Отражает ли поляризация доходов «ценность» умений, знаний и проницательности на глобальном рынке труда?

Значительному сомнению может быть подвергнут тезис модернизаторов о том, что «высокая квалификация равна высокому заработку». Это важно для нашего обсуждения, так как растущее неравенство доходов отражает различия индивидов в качестве их «человеческого капитала». Их аргументы основаны на данных, которые показывают неравенство доходов, которое повышалось и в Америке, и в Британии с конца 1970-х гг. Такие взгляды отражают относительную способность рабочих продавать свои знания, умения и проницательность на глобальном рынке труда. Согласно модернизаторам, как только низкоквалифицированные рабочие места были переданы развивающимся странам с более дешевым трудом, заработки малоквалифицированных рабочих на Западе упали. Согласно тому же положению, в новых конкурентных условиях, описанных выше, те рабочие, которые имеют знания, умения и проницательность и которые могут внести свой вклад в «прибавочную стоимость» на глобальном рынке труда, имеют возможность повысить свой статус. Здесь анализ и выводы модернизаторов тесно связаны: если так много рабочих находятся на низкооплачиваемых работах или являются безработными из-за недостатка умений, то задача состоит в том, чтобы дать им умения.

Если бы поляризация доходов была бы следствием глобальной экономики, то мы должны обнаружить одну и ту же тенденцию во всех продвинутых экономиках. Тем не менее факты говорят, что поляризация доходов намного более резко выражена в Америке и Британии, чет в любой другой стране ОЭСР [22: 14; 27]. В Германии же было снижение различий в доходах [38].

В то же время если повышающийся разброс доходов был результатом меняющегося когнитивного и квалифицированного спроса на работу, то тогда страны с более высокими уровнями технологии и инвестиций в исследования и развитие возглавили бы таблицу неравенств доходов. Тем не менее существующее положение дел свидетельствует о противоположном.

Вывод заключается в том, что скорее зависимость между умениями и доходом является менее прямой, чем предполагают модернизаторы. Причиной этого является то, что зависимость между доходом и квалификацией всегда опосредуется культурными, политическими и социетальными факторами. Очевидно, что бесплатный уход за детьми, выполняемый женщинами, должен приниматься во внимание. Кроме того, несмотря на использование понятия квалификации в сегодняшних дебатах относительно неравенства доходов и функционирования экономики, оказывается крайне трудным прийти к его согласованному определению, что объясняет, почему исследования, сравнивающие рынки труда в соседних странах вроде Германии и Франции, показывают, что процесс обучения, карьерного продвижения и вознаграждения за умения является запутанным, неуловимым и существенно различным в этих двух странах [35]. Другое исследование [19] выделило различия в способах, которыми награды распределяются за определенные виды работ в Америке и противоположным образом в Японии. В Америке, как отмечено неолиберальными экономистами, есть прямая связь между квалификацией и заработком. Тем не менее, японская промышленность, пример капитализма производителя, не организовала зависимость между квалификацией и доходом таким способом, а основывала доход скорее на лояльности к компании и сроке службы, чем на квалификации в прямом смысле этого слова. Как заметил Дор, в Японии есть удивительный «недостаток сознательности рыночной стоимости квалификации» [стр. 30]. Дело обстоит так, что даже если поляризация доходов в Америке была ответом на изменяющийся спрос на квалификацию, то это не верно для Японии. Дальнейшее изучение данных ОЭСР [38] также говорит нам, что несмотря на некоторый разброс доходов в Японии, он не привел к поляризации, характерной для Соединенных Штатов и Британии.

Это свидетельствует о том, что предположение модернизаторов, что через подъем уровня квалификации произойдет соизмеримое повышение доходов, регулируемое через глобальный рынок, явно некорректно. Ответ должен быть найден не в неопределенном функционировании глобального рынка труда, как говорят Райх и другие, а в том способе, которым Соединенные Штаты и Британия отвечают на глобальные экономические условия. Этот ответ, как и сама глобальная экономика, был изменен Новыми Правыми, политическими проектами Рейгана и Тетчер [33]. Главным следствием рыночной дерегуляции было повышение значимости «сердцевинных» рабочих в небольших организациях. Это подтверждается фактом, что наиболее драматические изменения в распределении находятся на обоих концах спектра доходов. Поляризация доходов в США и Великобритании также показала способ, которым экономика «казино» этих стран в 1980 г. дала возможность руководящим работникам и высшим менеджерам компаний вместе с теми, кто работает на финансовых рынках, вовлекаться в «извлечение богатства» скорее, чем в развитие форм «создания богатства» [31]. Это в значительной степени объясняет, почему в Америке большая часть возвратов к университетским степеням произошла благодаря повышенной премии в областях бизнеса и юстиции. Зарплаты компьютерных специалистов и инженеров реально упали по сравнению с доходами выпускников высшей школы.

Но если растущие доходы богатых рабочих объяснимы в терминах «бумажного предпринимательства» [43] и корпоративного реструктурирования, то может ли уменьшение заработков неквалифицированных быть объяснено в терминах нейтрального функционирования глобальной экономики? Обращаясь к этому вопросу, можно увидеть проблему измерения степени, в которой полу- и неквалифицированные работы могут быть переведены в развивающиеся страны. Одна точка зрения говорит, что к 1990 г. спрос на неквалифицированную рабочую силу на Юге относительно к квалифицированному труду на Севере уменьшился приблизительно на 20 процентов [50: 11].

Высокие уровни неравенства доходов интерпретируются модернизаторами как отражающие образовательную и корпоративную неэффективность на глобальном рынке труда, которая может быть уменьшена только через инвестиции в образование и обучение. Если неравенство сохраняется, то только потому, что последние не могут повысить качество человеческих ресурсов. Что касается национальных систем образования, то неравенство становится полезным измерением их эффективности. Тем не менее, это расширяет набор вопросов и проблем для модернизаторов, касающихся социальных условий, при которых можно достигнуть большего равенства возможностей и более высокого уровня образовательных достижений для всех.