13 Лет тому назад, но помним его, как бьі только что его прочли.

Какая удивительная версификация! Какая безьіскусст- венность и простота рассказа! Какая верность в изображе- нии лиц и характеров во всей пьесе! Сравните с зтим от- рнвком балладу «Рапі Т’маггіоч^зка» или, как ее короче назвал сам переводчик», «Т вардовський»: видно одно и то же перо, твердо владеющее язиком, хотя баллада, написанная в другом роде, отличается иньїми достоинст- вами: непринужденною веселостию, одушевлением и не- обьїкновенно бойким стихом. Принять зту балладу за одно из безобразних произведеиий Падурн, при самом умерен- ном знании малороссийского язика, невозможно. Ми при­бавим еще только несколько слов о стихотворениях Паду­рн, написанннх им на польском язьіке. Как г. Яблоньский, так и г. Вл., согласни в том, что они гораздо слабеє его малороссийских пьес: после зтого предоставляем самим читателям судить об их достоинстве.

• АмвросійМетлинський

ЗАМЕТКИ ОТНОСИТЕЛЬНО ЮЖНОРУССКОГО ЯЗЬЇКА

Южнорусский язик, которьш говорили наши первие ' летописцн, как бн в ковчеге от потопа времен убегшие за- вет прародителей русского царства к потомству, южнорус­ский язьік, на котором отцьі наши воспели в думах своих жизнь її славу Южной Руси, зтой священной колибели могучего царства,— язьік, на котором, вероятно,-звучали' речи князей киевских, прародителей наших царей право­славних, которого слова и вираження и донине звучат в святом писании... Южнорусский, говорю, язик со дня на день забьівается и молкнет — и придет время — забудется 1 смолкнет...

И слова его только, может бить, в заунивньїх песнях долетят к потомству... и слова его найдет потомство в тем­них для себя местах летописи, подивится зтим родннм не- знакомцам, назовет их недосмотром переписчика — и ис- правит...

Но может бьіть и то, что в зпоху пренебрежения ЮЖНО­РУССКОГО язьїка любовь к нему проснется. Кто же соберет, как добрий сьін прах отцов своих, исчезающие останки южнорусского слова? Они рассеяньї от Висли до Кубани.

(...) В одной ли музьїкальности, в одном ли доброгла-

138

сии и благозвучном течении слова її все достоинство гож-^ норусского язьїка? Если язьік не в силах виражать чело- веческих мьіслей, чуветв и страстей, то не важньї для нас ни его сладостная мелсдия, ни его благозвучное течение.

Итак, заметим: при виражений какой би то ни било страсти, какого бьі то ни бьіло чувства, южнорусс не встре- тит недостатка в родном язьіке своем. Гнев ли закипит в нем, тоска ли налетит на него, размягчится ли сердце его нежностью, или он придет в шутливо-веселое расположе- ние духа — не встретит он недостатка в родном язьіке сво­ем... все вьіразито.я на зтом язьіке, взлелеянном не на без- жизненной почве грамматики, но в поле брани и в разгаре мщения, на вольньїх пирах казачества и в разгульном бьі- ту гайдамаки,— язьіке, взлелеянном на тоскливмх речах к родине бездомного скитальца на чужине, в песнях любви, разогретьіх пламенньїми поцелунками любовников, и в пес­нях разлуки, разогретьіх горючими слезами очей девичьих, в нежннх и заботливьіх речах матерей к сьінам, с которьіми ежедневно готовились они расстаться надолго, надолго, ес­ли не на веки. О! угнетения и мучительства ляхов и татар обогатили южнорусский язьік множеством проклятий так сильннх, что мороз проходит по костям, когда слушаешь их... О! и доселе южнорусске мнится при разлуке с милим сьшом, что он понесется от нее на смертное поле, с кото­рого не многие возвращаются,— и горесть ее при зтой раз­луке тяжко-томительна, и душа порьівается улететь из те- ла во след за мильїм сином, и слезьі не льются из очей, но, жгучие, пекут в сердце... И доселе разлука на Южной Ру- ■ си также тяжка, и любовь также пламенна на Южной Руси.

(...) Трудно найти язьік, которому уступил бьі южно­русский в живости рассказа...

(...) Еще следовало бн поговорить об изобилии в раз- бираемом нами язьіке сословов для внражения различннх оттенков чувства и понятия; но для полного развития зтого предмета потребно целое обширное сочинение, которого 011 и достоин.

(...) Прочтите песни южнорусса, если хотите знать, что язьік его способен к вьіражению нежнейших душевних дви- жений в самьіх нежньїх оттенках и прочтите думи южно­русса, если хотите знать, что язьік его может живописать и величественньїе явлення естества, и народнне волнеиия и сварьі,— может виражать и раздирающий нам сердце хохот отчаяния.

Южнорусский язик, сильний и.нежньїй, доброгласньїй н благозвучний, давно ли произошел? Верно по молодости своей он не заслужил еще от людей уважения.

Если правописание словеноцерковньїх книг подходит к атому язьїку, то значит, что язьік, близко похожий на него существовал во время святьіх отцев Кйрилла и Мефодия| изобретателей или установителей для словенских язнков азбуки, и не бнл ими оставлен без внимания...

Если в язьіке южнорусса сходятся свойства разньїх и отдаленннх словенских племен, то значит, что зтот язьік не єсть юньїй отпрьіск одного из словенских ЯЗЬІКОВ, но что он возрос от общего с ними древнего корня, и, черпая из зтого корня один с ними жизненньїй сок, возрос самобьітно, взлелеянньїй народиой жизнью, народними обстоятельст- вами...

Все ли южнорусский язьік бьіл в презрении — притчею во язнцех? Все ли говорили на нем только те, которие ина­че говорить не научились,— писали только те, которие ина­че писать не умели? Нет!

Нет! В заветах наших отдов, в ковчеге нашей слави, в исторических свидетельствах нашей законнорожденности, словом, в наших Летописях сильно и чисто пробивался на- стоящий и чистий южнорусский язик как бн из-под кори язика мертвого, священного, словеноцерковного... Да и как не бить зтому? Рассадник нашей православной верьі и на­шего народного образования — южнорусский Киев — бьіл и местом жительства наших первьіх летописцев, и, как язик жизни, язик южнорусский невольно врнвался в их дееписания, хотя они и предпочитали ему язик, которого величественнне звуки возносили их к богу во время бого- служения...

(...) Но не только в Южной Руси, в Червоной Руссии и Мало-Руссии господствовал южнорусский язьік и бил при- надлежностью как самого простого, так и самого висшего по образованию класса людей. Южнорусский язик господ- ствовал еще и в русских землях, принадлежавших к Поль- скому королевству, им говорили и при дворе великих кня- зей Литовских, и в знатнейших домах, на нем производи- лись дипломатические сношения, на нем писались важней- шие государственнне акти...

Оканчиваю мой заметки. Целью моей бьіло не вьіска- знвать всего достоинства, всей важносте, всех свойств юж­норусского язьїка... я имел целью — встановить внимание ученого и неученого южнорусса на некоторнх особенностях его Слова, по которнм зто Слово достойно большего и луч- шего внимания и уважения, нежели каких оно удостоилося. Кто скажет, каким светом находка иного из язнков, зате- рянних в могиле забвения, каким светом зта находка оза- рила бн неверний путь блуждающего филолога-философа?

140

Кто взвесит, сколько светльїх и прекрасних идей, в буду- ідих исследованиях человеческого слова, должни померк­нуть и исчезнуть по причине забвения иного из язьїков, тле- ющих ньіне в могиле презрптельного невнимания? Если мо­жем сохранить память хотя одного из народцев земли — и—яе сохраним, и еще погибнет єдиний от малих сих, грех нам от бога великий.

Мне же, господа отци и братня, оже ся где описах, не- дописах, переписах, чтите, исправляя богаделя, а не кляни- те; книги бо ветшаньї, разум же молод—не домисли.

ПРЕДИСЛОВИЕ («Южньгй русский сборник» — Харьков, 1848)

Сочувствуя общему стремлению просвещенних писате­лей, повременньїх изданий и покровнтельствуемих прави- тельством учених обществ к познанию отечественной рус- ской народности и распространению об ней сведений, ста- рался я еще в 1939 году, в издании «Думок и песень» с «заметками об язьіке их и словарем», содействовать обьяс- нению особенно известной мне отрасли великого и разно- образного язьїка русского, в полном убеждении, что «свет- лое внимание правительства и просвещенних людей, заси* явшее звездою благовестия над нашей отечественной на- родностью, не допустит изгладиться ни одной черте ее».

После зтого стало понятно всем, что ннчтожни толкн о самобьітности и народности без изучения ее частностей В подробностей, и что целое сильно и богато свои ми частямн, а части живут и цветут только при своем целом, и что ува- жая европейское просвещение і питая любовь к человече- ству вообще, не должно однако забивать нн себя самих, ни своего народа, ни семьи, ни родини, которьіми услов- ливается круг и образ наших действий.

Занимаясь несколько лет отечественной русской словес- ностью не только книжною, но народною, успел я приоб* ресть для издания несколько больших и мелких произве­дений, на простом народном язьіке Южной Руси. В неко- торьіх из зтих сочинений, кроме позтического и нравствев*ї ного достоинства, встречаем изображенне народного бьітзі^ много не всем известних и от времени до времени исчезв^і ющих слов и виражений и малоизвестних обичаев, кОФШ рьіе обьясняются сами собою, в живом рассказе. Как двЦ стоинство зтих сочинений, так и желание содействовать,

по мере возможности, стремлению современной образован- ности к познанию всего отечественного, побудили меня К ИЗ- данию «Южнаго Русского Сборника», которого продолже- ние будєт зависеть в количестве и достоинстве от участия в нем любителей словесности своими трудами и средствами.

Известия об участвовавших своими трудами в составле- нии зтого сборника помещеньї для того, чтоби известно бьі- ло, какому месту и времени принадлежит употребляемьій ими язнк народний.

ПРЕДИСЛОВИЕ

В наше время, с успехами просвещения в нашем отече- стве, усиливается 1 распространяется любовь и соревнова- ние преимущественно к изучению своего отечественного, народного, русского. Такое направление современной уче­носте совершенно правильно, или сообразно с естественною потребностию народного самопознания; наука народной жизни может бить и должна бить создана самим народом. Язнк і словесность, существенная часть народного суще- ства, его бнтия и жизни, а следовательно существенная часть и народной науки, делаются предметом изучения в своем обширном об"ьеме, в разнообразном употреблении, в различних наречиях, в разное время существования. Уже известно всем образованньїм людям, что достойнн внима­ния, сохранения, исследования — не только творення вели­ких писателей, не только язьік вьісшего, образованнейшего народного сословия,— но и всякое старинное и областное слово и вьіражение, всякий особенньїй народний говор, а тем более наречия как великорусское и малорусское, с не- запамятньїх веков употребляемьіе миллионами народа. Еже­ли областное употребление слова, его древняя буква не- редко служит к об'ьяснению истории язьїка, в известную его зпоху; то что сказать об зтих богатьіх, живих цвету- щих отраслях великого русского язьїка, широко раскинув- шего свои разнообразние ветви?

Теперь уже странно смешивать язик литературньїй, гос- подствующий, вообще русский, с каким-нибудь из народних наречий,— или рассуждать о том, должно ли писать на об- ластном наречии,— или не понимать, что все хорошо кста- ти, на своем месте, и не может заменить одно другого как не может бить одной для всех одеждн, как не может бить цветка без листьев, а листьев без корней. Теперь уже ред^- ко кто может думать, что люди, написавшие что-нибудь удачно на каком-нибудь народном наречии, принесли би

142

больше пользьі для литературьі, если би писали на литера­турном язьіке. Число таких людей всегда не велико, и по­тому сочинения их особенно полезни для изучения народ­ного язьїка и для народного чтения. При том, кто и чем до- кажет, что можно лучше писать не по собственному призва­нню, а по чужому совету, по мнению и настроению того, кто, может бьіть, не зная народного язика, также мало способен писать и на язике литературном? Развитие час- тей не вредит жизни и красе делого, составляя напротив того условие его совершенства; так 1 развитие отдельньїх отраслей язьїка служит к общему его богатству и совер- шенству.

Приведем мнения просвещенних людей о важности изу­чения народних наречий. Русское Географическое Обще- ство признает драгоденньїм материалом для трудов своих: народньїе сказки, байки, побасенки, песни, предания, на- родньїе обьічаи, поверья, суеверия, примети, пословнцьі, поговорки, скороговорки, присловия, изречения, загадки, словари простонародного язьїка и местннх наречий, 1 по­каз анием употребительного удаления и примеров в складе речи, произношения и географического распространения разньїх. наречий, небольшие рассказн, или разговори из каждого места, написанньїе точно таким язиком, как го­ворит народ в том месте, и с таким именно правописанием, как народ каждое слово произносит (см. циркуляр 1847 го­да) . В известиях Императорской Академии наук по Отделению Русского язьїка и словесности (См. Т. І При- бавления: Памятники и образцьі народного язьїка и словес­ности) напечатана отчетливо и подробно составленная про- грамма для собирания образцов народного язика и сло­весности, а именно образцов местннх наречий, образцов народной словесности, образцов местной словесности пи- сьменной.

Хорошив'-сочинения на язнке народном, кроме пользн для простого народа, которому вполне понятен только его собственньїй способ вираження, кроме необходимости их для изображения народа его же собственной речью, в кото- ром вьіражается народная особенность, ничем не переда- ваемая на другом язьіке,— также чрезвнчайно важнн для познания народньїх наречий, которне только отчасти за- ключаются в памятниках простонародной словесности, и еще менее в сочинениях без особенного достоинства, напи- санних с целью служить только образцами наречий. Хотя нельзя отвергать пользьі и таких сочинений; но собственио богатство и сила язьїка появляются в речи только с силою мисли и чувства, из глубиньї душевной. Хороших сочинений