§ 3. Что такое грамматическое значение и каким образом

оно включается в общую семантику слова

За основу для определения природы грамматического значения

здесь принимается точка зрения А. И. Смирницкого и . Граммати-

ческое значение, так же как и лексическое, является значением

языковым. Для всякого языкового значения первостепенную роль

(причем не только для его выражения, но и для его формирования

и развития) играет способ его выражения. Поэтому грамматиче-

ское значение —u8226 . это не просто значение отношения. Это значение

отношения, выраженное как неосновное, как дополнительное, как

лишь сопровождающее основное или лексическое значение. Поэтому

грамматическое значение вообще имеет место, ≪наличествует≫

только при условии, если оно выражено не различием самих слов,

65

т. е. не разными словами (и вообще не отдельными словами), но

изменением слов или отношением между ними в их соединении или

сочетании. Например, в словоформе (т. е. в данной форме данного

слова) работаем значение первого лица множественного числа

трактуется русским языком как грамматическое. Это видно из

того, что оно выражено как дополнительное, как сопровождающее

основное (лексическое) значение. Напротив, например, в слово-

форме работали грамматически выражено как дополнительное,

сопровождающее только значение множественного числа. Значение

же лица в этой словоформе не выражено. Если работали соединить

со словоформой мы —мы работали, то в этом словосочетании будет

содержаться значение первого лица. Но это значение не будет грам-

матическим, так как выражено оно не как дополнительное или

сопровождающее основное лексическое значение, а как отдельное,

словесное, лексическое. Значение лица, выражаемое такими слово-

сочетаниями, как мы + работали, вы -\- работали, они + рабо-

тали, выступает как лексическое, является лексическим потому,

что выражается отдельными самостоятельными словоформами.

Значение отношения, следовательно, является грамматическим,

если оно выражено посредством изменения слов и их соединения,

отвлеченного от их конкретности. Значение отношения будет ле-

ксическим, если оно выражено отдельными словами, словами как

таковыми, т. е. как частями словарного состава 1а.

Как же, исходя из приведенного понимания природы граммати-

ческого значения, следует трактовать такие случаи, как супплетив-

ность, служебные слова и т. п., т. е. такие явления, которые нахо-

дятся как бы на грани лексического и грамматического?

Вслед за А. И. Смирницким мы полагаем, что супплетивное

образование грамматических форм (например, я —меня) довольно

близко по существу к образованию грамматических форм посред-

ством чередования звуков и аффиксации (т.е., например, лев —par льва); в обоих случаях между разными словами, помимо различия

в аффиксах, имеется различие в корне, но только в одном случае

это различие полное (разные корни), а в другом частичное (разные

варианты одной корневой морфемы). Лексической особенностью

слов вроде я —меня является именно наличие у них двух допол-

няющих друг друга (супплетивных) корней, точно так же как ле-

ксической особенностью слов вроде лев —льва и т. п. является чере-

дование звуков в корневой морфеме. Грамматическим же момен-

том является не сама супплетивность и не чередование звуков в

корневой морфеме (как таковые), а лишь распределение дополняю-

щих друг друга корней или вариантов корневой морфемы по от-

дельным словоформам. Следовательно, тот факт, что парадигма

русского личного местоимения первого лица единственного числа

построена на ≪сплетении корней≫, является супплетивной, представ-

ляет собой факт лексики данного языка, входит в характеристику,

определение данного слова как такового, т. е. как единицы словар-

ного состава этого языка. То же обстоятельство, что корень ]а

66

употребляется для образования именительного падежа, а во всех

косвенных падежах фигурирует другой корень —мн, представ-

ляет собой факт грамматический, факт изменения слова для соче-

тания его с другими словами в предложении. И сам по себе факт

чередования звуков в корневой морфеме лев —лье является свой-

ством данного слова как такового, его лексической особенностью.

То же, что полногласный вариант лев употребляется только в име-

нительном падеже единственного числа, тогда как во всех других

падежах единственного и множественного числа употребляется

нулевой вариант лье, представляет собой факт грамматический.

Явление супплетивное™нельзя смешивать с такими случаями

как бык —корова, селезень —утка и др. Для того чтобы считать

бык —корова, селезень —утка, петух —курица и т. п. формами

одного слова, а не разными словами, нет никаких оснований. Бык,

корова, селезень, утка, так же как мать, отец, сестра, брат, тетя,

дядя и многие другие, являются именами существительными, а

имена существительные принадлежат к тому или другому роду;

в систему словоизменения существительных изменение по родам

не входит. Здесь не может быть речи о супплетивное™именно

потому, что существование супплетивных образований возможно

лишь в том случае, если они представляют собой отдельные вкрап-

ления в соответствующую систему словоизменения, т. е. если

соответствующие категории твердо установлены в языке и регу-

лярно выражаются в нем обычными грамматическими способами.

Правда, может показаться, что существование в русском языке

таких пар, как супруг —супруга, дает известную опору для объе-

динения таких пар, как бык —корова и т. п., в парадигму одного

слова. Однако это не так. Отношения типа супруг —супруга в

русском языке являются словообразовательными, т. е. отношениями

между разными словами, а не разными формами одного и того же

слова. Что касается множественного числа существительных, то

хотя в целом это действительно грамматическая категория (нор-

мально, например, стол —столы —это явление словоизменения),

однако количество отдельных предметов во многих случаях придает

их совокупности особое качество, характеризующее эту совокуп-

ность, откуда распространенность так называемых pluralia tantum.

Вряд ли можно сомневаться в том, что супплетавность в образо-

вании форм множественного числа очень способствует тенденции

к семантической дифференциации форм числа, свойственной им

и при одинаковости корня 13.

Поскольку грамматическим является значение отношения, вы-

раженное не отдельным словом, а некоторым несамостоятельным и

дополнительным к слову элементом, трудно согласиться с тем,

чтобы называть служебные слова —предлоги и союзы —≪грамма-

тическими≫. Думается, что ≪грамматических≫ слов вообще быть не

может. Если данные единицы являются словами, то это единицы

лексические, поскольку значение, выражаемое данным конкрет-

ным словом, есть значение именно данного слова, т.е. значение

67

лексическое. При определении грамматических единиц языка,

как и лексических, необходимо помнить об основной, конституирую-

щей особенности языковых единиц, их двусторонности и о необхо-

димости одновременного учета при рассмотрении как внутрен-

ней их стороны, так и внешней. Для грамматических единиц вну-

тренней стороной является выражаемое ими значение отношения,

а внешней —выражение этого отношения не самими словами как

таковыми, а какими-либо дополнительными к словам средствами.

Определение грамматического момента исключительно или по пре-

имуществу со стороны внутренней, т. е. со стороны значения, яв-

ляется неправомерным.

Итак, грамматическое и лексическое в языке не могут разгра-

ничиваться на абстрактно-семантической основе как общее и инди-

видуальное, или интегрирующее и назывное, или значение отноше-

ния и значение ≪предмета≫ и т. п. Верно, что содержанием грамма-

тической единицы, в отличие от единицы лексической, является

значение отношения. Однако и лексические единицы —слова вовсе

не обязательно являются ≪конкретными≫ по своему содержанию:

в каждом языке есть сколько угодно слов, имеющих отвлеченное,

абстрактное значение (таково хотя бы само слово ≪отношение≫, как

несомненное с л о в о , как бесспорная лексическая единица языка).

Значение предлогов, союзов и т. п. соединительных служеб-

ных слов является очень общим и делает их в высшей степени

пригодными для выражения отношений между полнозначными сло-

вами в предложении. Однако их значение от этого не становится

грамматическим, так как грамматическим значение отношения

может быть только в том случае, если оно оформлено, выражено

грамматическими средствами, в частности морфемами, а не словами.

Считать же предлоги и тем более союзы морфемами никак нельзя,

так как это привело бы к пренебрежению существенным различием

между грамматическим аффиксом и предлогом. А как известно,

это различие вполне определенное и очень существенное. Слово

отличается от морфемы своей оформленностью, и оформляется оно

обычно посредством аффиксов. Аффиксы не могут отделяться от

слова, и слово без присущих ему аффиксов теряет свое качество

слова, превращается в часть слова —морфему. Предлог же (тем

более союз) не входит в состав слова, не участвует в его оформлении,

и он легко может отделяться от слова, в частности между предло-

гом и словом могут помещаться другие слова, что является призна-

ком словесной границы, т. е. границы между разными словами,

а не границы внутрисловной, т. е. границы между морфемами ы.

Итак, грамматическое значение, будучи не основным, дополни-

тельным не только в ≪плане содержания≫, но и в ≪плане выражения≫,

не существует реально как таковое отдельно от лексического. Но и

лексическое в слове, хотя оно и является основным в нем, всегда

соединено с грамматическим и в действительности не выступает

отдельно. В единстве лексического и грамматического —главная

особенность слова и его принципиальное отличие от морфемы.

68

ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛАВЕ IV ЧАСТИ ПЕРВОЙ

1 Изложение и критику структуралистических взглядов по вопросу о при-

родэ лингвистической единицы см. в моих статьях: ≪О методе лингвистического

исследования у американских структуралистов≫, ВЯ, 1952, № 5; ≪Глоссема-

тика Луи Ельмслева как проявление упадка современного буржуазного языко-

знания≫, ВЯ, 1953, № 3; ≪О разграничении слова и словосочетания≫, авторефе-

рат диссертации, АН СССР, 1954; ≪О понятии изоморфизма лингвистических

категорий≫, ВЯ, 1955, № 3; ≪Основные направления лингвистического струк-

турализма≫, МГУ, 1955; ≪Еще к вопросу о слове как основной единице языка≫,

≪Вестник МГУ≫, 1955, № 1.

То, что именно слово является основным носителем языкового значения,

показали также Улльман (S. U 1 1 m a n, The Principles of Semantics (Glasgow,

1951), Росети (A. R о s e t t i, Le mot: esquisse d'une theorie generale

(2-me ed. rev. augm. Cph.-Bucur. Inst. de lingu romana, 1947), Рейхлинг (≪Het

woord≫, Utrecht, 1935, стр. 90—48): ≪Способность звуков речи к выполнению

семантической функции основана на слове, как единице значения≫ и др.

Ср. по этому вопросу: А. М. П е ш к о в с к и й , Понятие отдельного слова,

Сборник статей, М., 1925. К ≪значащим членам речи≫ А. М. Пешковский относит

часть слова, слово, словосочетание, предложение, сочетание предложений,

фразу и др. Среди этих разнообразных значащих частей слово —это ≪великий

рубеж, на котором смысл порывает с ритмом≫; ≪синтаксически слова делятся на

корни и аффиксы, а ритмически —на слоги и звуки, и между теми и другими

нет уже никакого соотношения≫.

За то, что именно слово является основным носителем значения, говорят

также знаменитые ≪Тезисы≫ пражского лингвистического кружка (TCLP,

1929, № 1, стр. 11 —2). Слово, рассматриваемое с функциональной точки зре-

ния, является результатом ≪назывательной≫ лингвистической деятельности.

Лингвистика, рассматривавшая язык как механический объективированный

факт, приходила к полному отрицанию слова. Однако с функциональной

точки зрения автономное существование слова —вещь совершенно очевиднг я

(хотя слово и проявляется в разных языках с разной степенью интенсивности

и может выступать как потенциальный факт). Благодаря свойственной ему

≪назывательной≫ способности язык разлагает действительность (будь то вну-

тренняя или внешняя, реальная или абстрактная) на такие элементы, которые

могут быть лингвистически осознаны.

О том, что морфема является еще менее определенной единицей, чем слово, го-

ворит, в частности, то, что единицы, для обозначения которых некоторыми языко-

ведами безразлично употребляется этот термин-, настойчиво дифференцируются

другими учеными как морфемы и семантемы. Но даже если ограничивать его

применение грамматическими элементами, то и тогда многое останется неясным.

Например, в dominus/dominum морфема будет s/m? А в dominus/dominis —us/is?

Ср. W. J. E n t w i s t 1 e, Aspects of Language, London, 1952, стр. 81.

2 ≪Psycholinguistics: a Survey of Theory and Research Problems≫ (Suppl.

to Intern. Journ. of Amer. Ling., vol. 20, № 4, Oct., 1954).

3 Исключительно четкое и доступное объяснение основных понятий этой

молодой, но бурно развивающейся отрасли знания дано в работе А. А. Хар-

кевича ≪Очерки общей теории связи≫, М., 1955. Психолингвистика является

важнейшим дополнением к общей теюрии связи. Если технические системы пере-

дачи сообщения, составляющие главный предмет общей теории связи, не при-

нимают во внимание значения, содержания сообщений ни на передающем, ни

на приемном концах, а касаются только отношений между передатчиком и

приемником, причем кодирование понимается только как построение сигнала

по некоторому определенному принципу, имеющему простое математическое

выражение, то задачей психолингвистики является изучение процессов кодиро-

вания и декодирования с точки зрения значения, содержания передаваемых

сообщений.

4 Хотя до сих пор в центре внимания психолингвистики остается вопрос

о природе простейшей, или элементарной, единицы сообщения, а природа более

сложных его единиц —предложений остается в тени, это вовсе не значит, чго

69

психолингвистика не может или не будет заниматься также и синтаксисом.

Ср. по этому вопросу: О. Н. М о w r e r, The Psychologist Looks at Language

(The Amer. Psychologist, vol. 9, № Ц, Nov. 1954).

Интересным примером применения понятий общей теории связи к языко-

знанию представляет работа Хоккетта: Н о с k e t t, С h. F., An Approach

to the Quantification of Semantic Noise (Philosophy of Science, 19,4,257—60,

1952), показывающая, каким образом осуществляется общение посредством

языка вопреки невозможности полного единообразия во всех деталях приме-

няемого ≪кода≫.

5 См. мою статью ≪О понятии ≪изоморфизма≫ лингвистических категорий

(в связи с вопросом о методе лексикологического исследования)≫, ВЯ, 1955,

№ 3, стр. 85 и след.

6 Правда, следует оговорить особый случай, возникающий при sandhi, когда

образуется одна фонема на месте двух^—конечной предшествующего слова и на-

чальной последующего. Например, в санскрите, если одно слово оканчивается

на [-п], а другое, следующее за ним, начинается с [Г], то результатом будет

назализованный боковой [Г] на стыке этих двух слов. Хотя общее число слов

в высказывании от этого не изменится, определить их гра_ницы оказывается

затруднительным: ≪распределить≫ такое назализованное 1 между словами

можно будет только выделив [^-] как сверхсегметную фонему и отнеся ее к пре-

дыдущему слогу, а [1] простое —к последующему.

Все эти рассуждения о слове и его выделении ограничиваются ≪синтаг-

матическим≫ планом: спрашивается не о том, является ли данный отрезок речи

≪вариантом≫ слова вообще, т. е. в данном я з ы к е , а лишь о том, как его вы-

делить как ≪слово≫ в данном конкретном высказывании, в данном произведении

речи.

7 Как известно, этот уровень анализа представляется некоторым вполне

достаточным и исключающим необходимость исследования вопроса о слове;

ср., например, Z. S. H a r r i s, From Morpheme to Utterance (Lang. 22, 3, 161 —par 183, 1946).

8 Это понятие —u8226 . ≪ядро≫ (nucleus) предложено Гринбергом (I. Н. G г е е п-

b e r g), см. Psycholinguistics (цит. выше, стр. 25, прим. 23).

9 Гринберг подчеркивает, что предлагаемый им ≪грамматический≫ способ

определения слова отнюдь не противоречит попыткам его фонологического (и фо-

нетического) определения, а, напротив, подкрепляет его.

1 0 Термин ≪семантическое ядро≫ иногда употребляется и в более широком

смысле. Например, в своей интересной работе Хожельский (J. H o r z e l s k i ,

Remarks on the Psychology of Language, Philosophy, vol. XXX, № 112, Jan.

1955) предлагает для обозначения всей области (≪поля≫) человеческого сознания

как целого термин ≪понятие≫ (notion), для ≪констелляций≫ же (constellations)

внутри этого поля — ≪ядро≫ (nucleus). Понятие ядра важно потому, что оно

дает возможность выделения известных узловых точек в ≪области человеческого

сознания≫, гораздо более широких, чем непосредственный участок, или ≪фо-

кус≫, на котором сосредоточивается внимание. Те ядра, которые объединяются

более тесной внутренней связью, ≪символизируются≫ посредством слов. Слово —par это ≪символ семантического ядра≫; семантическое ядро —u8226 . это значение

слова.

Слова представляют собой общественное достояние, и поэтому ≪семантиче-

ские ядра≫, символизируемые словами, сильно стандартизованы вследствие

общественного и вербального ≪контакта≫ индивида со средой. Содержание же

понятия в целом, особенно его ассоциативного ≪ореола≫, может сильно разли-

чаться у различных индивидов.

Понятие ≪семантического ядра≫ противопоставляется Хожельским по-

нятию ≪гедонического ядра≫, являющегося единицей таких ≪невербальных язы-

ков≫, как скульптура, музыка, живопись, балет.

В связи с обсуждением различных новых понятий, предлагаемых для вы-

яснения семантических свойств речевого ≪сообщения≫, нельзя не упомянуть

о работе, направленной на разработку вопроса о ≪плеремах≫ Ельмслева. См.

особ. H o l t , J e n s , Rationel Semantik (Pleremik) (Aarhus, 1946; Acta Jutlandica,

XVIII, 3).

70

1 1 ≪Лексическое и грамматическое в слове≫, сб. ≪Вопросы грамматического

строя≫, М., 1955 и др. Ср. А. М,. Пеш к о н с к и й , В чем же, наконец,

сущность формальной грамматики? Сборник статей, М., 1925, особ,

стр. 16—9.

1 2 Поэтому нельзя решать вопрос о грамматическом значении только на

основе противопоставлений ≪категориального≫ значения! ≪синтаксическому≫

и т. п., как, например, у Слотти в ≪Wortart und Wortsinn≫ (TCLP, № 1, 1929).

13 В этой связи небезынтересно сослаться на разбор соотношения между

словами ребенок—дети, сделанном В. В. Виноградовым (ВЯ, 1956, № 3,

стр. 11 и след.). Сложная система значения ≪ребенок—дитя—дети≫ свя-

зана с вопросом о том, каким образом те или другие формы слова связы-

ваются с разными значениями, не отрываясь от системы форм в целом и не

образуя отдельного слова, и, напротив, в каких случаях такой отрыв происхо-

дит и образуются разные слова. То, что данный вопрос (о соотношении ребе-

нок —дети) для современного русского языка не решен, подтверждается раз-

личной трактовкой этого случая в разных толковых словарях русского языка.

1 4 В этой связи небезынтересно указать на опыт составителей ≪Prirucneho

slovnika≫, с которым познакомил в выступлении по дискуссии на лексикогра-

фической конференции Я- Филипец: попытка отделить грамматическое значе-

ние от лексического при подаче предлогов потерпела неудачу; ср. также по

этому вопросу: A. Z i s k a 1, Prispevky k lexikograficky teorii a praxe (Slovo

a slovesnost, IV, 1938).

Г Л А В А V

СПОСОБЫ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ЗНАЧЕНИЯ