ибо неизвестно, когда она снова представится), в других—мужское тщеславие, и в-третьих, — свойственная большинству молодых людей душевная щедрость, отвечающая на женское «я — вся твоя» аналогичным «я — весь твой» [108].

Полученные при исследовании возрастных параметров у здо­ровых мужчин средние арифметические (см. табл. 7) (первый в жизни половой эксцесс — в возрасте 21,1 года, максимальный эксцесс — в 22,5 года, начало регулярной половой жизни в браке в 24,6 года) с несомненностью свидетельствуют, что подавляющее большинство сексуальных эксцессов приходится на переходный период формирования сексуальности, укладываясь в интервал между началом первых половых актов (как добрачных, так и брачных) и (завершением «медового меся­ца» (см. рис. 52).

Широкое распространение эксцессов (по данным отделения сексопатологии Московского НИИ психиатрии Министерства здравоохранения РСФСР, полное отсутствие эксцессов конста­тируется только при эвдокринопатиях или аномалиях воспита­ния) требует критической оценки некоторых литературных данных, порождающих ятрогению. Так, И. М. Порудоминский: и -В. Д. Кочетков [192], перечисляя этиологические причины так называемой спинальной формы импотенции, на первое место ставят половые излишества (29,3%), на второе — она­низм (28,6%) и на третье — прерванные и пролонгированные половые акты (24,2%). Таким образом, «половые излишества», онанизм и пролонгированные и прерванные половые акты со­ставляют 82,1% причин самой, как утверждают авторы, частой формы сексуальных расстройств, оставляя на долю всех других патогенных воздействий менее 18%.

Между тем само отнесение половых эксцессов в разряд пато­генных факторов требует научных доказательств, поскольку никогда никому не удавалось вызвать в какой бы то ни было иннерваторной системе стойкого и необратимого нарушения посредством свойственной данной иннерваторной системе фор­мы деятельности, т. е. посредством адекватной ее стимуляции.. Как показали работы школ Н. Е. Введенского и И. П. Павлова, на пути подобной «активационной деструкции» стоит универ­сальный физиологический механизм охранительного торможе­ния, с неумолимым автоматизмом прерывающий специфиче­скую деятельность, как только нутритивные клеточные орга-неллы израсходуют свой энергетический запас. Таким обра­зом, с точки зрения физиолога, понятие «половые излишества» требует пересмотра: если мужчина может провести несколько сношений в течение суток, значит, он далек от «истощения» и подобный уровень функциональной активности вполне ему по силам; если же завтра что-то изменится (заболевание, зна­чительная кровопотеря, расстройство питания и т. п.), то за­долго до того момента, когда утрата энергетического потенциа­ла примет ноцицептивный характер, наступит функциональная блокада иннерваторной системы, пока внутриклеточные энер­гетические системы не восстановят свою работоспособность. Следовательно, одного лишь намерения иметь эксцесс еще недостаточно для его * реализации, и у лиц со сниженными функциональными возможностями на пути к проведению повторных половых актов возникают такие непреодолимые затруднения, как наступающее после окончания однократного полового акта выраженное и относительно стойкое (у одних измеряемое часами, у других — сутками и у третьих — неде­лями) снижение либидо и ослабление эрекций. В некоторых же случаях, когда женщине применением особых приемов уда­ется возбудить эрекцию и спровоцировать своего партнера на проведение повторного полового акта, этот последний прини­мает затяжной, подчас мучительный характер, и эякуляция при самых длительных фрикциях так и не наступает. Понятно поэтому, что способность мужчины провести в течение суток определенное количество завершенных половых актов является бесспорным проявлением его половой конституции.

В заключение остается добавить, что сексуальный эксцесс — рабочий термин, характеризующий только сексуальную сферу мужчины. В женской сексологии этот термин вообще не приме­няется, что обусловлено отсутствием у женщины посторгасти­ческого рефрактерного периода, социальной ролью «ведомого» партнера и чисто биологически, каузальной логикой прокреа-ции: если у самца при коротких интервалах между эякуляция­ми доля зрелых спермиев в каждой последующей порции эякулята неуклонно снижается, то у самки учащение совокуп­лений с разными самцами повышает все естественные парамет­ры более быстрого и качественно лучшего оплодотворения, спо­собствуя половому отбору и эволюционному развитию вида.