§6. Символ [10]

307. - <Это> Знак, который конституируется как знак только или в основном благодаря тому факту, что он

используется и понимается как таковой, неважно, является ли соответствующая привычка естественной или

конвенциональной, и безотносительно тех мотивов, которые вначале определили его выбор.

Несколько раз ### употребляется в этом смысле Аристотелем несколько раз в Peri bermeneias, в Sophistici Elenchi и

в других местах.

308. Тема [11]: слово, предложенное в 1635 году Бургерсди-цием [Burgersdyk] в его Логике (I., п, §1) "quod

intellectui cognoscendum proponi potest"; но кажется, он имеет в виду то же, что у Аристотеля иногда туманно

обозначает-

l0 Ibid.,vol2, p.640

11 Ibid, vol2, pp. 691-2.

221

ся словом ### - непосредственный объект мысли, значение.

Символ имеет природу знака, и в частности, того знака, который становится значимым благодаря некоторому

свойству, заключающемуся в том факте, что он будет интерпретироваться как знак. Конечно, ничто не является

знаком до тех пор, пока оно не интерпретируется как знак; но то свойство, которое выступает причиной того, что

это нечто интерпретируют как отсылающее к своему объекту, может быть таким, которое способно принадлежать

ему безотносительно его объекта, и даже если бы этот объект никогда не существовал, или же оно может состоять

в таком отношении к объекту, которое оно имело бы в любом случае, будут его интерпретировать как знак или нет.

Однако тема у Бургерсдиция является, кажется, тем знаком, который, как и слово, связан со своим объектом по той

конвенции, что он будет именно таким образом пониматься, или, иначе, благодаря естественному инстинкту или

интеллектуальному акту, который берет его в качестве представителя своего объекта без необходимости какого-то

действия, которое устанавливало бы фактическую связь между знаком и его объектом. Если таково и было

соответствующее значение Бургерсдиция, то его тема является тем же, что и наш "символ" (см. Знак).

Примечания

Части 274-7, 2834, 202-4 взяты из "Слогов" (Syllabus), 1902, ничего из этого никогда ранее не публиковалось; 278-

80 из работы "О том, что категорические и гипотетические пропозиции едины в сущности, и другие связанные с

этим вопросы", 1895; 339; 281, 285, 297-302 из главы 2 "Искусства рассуждения", 1895; тогда как 282,286-91 и 295-

6 из "Краткой логики", 1893.

222

[ЛЕДИ УЭЛБИ. ЧТО ТАКОЕ ЗНАЧЕНИЕ?]

171. Небольшая книжечка Леди Уэлби не является тем, что мы обычно понимаем под научной книгой. Это не

трактат, и в ней нет и тени педантизма или претенциозности. Разные люди по разному оценят ее достоинство. Это

женская книга, и слишком мужской ум может счесть некоторые ее разделы неприятно слабыми. Читателю

мужчине мы бы советовали внимательно прочесть XXII-XXV главы, прежде чем он станет последовательно читать

всю книгу целиком, ибо они выдержат второе прочтение. Вопрос, обсуждаемый в этих главах, это то, как

примитивные люди вообще смогли прийти к своим абсурдным верованиям. Это обычно считается простейшим из

вопросов. Леди Виктория не удостаивает упоминания прелестную басню Лафонтена (6-ую из 9-ой книги, которую

стоит перечесть целиком, если вы ее забыли) о скульпторе и его статуе Юпитера:

Ремесленник так удачно запечатлел

Черты идола,

Что все нашли, что

Юпитеру не хватает лишь речи.

Говорят даже, что как только мастер

Закончил образ

Он первым содрогнулся

И убоялся собственного творения

В этом он был похож на детей:

А душу ребенка тревожит

Только одна неизменная забота:

Чтоб никто не обидел его куклы.

223

Сердце легко следует за духом

И из этого источника проистекает

Языческая ошибка, которая

Распространилась среди стольких народов.

Каждый человек насколько может

Превращает в реальность свои грезы

Человек холоден к истине

И пламенеет перед лицом лжи.

172. Теория Лафонтена несколько сложна и дает больше пищи воображению, чем современные этнологи.

Последние делают из мифологии скорее попытку философского объяснения феноменов. Но автор с помощью

кропотливого анализа показывает, что все подобные теории - и теория Лафонтена, и теперешние современные

теории - фатальным образом противоречат тем глубоко запечатленным чертам примитивного ума, которые так

поразили Тэйлора, Спенсера и вообще этнологов. Вместо них автор предлагает собственную гипотезу, и эта

гипотеза так хорошо себя рекомендует, что читателю грозит потерять всякое терпение с ее автором, считающим ее

только предварительной, пока писательница не представляет совершенно иную точку зрения, которая, надо

признать, является по-своему правдоподобной.

173. Наибольшей услугой, какую может оказать данная книга, является прояснение самого вопроса, который

составляет ее заглавие, чрезвычайно фундаментального вопроса логики, получающего, как правило лишь

поверхностные, формальные ответы. Его жизненную и далеко идущую важность не замечали даже больше, чем это

обычно принято в отношении вопросов, имеющих универсальное и повсеместное значение. Главная цель книги -

направить внимание на предмет как на требующий исследования, одновременно и с теоретической, и с

практической стороны. Но при этом автор внес и определенный вклад в решение данного вопроса, выде-

224

лив три порядка обозначения. Леди Уэлби мудро воздержалась от любой попытки формального определения этих

трех способов обозначения. Она сообщает лишь, что имеется в виду в отношении самого низшего из этих трех

смыслов. Пойти дальше значило бы углубиться в длинную и ненужную дискуссию.

174. Можно увидеть, хотя она сама и не замечает этого, что все три ее типа значения примерно соответствуют трем

гегелевским стадиям мысли. Сделанное ею различение так же отчасти совпадает с тем, что говорилось уже

давным-давно, а именно, что понимание слова или формулы может состоять либо, во-первых, в такой

ознакомленности с ним, которая позволяла бы правильно применять его; либо, во-вторых, в абстрактном анализе

понятия или в понимании его интеллектуальных отношений к другим понятиям; либо, в-третьих, в знании

возможных феноменальных или практических результатов утверждения этого понятия. Мы можем выделить и

другие интересные связи ее мысли, достаточные для того, чтобы указать, что она находится на правильном пути.

175. Леди Виктория, однако, не хочет, чтобы данный вопрос поднимался в исследованиях одного только логика.

Она утверждает, что люди недостаточно близко к сердцу принимают этику языка. Она считает, что современные

понятия требуют от речи современной образности. Но мы опасаемся, что сама она не вполне понимает, сколь

глубоко должен войти нож в тело речи, чтобы сделать ее действительно научной. Мы должны будем создавать

слова наподобие тех, что используются химиками, - если вообще их можно называть словами. В частности, она

проповедует, что логика - "сигнификс", как она называет ее, но на деле это именно логика - должна стать

основой или стержнем системы нашего образования. Над всеми этими идеалами стоит поразмыслить. Книга очень

богата иллюстрациями, взятыми из современной литературы.

176. Недавно была опубликована небольшая книжка леди Уэлби, озаглавленная "Что такое значение?" У этой

книги

225

J

есть много различных достоинств, и среди них то, что она показывает, что существуют три модуса значения.

Однако лучшей ее чертой является прояснение самого вопроса "Что такое значение?" Слово имеет для нас

значение в той мере, в какой мы можем использовать его для передачи нашего знания другим и для получения того

знания, которое эти другие передают нам. Это есть низший класс значения. Значение же слова в более полном виде

есть общая сумма всех условных предсказаний, за которые человек, употребляющий слово, намерен сделать себя

ответственным или ответственность за которые он намерен отрицать. Это сознательное или квази-сознательное

намерение при употреблении слова есть второй класс значений. Но кроме тех последствий, за которые человек,

принимающий слово к употреблению, сознательно берет на себя ответственность, есть еще широкий океан

непредсказуемых последствий, которые подобному принятию суждено вызвать к жизни - причем это не просто

последствия для знания, но, возможно, и революции в обществе. Нельзя предсказать, какой может быть сила в

слове или во фразе, способная изменить облик мира; и сумма этих последствий и составляет третий класс

значений.

177. [Мое определение знака:] Знак есть Познаваемое, которое, с одной стороны, таковым образом определяется

(устанавливается, bestimmt) чем-то отличным от него самого, называемым его Объектом, а, с другой стороны, оно

так определяет какой-то действительный или потенциальный Разум - это определение, я называю

Интерпретантой, создаваемой Знаком, - что этот Интерпретирующий Разум теперь опосредованно определяется

Объектом.

178. Это приводит к рассмотрению данного вопроса весьма непривычным образом. Можно спросить, например,

как ложный или ошибочный Знак может определяться своим Объектом, или как он может им определяться если,

что нередко и случается, Объект

226

вызывается к жизни самим Знаком. Замешательство при ответе есть лишь признак того, что слово "определение"

берется в слишком узком смысле. Разум человека, говорящего, что Наполеон был летаргичным существом, явно

"определен" Наполеоном. Поскольку иначе он вообще бы никак не смог подступиться к нему. Но есть одно

парадоксальное обстоятельство. Тот человек, который интерпретирует это предложение (или какой бы то ни было

другой Знак), должен - посредством дополнительного наблюдения - определяться его Объектом совершенно

независимо от действия Знака. Иначе он не будет определяться и мыслью об этом Объекте. Если он никогда

раньше не слышал о Наполеоне, предложение будет значить для него не более того, что какой-то человек, или

вещь, к которому прикреплено имя "Наполеон", был летаргичным существом. Ибо Наполеон не может определить

его разума, если в предложении это слово не привлекает его внимания к требуемому человеку, а это может быть

только в том случае, если совершенно независимо в нем не установилась привычка, по которой это слово вызывает

все разнообразие атрибутов Наполеона-человека. Это в целом верно для любого знака. В приведенном

предложении Наполеон не единственный Объект. Другой частичный Объект - это Летаргичность; и предложение

не может передать своего значения, если дополнительный опыт не научил его Интерпретатора тому, что такое

Летаргичность, или тому, что эта "летаргичность" значит в этом предложении. Объект Знака может быть чем-то,

что создано этим знаком. Ибо Объект "Наполеон" есть Универсум Существования, поскольку он определяется тем

фактом, что Наполеон является его Членом. Объект предложения "Гамлет был безумен" есть Универсум

шекспировского творчества, поскольку Гамлет является его частью Объект команды "Разойдись!" есть

немедленно следующее за нею действие солдат, поскольку на него действует воление (volition), выраженное в этой

команде. Команду нельзя понять, если дополнительное наблюдение не показывает отношение говорящего к

шеренге солдат. Можно, если хотите,

227

сказать, что Объект есть Универсум вещей, желаемых в этот момент отдающим команду офицером. Или,

поскольку офицер ожидает полного повиновения, это есть Универсум его ожидания. В любом случае Объект

определяет Знак, хотя и должен, в свою очередь, создаваться Знаком, благодаря тому обстоятельству, что его

Универсум связан с теперешним моментом в умонастроении и офицера.

179. Теперь давайте перейдем к Интерпретанте. Я далеко не полностью объяснил, что такое Объект Знака, но я

достиг той точки, где более полное объяснение должно предполагать знание того, что такое Интерпретанта. Знак

создает нечто в Уме Интерпретатора, и это нечто, благодаря тому, что было таким вот образом создано, оказалось,

опосредованно и относительно, созданным и Объектом Знака, хотя Объект существенно от Знака отличается. И это

произведение знака называется Интерпретантой. Она создается Знаком, но не Знаком как членом какого бы то ни

было Универсума, к которому он принадлежит, а Знаком в его способности нести в самом себе определенность

своим Объектом. Она создается в Разуме (насколько реальным должен быть этот разум, мы еще увидим). Вся та

часть понимания Знака, для которой Интерпретирующему Разуму необходимо дополнительное наблюдение,

находится вне Интерпретанты. Под "дополнительным наблюдением" я не подразумеваю, однако, ознакомленности

со знаковой системой. То, что собрано таким путем, не дополнительно. Напротив, это необходимое условие

получения какой бы то ни было идеи, обозначаемой знаком. Под "дополнительным наблюдением" я понимаю

предшествующее ознакомление с тем, что знак обозначает. Так, если Знак это предложение "Гамлет был безумен",

то понять, что оно означает, мы можем только в том случае, если уже знаем, что люди пребывают иногда в

подобном невменяемом состоянии; мы должны были уже видеть сумасшедших или читать о них; и будет еще

лучше, если мы, в частности, знаем (а не нуждаемся в предположении), в чем состояло шекспировское понятие

безумия. Все это есть дополнительное наблюдение, и оно не является частью

228

Интерпретанты. Но собрать воедино тематически различные компоненты, поскольку знак представляет их

соотнесенными между собою, - вот основное [то есть главная сила] для формирования Интерпретанты. Возьмите

в качестве примера Знак жанровой картины. Обычно в такой картине содержится многое, что может быть понятым

только в силу знакомства с обычаями. Стиль одежды, например, не является частью значимости, то есть

сообщения (deliverance), картины. Он только говорит, о чем или ком она рассказывает, о том, кто ее субъект.

Субъект и Объект это одно и то же за исключением пустяковых различий. <...> Но то, на что вам пытался указать

живописец, предполагая, что у вас уже есть необходимая дополнительная информация, это, так сказать

вызывающий сочувствие элемент ситуации, в целом очень хорошо знакомой, нечто, что вы, возможно, никогда

раньше так ясно не осознавали - это и есть Интерпретанта Знака, его "значимость".

180. Все это пока очень запутано, ибо не хватает определенных различений, к описанию которых я сейчас

перехожу, хотя и будет довольно тяжело прояснить их до конца.

181. Во-первых, надо заметить, что поскольку Знак обозначает Объект, он не требует никакой особой

смышлености (intelligence) или Разума (Reason) от своего Интерпретатора. Чтобы вообще прочитывать Знак, и

отличать один Знак от другого, требуются прежде всего тонкие ощущения-восприятия (perceptions) и знакомство с

тем, что обычно сопутствует данным явлениям, а также знакомство с тем, каковы конвенции системы знаков.

Чтобы знать Объект, необходим один только предшествующий опыт этого Индивидуального Объекта. Объектом

всякого знака является Индивид, обычно Индивидуальная Совокупность Индивидов. Его Субъекты, т.е. части

Знака, которые обозначают Частичные Объекты, являются либо указазаниями для нахождения Объектов, либо

Сироидами, то есть знаками единичных Объектов. <...> Таковы, например, абстрактные существительные, которые

суть имена единичных свойств, личные местоимения, а также местоимения - указательные и

229

относительные, и т.д. Под указаниями для нахождения Объектов, которым я еще не придумал никакого другого

имени, кроме "Селективов" (Selectives), я подразумеваю такие слова, как "Всякий" (то есть любой, какой

угодной), "Некоторый" (то есть один правильно избранный) и т.д. А вот чтобы познать Интерпретанту, которая

есть то, что выражается знаком самим по себе, может потребоваться наивысшая сила рассуждения.

182. Во-вторых, чтобы получить более четкие понятия о том, что такое в общем Объект Знака и что такое -

Интерпретанта, надо отличать два смысла [понятия] "Объект" и три - "Интерпретанта". Было бы лучше

проводить разграничения и дальше, но и этих двух хватит, чтобы заполнить всю мою оставшуюся жизнь...

183. Что касается Объекта, то он может означать Объект как тот постигается в Знаке и поэтому означать Идею, или

это может быть Объект вне зависимости от какого-либо отдельного своего аспекта, Объект в тех своих

отношениях, в каких его выявит неограниченное и окончательное изучение. Первый я называю Непосредственным

Объектом, второй Динамическим Объектом. Ибо последний есть Объект, который может изучать Динамическая

Наука (или, как это теперь называется, "объективная" наука). Возьмите, например, предложение "Солнце

голубое". Его объекты суть "солнце" и "голубизна". Если под "голубизной" имеется в виду Непосредственный

Объект, который есть чувственное качество, то познавать его можно лишь Чувством. Но если она [голубизна]

означает то "Реальное", действительное условие, которое является причиной того, что излучаемый свет имеет

короткие средние волны, то Лэнгли уже доказал, что эта пропозиция истинна. Так что "Солнце" может означать

совокупность различных ощущений, и тогда оно является Непосредственным Объектом, или же оно может

означать нашу обычную интерпретацию этих ощущений в смысле места, массы и т.д., и тогда оно есть

Динамический Объект. В отношении как Непосредственного, так и Динамического Объектов верно то, что ни

Картина, ни Описание, ни какой-либо другой знак, Объектом которого является солнце, не

230

смогут познакомить нас с ними. Если кто-нибудь указывает на него и говорит: "Посмотри сюда! Это есть то, что

мы называем "солнце"*, - солнце не является Объектом знака. Данное же заявление касается Знака солнца, слова

"солнце"; а со словом мы должны знакомиться в дополнительном опыте. Допустим, учитель французского говорит

англоговорящему ученику, который спрашивает: "comment appelle-t-on за?", указывая на солнце. О "Cest le soleil"

- так он начинает снабжать ученика этим дополнительным опытом, говоря на французском о самом солнце.

Допустим, с другой стороны, он говорит: "Notre mot est 'soleil'" ,гогда вместо выражения своей мысли на языке и

описания слова он предлагает его чистую Икону. Но Объект Иконы совершенно неопределенен, эквивалентен

"нечто". Он [учитель] буквально говорит: "Наше слово похоже на это" и производит звук. Он информирует

ученика, что слово (подразумевая некую привычку) производит некое действие, которое он изображает

акустически. Но изображение одно без подписи означает: "Нечто подобно этому" [Something is like this]. Верно,

конечно, что учитель присовокупляет при этом то, что восходит к подписи. Но это только делает произнесенное им

предложение аналогичным портрету, скажем, Леопарди с "Леопарди", подписанным под ним. Нужную

информацию это передает лишь человеку, знающему, кем был Леопарди, а всякому другому она [картина] говорит

только, что "некто, называемый Леопарди, выглядел подобно этому". Наш ученик находится в положении

человека, который вполне уверен, что был такой человек Леопарди; ибо он вполне уверен, что во французском

есть название для солнца и таким образом уже знаком с ним, только не знает, как оно звучит, когда произносится,

или как выглядит, когда записано. Думаю, к этому моменту вы уже должны понять, что я имею в виду, когда

говорю, что ни один знак не может быть понят - или по крайней мере ни одна пропозиция не может быть понятой

- если интерпретатор не имеет "дополнительной ознакомленности" с каждым из его Объектов. А что касается

простого субстантива, не надо забывать, что он не

231

является неотъемлемой частью речи. Семитские языки, кажется, происходят из языка, в котором не было "имен

нарицательных". Такое имя в действительности не что иное как пустая форма (blank form) пропозиции и пустой

Субъект, а пустое может означать только "нечто" или даже нечто еще более неопределенное. Итак теперь, мне

думается, я могу предоставить вам самим внимательно поразмыслить, правильно мое учение или нет. 184. Что

касается Интерпретанты, то есть "обозначения" (signification) или скорее интерпретации (interpretation) знака, мы

должны различать Интерпретанту Непосредственную и Динамическую, так же как мы различаем

Непосредственный и Динамический Объекты. Но мы также должны отметить, что без сомнения, существует еще и

третий тип Интерпретанты, который я называю Окончательной Интерпретантой (Final Interpretant), ибо это есть то,

что было бы в конце концов признано истинной интерпретацией, если б рассмотрение вопроса зашло настолько

далеко, что относительно него пришли бы к окончательному мнению. Мой друг леди Уэлби, как она мне говорит,

посвятила свою жизнь исследованию сигнификов, то есть исследованию того, что я бы описал как отношение

знаков к своим интерпретантам; но мне кажется, что в основном она занимается исследованием слов. Она также

приходит к выводу, что есть три смысла, в которых слово может интерпретироваться. Она называет их Смысл

(Sense), Значение (Meaning), Значимость (Significance). Значимость это самый глубокий и самый возвышенный из

трех, и согласуется, таким образом, с моей Окончательной Интерпретантой; и Значимость представляется мне

превосходным наименованием. Смысл представляется логическим анализом понятия или дефиницией, для которой

я предпочитаю придерживаться старого термина Принятие (Acception) или Принимание (Acceptation). Под

Значением леди Уэлби подразумевает намерение (intention) произносящего. Однако мне представляется, что все

симптомы болезни, признаки погоды и т.д. не имеют произносящего. Ибо не думаю, что мы в самом деле можем

сказать, что Бог произносит какой-нибудь знак, когда Он творит вещи. Но

232

когда [леди Уэлби] говорит, что это связано с Волением (Volition), я сразу замечаю, что волевой элемент

Интерпретации есть Динамическая Интерпретанта. Во второй части моего "Очерка о Прагматизме",

опубликованного в Popular Science Monthly за ноябрь 1877 г. и янв. 1878 г., я различил три степени ясности

Интерпретации. Первая была таким ознакомлением, которое давало человеку знакомство со знаком и готовность

использовать или интерпретировать его. Имея этот знак в своем сознании, человек чувствует себя совсем как дома.

Короче, это Интерпретация в Чувствовании (Feeling). Второй [степенью] был Логический Анализ = Смысл леди

Уэлби. Третья степень - Прагматический Анализ - мог бы показаться Динамическим Анализом, но

отождествляется с Окончательной Интерпретантой.

Примечания

Параграфы 171-175 являются рецензией на книгу Леди Уэлби Что такое значение? (Macmillan, 1903, 321 р.),

журнал Нация, 11 (15 окт. 1903) 308-309 Параграф 176 из лоуэльских лекций 1903 года (из лекции I).

Параграфы 177-185 взяты из обширной недатированной рукописи в Виднере ШЗа. Некоторые моменты в ней

показывают, что эта рукопись является частью письма, но существующая ее часть не содержит ни приветствия, ни

подписи. Рукопись нуждается в большой редакторской правке.

Рецензия на книгу Леди Уэлби, опубликованная в Нации, сопровождалась кратким упоминанием о книге Бертрана

Рассела "Основания математики", т. I (University Press, Cambridge; Macmillan, New York, 1903, 534 pp.).

233

ЗАКРЕПЛЕНИЕ ВЕРОВАНИЯ [1]