3. Реформы в промышленности и сельском хозяйстве, административные реформы

Итогом форсированного развития в 1930-е – 1940-е гг. явилось превращение СССР в мощное индустриальное государство, способное победить индустриального гиганта Европы – Германию. Одновременно происходило становление советской экономики. Особенностью этой экономики являлось то, что все ее элементы подчинялись государству, а управление ею осуществлялось на основе командно-административной системы. После 1953 г. экономический рост в СССР продолжал оставаться высоким, но силовые методы в экономике ослабели, а материальные стимулы в должной мере так и не возникли. Перед новым руководством встала проблема поиска нового типа стимулирования индустриального и сельскохозяйственного развития. Новые времена диктовали новые условия существования, новые стимулы роста.

Реформа в сельском хозяйстве. В сентябре 1953 г. Н.С. Хрущев выступил на пленуме ЦК КПСС с докладом о состоянии сельского хозяйства. В этом докладе был дан анализ состояния дел в деревне, указано на трудности, которые стоят перед деревней, вынесшей лишения в ходе войны. Была вскрыта важнейшая проблема бедствий сельского хозяйства – длившийся десятилетиями «грабеж» крестьянства, т.е. изъятие из деревни не только всего прибавочного, но и части необходимого продукта с помощью системы обязательных поставок колхозами продуктов государству по крайне низким ценам, фактически бесплатно.

Это был смелый шаг. В числе причин отставания сельского хозяйства Н.С. Хрущевым были названы:

• отсутствие материальной заинтересованности колхозников в результате своего труда, низкие заготовительные цены;

• нарушение принципа правильного сочетания личных и общественных интересов колхозников, выражавшееся в гонениях на личное подсобное хозяйство, в огромных налогах на него;

• удушающая централизация планирования сельского хозяйства (колхозы ежегодно отчитывались по 10 тыс. показателей!).

Сентябрьский пленум ЦК во многом переосмыслил пройденный колхозами и совхозами путь. Он привел внимание партии, всего народа к коренным нуждам развития деревни, указал на неотложность повышения уровня жизни ее тружеников, экономического управления колхозов и совхозов. Еще в период подготовки к Пленуму впервые в экономической политике партии было выдвинуто положение о возможности одновременного развития высокими темпами и тяжелой индустрии, и сельского хозяйства, и легкой промышленности. Это стало основой последующего значительного роста суммы и доли капиталовложений на нужды развития сельскохозяйственного производства и социальной инфраструктуры села. Также впервые Пленум поставил вопрос о материальной заинтересованности работников сельского хозяйства в развитии производства и увеличения его доходности как одном из «коренных принципов социалистического хозяйствования».

В соответствии с решениями Пленума значительно увеличились государственные заготовительные цены на скот, птицу, молоко, картофель, овощи. Повышались и закупочные цены на продукцию, продаваемую сверх обязательных поставок. Эти меры позволяли значительно укрепить экономику колхозов. Были приняты действенные меры против нарушения важнейшего принципа артельной формы колхозного производства – правильного сочетания интересов в развитии общественного и личного хозяйства: снижение нормы обязательных поставок продукции с личных подсобных хозяйств, предусмотрены твердые ставки налогообложения в соответствии с размерами приусадебных участков.

Пересматривалась система расчетов с колхозами за реализованную продукцию. Им стали выплачивать денежные авансы, часть которых предназначалась для выдачи колхозникам по трудодням в течении всего сельскохозяйственного года. Этот порядок позволил впоследствии ввести в колхозах денежную гарантированную оплату труда. Были приняты меры по улучшению планирования, укреплению колхозов кадрами, усилению роли МТС в развитии колхозного производства, особенно в части подготовки и создания постоянных механизаторских кадров, совершенствования их оплаты, включая обеспечение ее гарантированного уровня. Начисление натуроплаты за работы МТС ставилось от реальных результатов колхозного производства.

В итоге всех этих мер валовая продукция сельского хозяйства возросла в 1954 – 1958 гг. по сравнению с предшествующим пятилетием на 35.3% – беспрецедентный факт в истории развития колхозов и совхозов! Дореволюционные рубежи душевного потребления основных продуктов питания остались позади. В 1958 г. по сравнению с 1953 г. резко возросла продукция личных подсобных хозяйств. Деревня ожила в ожидании новых добрых перемен. Все это, безусловно, означало рождение новой перспективной альтернативы, открывало реальные пути для дальнейшего развития колхозов и совхозов. Но случилось иначе. Вскоре после сентябрьского (1953 г.) Пленума ЦК КПСС стал отчетливо прослеживаться отход от его курса на прожектерский путь обеспечения в кратчайшие сроки невиданного подъема сельского хозяйства и благосостояния народа. Выдвижение и решение такой задачи представлялись Н.С. Хрущеву вполне реальными, что, кстати, открывало возможность показать себя на деле как нового лидера партии.

Уже на февральско-мартовском (1954 г.) Пленуме ЦК КПСС была фактически пересмотрена основная целевая установка аграрной политики, разработанная сентябрьским Пленумом: «…в течение двух – трех лет резко повысить обеспеченность всего населения нашей страны продовольственными товарами и вместе с тем обеспечить всей массе колхозного крестьянства более высокий уровень материального благосостояния». В докладе 23 февраля 1954 г. Хрущев представил эту установку в иной редакции: «… в ближайшие 2 – 3 года в достатке удовлетворить растущие потребности населения нашей страны в товарах народного потребления и обеспечить сырьем легкую и пищевую промышленность». Подобный пересмотр весьма показателен.

Н.С. Хрущев поверил в возможность в 2 – 3 года решить продовольственную проблему в стране и в достатке удовлетворить потребности населения в продуктах. На службу этой цели он направил всю мощь командно-административной системы управления. Не случайно оказалась измененной и заключи­тельная часть формулы – исчезли слова о росте благосостояния колхозного кре­стьянства. Докладчику они показались, видимо, не столь уж важными для вы­двигаемой глобальной программы. И в этом свете представляются вполне объ­яснимыми последовавшие вскоре мероприятия по фактическому свертыванию личного подсобного хозяйства, сселению деревень, непрерывно укрупняемых колхозов и совхозов и т.п.

В докладе Хрущев назвал и основные источники невиданного прежде роста сельскохозяйственного производства: освоение целины, повсеместное распространение кукурузы, равнение на передовиков, структурные изменения в руководстве. Упомянул он и главных противников – травопольные севообороты, инертность хозяйствования, постоянно организационных структур. Целевая установка была, таким образом, переведена в конкретную программу действий.

На февральско-мартовском (1954 г.) Пленуме ЦК КПСС ставилась задача расширения посевов зерновых за счет освоения целинных и залежных земель на 13 млн. гектаров. Но уже через 10 месяцев, на январском Пленуме ЦК, Хрущев говорил о том, что ЦК и Совет Министров приняли решение довести посевы зерновых на новых землях в 1956 г. не менее чем до 28 – 30 млн. гектаров. Обосновывая это решение, он подчеркнул, что освоение целинных и залежных земель является «наиболее доступным и быстрым источником увеличения производства зерна».

В докладе на декабрьском (1958 г.) Пленуме ЦК КПСС, подводя итоги первого пятилетия освоения целины, Хрущев утверждал, что освоение целинных и залежных земель стало решающим условием производства зерна. Однако в докладе не было данных об урожайности зерновых. И не случайно. Она возросла в тот период значительно – с 7,7 до 11,1 центнера с гектара. Но не за счет целины. В районах ее освоения урожайность зерновых составляла в 1958 году лишь 9,6 центнера с гектара, то есть существенно тянула вниз общесоюзный показатель. Поэтому целинная прибавка в посевах зерновых – 18,5 млн. гекта­ров, о которой могла идти речь в докладе, дала в лучшем случае около 18 млн. тонн зерна, в то время как 106,7 млн. гектаров старопахотных земель за счет роста урожайности дали прибавку около 38 млн. тонн, то есть в два раза больше.

Сам по себе этот факт свидетельствовал о наличии в программе освоения целины глубинных противоречий. Они были заложены уже в партийных и государственных документах тех лет. Обострение их в процессе реализации программы не позволило достичь намеченных ею целей.

В Отчетном докладе ЦК КПСС XXII съезду партии указывалось, что целинные земли дают свыше 40% всех заготовок хлеба в стране. Но это было не так. Такой процент заготовок хлеба давали не собственно целинные земли, а районы освоения целинных и залежных земель. В 1961 – 1970 гг. они давали в среднем около 47% всех закупок зерна – ведь это же районы Поволжья, Урала, Сибири, Дальнего Востока, Казахстана. Но (и это важно!) те же районы обеспечивали 35% закупок зерна в 1950 году. Значит, отдача собственно целины выглядит гораздо скромнее: не 40%, а часть (пусть большая) из оставшихся 12 – 14% закупок хлеба в стране.

Необеспеченный производственной, да и социальной инфраструктурой марш-бросок на целинные земли отвлек в те годы значительные ресурсы от укрепления зернового и в целом сельского хозяйства в других районах страны, в том числе Нечерноземной зоны РСФСР, и привел к росту общих потерь урожая зерновых до 30 – 40 и более млн. тонн в год, то есть в 1,5 – 2 раза больше того, что давали стране собственно целинные земли. Особенно настораживал процесс расхищения природных, почвенных ресурсов, вызванный прежде всего тем, что рациональная система землевладения была создана здесь лишь спустя почти два десятилетия после освоения целины. В этой ситуации целина своевременно не укрепила зерновой баланс страны, но привела (по времени) наряду с другими факторами к снижению производства, необходимости закупок зерна за рубежом.

Хрущев изыскивал все новые и новые рецепты по выводу сельского хозяйства. Одно время он изымал из севооборота травы и засевал все пшеницей, а с 1959 г. под впечатлением поездки в США начал «кукурузную эпопею» с насаждением повсеместно «царицы полей». В самый пик кампании, в 1962 г., кукурузой было засеяно 37 млн. га. Поскольку для этой культуры подходили не все климатические условия, то вызреть она сумела лишь на 7 млн. га. Хрущев отсюда сделал вывод о вредительстве председателей колхозов и местных партийных работников, которые «сами засохли и кукурузу сушат». Это была скоропалительная по времени и утопическая по масштабам программа. Логика при этом была предельно прямолинейной: всю пахотную землю распахать, всю пашню засеять, засеять потенциально, невзирая на зональные различия, самыми «высокоурожайными» чудо-культурами и получить за счет этого максимум продукции, кормов.

Идеализация возможностей «чудо-культур» привела к десятикратному расширению в стране посевов кукурузы или, например, «царя-гороха». Считалось, что для обеспечения полного достатка кормов в колхозах и совхозах кукуруза будет давать по 500 – 600 центнеров зеленой массы с гектара, а в районах недостаточного увлажнения – примерно 300 центнеров. Доклады и речи Хрущева в те годы были переполнены примерами передовиков, добившихся еще более высоких показателей. При этом идеологизация примеров принимала всеобщий характер. В речи на совещании передовиков сельского хозяйства РСФСР 23 февраля 1961 года Никита Сергеевич говорил: «…нашей ли рати коммунистической, комсомольской, советской бояться трудностей освоения таких могучих культур, как кукуруза и сахарная свекла, которые сделают буквально переворот в производстве продуктов животноводства». О крестьянине простом здесь не упоминается. Ставка не на него. Брал верх сложившийся стереотип мышления командной системы. Тем самым объективно замораживались заинтересованный, вдохновенный, свободный крестьянский труд, сила экономических стимулов, хотя слов на сей счет произносилось предостаточно.

Характерная деталь: через 10 месяцев, в декабре, перед одиннадцатью тысячами собравшихся работников сельского хозяйства Нечерноземной зоны Хрущев снова говорил о возможности получения небывалых урожаев кукурузы, сахарной свеклы, гороха. Казалось, сама логика требовала подвести итоги достигнутого за эти месяцы и показать, чего же добились названные тогда, в феврале, на всю страну передовики Нечерноземья РСФСР, выполнили они свои обязательства. Но нет. Об этом ни слова. Система никогда не любила подводить конкретные итоги и за конкретные сроки. Она всегда смотрела только вперед и находила все новые маяки.

А результаты между тем были плачевными. В 1962 г. урожайность кукурузы на силос и зеленый корм составляла в колхозах и совхозах Нечерноземной зоны РСФСР 33,6 центнера с гектара на площади 3,3 млн. гектаров. В 1963 г. она снизилась до 31,2 центнера с гектара. Разница между желаемым и действительным непомерная.

Кукуруза не стала «царицей полей», основой подъема животноводства. Насильственное ее внедрение легло тяжким бременем на крестьянские плечи, подмыло корни привязанности честных пахарей к своей многовековой корми­лице – земле – и стало главным слагаемым в числе сил разрушения оптимизации структуры посевов и внедрения рациональных систем земледелия.

И наконец, поистине фантастическая сверхпрограмма тех лет по животноводству. В речи на зональном совещании работников сельского хозяйства областей и автономных республик РСФСР 22 мая 1957 г. Хрущев поставил задачу: «В ближайшие годы догнать США по производству мяса, масла и молока на душу населения». Он считал, что успехи, достигнутые в сельском хозяйстве, позволяют поставить и решить эту задачу большой государственной важности. «По молоку вопрос ясен, – говорилось в речи. – Мы можем и должны в будущем догнать США и этого добьемся». Увеличить в 3,5 раза производство мяса и догнать США по его производству на душу населения Хрущев считал возможным в 1960 г. В крайнем случае, в 1961 г. «зачистить остатки». Эти планы связывались не только с решением продовольственной проблемой в стране, но и с перспективами роста международного авторитета СССР. Выполнение поставленных планов – это по словам Хрущева, «сильнейшая торпеда под капиталистические устои… Эта победа будет сильнее, чем водородная бомба».

В 1961 г., убедившись в провале выдвинутой сверхпрограммы по животноводству, Хрущев пытается придать ей второе дыхание за счет Нечерноземья. Он ставит немыслимую задачу: производить в зоне 100 – 120 центнеров мяса в убойном весе и 900 – 1000 центнеров молока на каждые 1000 гектаров пашни. Поскольку, по его мнению, для решения этой задачи за счет роста производства говядины потребуется 3 – 4 года, «…нам следует пойти по пути увеличения свинины. Тогда можно за год – два удовлетворить спрос населения на мясо. Свинья скороспелое животное». В части кормовой базы надежды возлагались на три кита: кукурузу, сахарную свеклу, бобовые. Свиноводство предлагалось развивать на сахарной свекле, которая, как утверждал докладчик, дает в Нечерноземье по 300 – 400 и более центнеров корней с гектара. И опять чудовищный просчет. В Центральном и Волго-Вятском районах РСФСР, не говоря уже о Северо-Западном, в 1961 – 1965 гг. среднегодовая урожайность сахарной свеклы составляла всего лишь 75 центнеров с гектара. О кукурузе уже говорилось выше.

Стремление выполнить «программу» любой ценой привело к тому, что в одном лишь 1963 г. было забито почти 30 млн. (42%) поголовья свиней в стране. И лишь через 15 лет это, дотоле непрерывно растущее поголовье, было восстановлено, еще через 10 лет оно увеличилось примерно на 10 млн. голов – ровно на столько, на сколько оно возрастало после 1956 г. каждые два года. Пошатнулся тогда и рост поголовья всех других видов скота и птицы.

Выдвижение волюнтаристских целевых программ развития сельского хозяйства объективно не могло сочетаться с научными средствами и методами их реализации. Село превратилось в обширный полигон постоянных реорганизаций и преобразований. В основе их лежали догматизированные положения о преимуществах крупного социалистического производства над мелким и о государственной форме собственности как высшей по отношению к кооперативной.

В 1950-е гг. деревня по-прежнему продолжала нуждаться в технике. У колхозов ее не было, так как вся техника находилась в ведении машинно-тракторных станций (МТС). МТС предоставляли колхозам технику «напрокат» по мере надобности (за соответствующую плату). В марте 1958 г. правительство решило укрепить материально-техническую базу колхозов, реорганизовав машинно-тракторные станции в ремонтно-тракторные станции (РТС). Колхозам предло­жили выкупить парк МТС в течение одного года – практически немедленно. Покупка и ремонт техники легли дополнительным финансовым бременем на колхозы. Долги колхозов банкам за выкупленную сельскохозяйственную тех­нику перевалили в 1961 г. за 2 млрд. рублей.

Многие рабочие МТС уехали искать работу в других местах, так как условия жизни и труда, а также социальная система в колхозах были для них неприемлемы. Получившие в свое распоряжение технику колхозы, как правило, не имели достаточного количества технических специалистов, что привело к трудностям в использовании техники и частым ее поломкам. РТС, в свою очередь, заняв монопольное положение, стали диктовать свои цены на ремонт колхозной техники, что резко осложнило ситуацию на селе. Впервые после 1920-х годов в 1958 – 1961 гг. произошло сокращение парка сельхозмашин.

В 1958 г. прошла очередная кампания по укрупнению колхозов (83 тыс. – в 1955 г., 68 тыс. – в 1960 г., 45 тыс. – в 1967 г.), что должно было привести к образованию мощных «колхозных союзов», способных стать началом подлинно индустриального ведения сельского хозяйства. Пропагандировалась идея так называемых агрогородов в сельской местности. Эти укрупнения и реорганизации обернулись тяжкой трагедией для судеб села. Связанные с ними централизация руководства, агрозоотехнической, инженерной служб обезглавливали объединившиеся тогда в единые колхозы и совхозы десятки, сотни тысяч деревень. Сам собой встал вопрос о строительстве крупных центральных усадеб и «неперспективности» подавляющего количества сел и деревень. Их жители лишились всяких возможностей стать полноправными, самоуправляемыми коллективами, а рабочие места большинства из них теперь оказывались разбросанными, как правило, по всему массиву укрупненного колхоза или совхоза, концентрируясь, естественно на центральных усадьбах. Проблемы дорог и транспорта обострились до предела.

Более того, в конце 1950-х гг. последовал удар по личным подсобным хозяйствам селян (ЛПХ). ЛПХ давали в тот период от 40 до 60% мясомолочной продукции, овощей, фруктов, ягод, занимая при этом менее 10% сельскохозяйственных земель. Но это не остановило принятия решения. Последовало второе (после коллективизации) наступление на личные хозяйства крестьян. Оно было мотивировано тем, что подсобные хозяйства якобы тормозят «окончательную победу социализма в деревне, поощряют мелкобуржуазные чувства и настроения крестьян, отнимают время, необходимое для отдыха и всестороннего развития личности».

В 1958 – 1964 гг. были сокращены размеры приусадебных участков в колхозниках на 12% (до 0,29 га), в совхозах на 28% (до 0,18 га). Хрущев призвал сельских жителей освободиться от скота, в первую очередь коров. Он предложил продавать его колхозам или государству, а взамен покупать у них мясомолочную продукцию. Глава партии и правительства ссылался при этом на положительный опыт своих земляков из села Калиновка Курской области, которые, продав коров, якобы стали жить лучше, перестали разрываться между общественным хозяйством и личным подворьем, получили время для отдыха и духовного развития.

Пленум ЦК КПСС поручил государственным органам в 2 – 3 года скупить скот, принадлежавший рабочим совхозов. Колхозам было рекомендовано провести аналогичную работу. Запрет на содержание скота в личной собственности распространялся и на жителей городов и рабочих поселков. Результат оказался противоположным желаемому. К середине 1960-х гг. ЛПХ были почти уничтожены, что обострило решение продовольственной проблемы в городах и особенно в пригородах. Положение отражает популярная реприза известных в 1950 – 1960-е гг. комических украинских артистов Тарапуньки и Штепселя. На вопрос: «Где ты продукты покупаешь?» – следовал ответ: «Да я сумку к радиоприемнику подвешиваю!»

Газеты, радио и телевидение постоянно твердили о том, как успешно труженики села догоняют Америку по производству мяса и молока на душу населения, как уже перегнали капиталистические страны по ряду показателей, как страна выигрывает соревнование со всем миром. А в это время продуктов в магазинах становилось все меньше и меньше. Пропадали из продажи те самые товары, которых, если слушать радио, становилось все больше и больше, – мясо и молоко. Затем вдруг дефицитом стали растительное масло, хлеб, крупы. В городах у булочных выстроились очереди. Формальным выражением неудачи сельскохозяйственной политики Н.С. Хрущева стало постановление ЦК КПСС и Совмина СССР о повышении цен на мясомолочные продукты 31 мая 1962 г.

В ряде областей страны уже в 1962 – 1963 гг. были вновь введены карточки на большинство видов продовольствия. В 1963 г. возникли перебои не только с мясом, молоком, маслом, но и хлебом. У магазинов с ночи выстраивались длинные хлебные очереди, которые провоцировали антиправительственные настроения. Пришлось ввести прикрепление покупателей к магазинам, списки потребителей, хлебные карточки, раскрыть закрома госрезервов, которые сохранялись даже в годы войны. В 1963 г. низкий урожай, сокращение государственных резервов зерна заставляют советское руководство принять решение о массовых закупках за границей. На эти цели было выделено 372,2 т золота – более трети золотого запаса СССР. Тогда руководители СССР воспринимали случившееся не только как унижение, но и как случайность, обусловленную капризом природы. На заседании Президиума ЦК КПСС 10 ноября 1963 г. Н. Хрущев говорил: «Мы должны за 7 лет иметь годовой запас зерна. Больше такого позора, который был, терпеть советская власть не может».

Решение руководства страны повысить с июня 1962 г. цены на мясо, молоко и масло, «чтобы способствовать быстрому увеличению продуктов животноводства», вызвало взрыв возмущения в стране. В донесениях КГБ, которые непрерывно шли в ЦК КПСС, сообщалось о выступлениях в Риге, Киеве, Москве; призывы к забастовкам раздавались в Ленинграде, Иванове, Магнитогорске. Смысл «подстрекательских» высказываний сводился к тому, что новые цены следует отменить, изыскать необходимые стране средства не за счет трудящихся, а, отказавшись, например, от помощи слаборазвитым странам, снизив зарплату высокооплачиваемым чиновникам, или найти какие-либо другие пути решения проблемы. В городе Донецке на телеграфном столбе была приклеена листовка: «Нас обманывали и обманывают. Будем бороться за справедливость». Народ увидел в повышении цен попытку власти решить свои проблемы за счет масс.

В городе Новочеркасске повышение цен совпало с очередным снижением расценок (т.е. фактическим уменьшением зарплаты) на крупнейшем предприятии Новочеркасска – электровозостроительном заводе (НЭВЗе). Первого июня, когда стало известно о новых ценах, у заводоуправления стихийно со­брался митинг. Рабочие требовали сообщить правительству о том, что они в знак протеста прекращают работу. Решили утром с красными флагами и порт­ретами Ленина идти к горкому партии. Послали делегации на другие предпри­ятия с призывом поддержать их. Местные власти «обычную» забастовку су­мели представить как антисоветский бунт и личный выпад против Хрущева. В ночь на 2 июня к заводу направили войска и танки. Решение применить оружие против демонстраторов было принято спешно, приехавшими в «бунтующий» Новочеркасск членами Президиума и секретарями ЦК КПСС Козловым, Микояном, Полянским, Кириленко, Ильичевым, Шелепиным и согласовано с Хрущевым. Стрельба из автоматов по безоружным людям, заполнившим площадь перед горкомом, не была спровоцирована нападением на солдат. Расстрел был хладнокровно подготовлен и не менее хладнокровно осуществлен. Причем солдаты внутренних войск, стоявшие в оцеплении, большей частью стреляли поверх голов. Ряд офицеров отказались дать приказ танкам идти на демонстраторов. Общее число жертв составило 24 человека, тела которых были тайно захоронены. События в Новочеркасске тщательно скрывались от населения страны. Правду о них народ узнал лишь в начале 1990-х годов.

С 1962 г. начался импорт зерна из Канады, США, Австралии, муки из ФРГ. За все это расплачивались золотом, которого ежегодно вывозилось до 500 т в год. По сути, золотой запас СССР использовался для поддержания, укрепления и развития зарубежных фермерских хозяйств, в то время как хозяйства советских крестьян подвергались гонению. Семилетний план развития экономики (1959 – 1965) в части сельского хозяйства был провален, вместо плановых 70% рост составил лишь 15%.

К 1963 г. валовая продукция сельского хозяйства сократилась по отношению к предыдущему году сразу на 12%. Семилетний план его развития был провален по всем показателям. Страна вступила в полосу ежегодных, растущих закупок зерна и других продуктов сельского хозяйства за рубежом. Надо полагать, что это был сильнейший удар по сельскохозяйственной политике Хрущева.

Административные реформы. Характерной чертой экономической политики периода было активное проведение всякого рода административных реорганизаций. В них Н.С. Хрущев видел один из важнейших рычагов подъема общественного производства. Причиной этих реорганизаций стали трудности в управлении многоотраслевой экономикой. Особые сложности возникали при управлении предприятиями, находящимися далеко от Москвы, а таких были сотни тысяч. Решением проблемы казался отказ от централизации управления.

В феврале 1957 г. Хрущев выступил с идеей создания региональных Советов народного хозяйства (совнархозов), которые укрепили бы руководство экономикой. Он надеялся таким образом более рационально использовать людские и сырьевые ресурсы, устранить ведомственные барьеры в отдельных регионах. Страна была разделена на 105 экономически-административных районов, в каждом из которых был образован свой Совет народного хозяйства (70 в РСФСР, 9 в Казахстане, 11 на Украине, 4 в Узбекистане и по одному в остальных республиках). По замыслу создателей новой системы управления переход от отраслевого (вертикального) к территориальному (горизонтальному) принципу должен был оптимизировать управление и в конечном счете ускорить экономические развитие Советского Союза.

Следует признать, что частично эти меры действительно улучшили экономическую ситуацию в отдельных регионах. Но, укрепив хозяйственные связи внутри отдельных районов страны, эта реформа во многом разрушила связи между ними самими. Госкомитеты, созданные в 1957 – 1958 гг., не смогли исправить положение. В результате реформа свелась к бюрократической реорганизации. В 1962 г. совнархозы были укрупнены (вместо 105 осталось 43) и был учрежден общесоюзный Совнархоз СССР, а в 1963 г. – Высший совет народного хозяйства СССР, которому был подчинен Госплан, Госстрой, другие хозяйственные госкомитеты. Непродуманность реформы стала очевидной. Неко­торое оживление производства на начальном этапе преобразований, вызванное децентрализацией и всплеском местной инициативы, оказалось скомпенсиро­вано снижением технического уровня производства. Следует признать, что ликвидация министерств во многом лишила советскую систему ее важнейшего преимущества: способности государства быстро и эффективно концентриро­вать средства для развития науки и техники, проводить единую по всей стране технологическую политику и распространять по каналам министерства лучшие достижения на все виды тесно связанного производства.

Поскольку возможности командно-административных методов стимулирования развития экономики в послесталинский период ослабевали, руководство страны искало новые подходы для решения этой проблемы. Требовалось дать людям воодушевляющую идею, показать перспективы роста. Советское руководство решилось на весьма серьезное заявление. В 1959 г. на XXI съезде КПСС Н.С. Хрущев выдвинул самую смелую и в то же время самую авантюрную из своих идей: догнать и перегнать США по промышленному и сельскохозяйственному производству на душу населения к 1970 г. Его оптимистический расчет основывался на простом сравнении годовых темпов промышленного развития двух стран в мирный период. Эти темпы в СССР тогда были выше. Но данные расчеты не учитывали потенциальную возможность ускорения темпов развития американской экономики.

Сентябрьский пленум ЦК КПСС 1958 г. обратил внимание советского общества на отставание отечественной промышленности в научно-техническом соперничестве с Западом. Это была горькая констатация, хотя по сравнению с предыдущим пятилетием в СССР особенно быстро развивались промышленность стройматериалов, машиностроение, металлообработка, химия, нефтехимия, электроэнергетика. Широкие масштабы приобрело капитальное строительство. Были построены Куйбышевская гидроэлектростанция (1958), Сталинградская ГЭС (1960), Братская ГЭС (1961 – 1964), ряд гидроэлектростанций и теплоэлектростанций местного значения.

Быстрое развитие получили новые источники энергии. Появились и начали развиваться новые отрасли промышленности: газовая и алмазная. Активно развивалась химическая промышленность, освоившая выпуск искусственных материалов с западными свойствами. На железнодорожном транспорте паровозы уступали место тепловозам и электровозам.

Самым крупным научно-техническим достижением стало создание ракетно-космической техники. Было создано три центра ракетостроения: московский (под руководством С.П. Королева), уральский (под руководством В.П. Макеева, ученика Королева) и украинский (под руководством М.К. Янгеля). Обгоняя американцев, к концу 1960 г. СССР создал 44 типа межконтинентальных ракет. Были созданы баллистические ракеты малой, средней и большой дальности. Огромная мощность двигателей военных ракет позволила приступить к освоению космоса. Для этого в казахстанской степи был построен космодром Байконур.

4 октября 1957 г. с него был запущен первый искусственный спутник Земли весом 80 кг. Затем космические аппараты доставили в космос животных, облетели Луну и сфотографировали ее обратную сторону. В 1959 г. советский космический корабль впервые достиг Луны, оставив на ней вымпел СССР. 12 апреля 1961 г. на околоземную орбиту был запущен первый пилотируемый корабль «Восток» с человеком на борту. Им стал Юрий Алексеевич Гагарин. Свершилось событие эпохальной значимости – советский человек отправился в космос, знаменуя успех всей человеческой расы и начало новой эпохи цивилизации. Этот полет резко повысил международный авторитет Советского Союза.

Однако все достижения того периода не должны заслонять факта, что развитие многих отраслей советской промышленности продолжало тогда идти по привычному экстенсивному пути. Мобилизационные программы никак не затрагивали самого хозяйственного механизма управления грандиозной по масштабам экономикой. Нарастали структурные диспропорции.

Крупным хозяйственным экспериментом конца 1950-х гг. стал переход с пятилетнего на более продолжительное семилетнее планирование. Утвержденный в 1956 г. шестой пятилетний план развития народного хозяйства уже через год сочли неудачным и разработали новый, на этот раз семилетний, принятый на внеочередном XXI съезде КПСС в январе 1959 г. Здесь же был сделан вывод о полной и окончательной победе социализма в СССР. Еще Маленков в 1955 г. заявлял, что в СССР построены только «основы социализма», но эта мысль показалась руководству Советского Союза тогда крамольной, и Маленков вынужден был «признать свои ошибки». Теперь было объявлено, что СССР вступает в новый период своего развития – период развернутого строительства коммунизма. Семилетка (1959 – 1965) охватила два последних года шестой пятилетки и последующее пятилетие. Смену плановых вех объяснили переходом к территориальной системе управления экономикой, потребностями научно-технического прогресса, необходимостью координации планов со странами СЭВ.

В целом итоги семилетки впечатляли. Национальный доход вырос на 53%, рост промышленного производства составил 84%. Было построено более 5400 крупных предприятий, в их числе Карагандинский и Куйбышевский металлургические заводы, Кременчугская ГЭС, Белоярская и Нововоронежская АЭС.

Триумфы советской науки и техники (спутник, полет Гагарина), высокие темпы роста экономики СССР в 1950-е гг. вызвали взрыв энтузиазма. К 1980 г. было обещано построить «бесклассовый общественный строй с единой общенародной собственностью на средства производства, полным социальным равенством всех членов общества, где вместе со всесторонним развитием людей вырастут и производственные силы на основе постоянно развивающейся науки и техники, все источники общественного богатства польются полным потоком и осуществится великий принцип «от каждого – по способностям, каждому – по потребностям».

Реформа школы. Важнейшей реформой, осуществленной в 1958 – 1964 гг., стала и реформа системы народного образования. Советская школа недостаточно гибко реагировала на быстрый прогресс науки и техники, изменения в производстве.

По точному определению известного педагога В.А. Сухомлинского, средняя школа «вместо того, чтобы быть единой и разнообразной, стала единой и однообразной». За весь послевоенный период система управления школой практически не менялась. Выпускники средней школы неохотно шли работать на производство, считая такой труд не престижным. В то же время, в середине 1950-х гг. вузы могли принять лишь 450 тыс. выпускников средней школы из более чем 1,5 млн. Большинство из них не было готово к работе на заводах и в колхозах. Парадокс заключался в том, что именно в эти годы народное хозяйство испытывало нужду в рабочих руках, так как в трудоспособный возраст вступило малочисленное поколение родившихся в годы войны.

Таким образом, реформа образования должна была снять возникшее противоречие между всеобщим стремлением к высшему образованию и потребностями экстенсивной экономики в новых руках. Первые попытки политехнизации школы в 1954 и 1955 гг. не увенчались успехом. Два с лишним года шла в обществе дискуссия о том, как на практике приблизить школу к жизни. Наконец, в 1958 г. был принят Закон об укреплении связи школы с жизнью и о дальнейшем развитии системы народного образования в СССР. Согласно закону, осуществление всеобщего среднего образования (одиннадцатилетнего) оставалось важнейшей задачей, но средняя школа приобретала «политехнический профиль». После получения всеобщего обязательного восьмилетнего образования молодежь должна была «включаться в посильный общественно полезный труд», и все дальнейшее обучение связывалось с производительным трудом в народном хозяйстве.

Все желающие получить полное среднее образование должны были учиться либо в средней общеобразовательной трудовой политехнической школе с производственным обучением, либо в среднем профтехучилище (техникуме), либо в вечерних (сменных) и заочных школах рабочей и сельской молодежи. Учеба в вузах также максимально совмещалась с работой на производстве.

С самого начала осуществление реформы наткнулось на многочисленные трудности. Материально-техническая база школы оказалась не подготовленной к реализации задач производственного обучения. В абсолютном большинстве школ выбор профессий был невелик и чаще всего носил случайный характер.

К осени 1963 г. стало очевидным, что средняя школа не годится в качестве основного источника пополнения предприятий и строек квалифицированными кадрами. Не оправдали себя и заочные и вечерние формы среднего образования. На практике основная масса желающих получить среднее образование избирала одиннадцатилетнюю общеобразовательную школу. Общий уровень подготовки учащихся понизился. Упал интерес к гуманитарным предметам.

Итог реформы оказался неутешительным: общеобразовательный потенциал общества снизился. С осени 1964 г. средняя школа вновь стала десятилетней.