XIX века

образовании государствен­ного строя в России в

XVIII и в первой четверти

XIX века. — Былое, 1906, № 1—2.

Середонян С. М. Историче­ский обзор деятельности Комитета министров. СПб., 1902, т. 1—4.

Тельберг Г. Г. Происхожде­ние Комитета министров в России. — Журнал Мини­стерства народного просве­щения, 1907, март.

Филиппов А. Н. Историче­ский очерк образования министерств в России. — Журнал министерства юсти-ции, 1902, № 9—10.

Щеглов В. Г. Государствен­ный совет в России в пер­вый век его образования и деятельности. Ярославль, 1903.

Уго

>ловное

законодательство

160

Законодательство

первой половины

XIX века

1 ПСЗ 2-е,

т. I,

с. XVII — XVIII.

Загоскин И. П.

Уложение царя и

великого князя

Алексея

Михайловича

и Земский Собор

1648—1649 годов.

Казань, 1879, с. 4.

Латкин В. Н.

Лекции по

внешней истории

русского права.

СПб., 1888, с. 104

1845 Г., августа 15

УЛОЖЕНИЕ О НАКАЗАНИЯХ

УГОЛОВНЫХ И ИСПРАВИТЕЛЬНЫХ

Введение

Систематизация российского законодательства, проведенная при Николае I (1825-1855), в области уголовного права пошла дальше, чем в других отраслях права, и завершилась изданием Уложения о наказаниях уголовных и исправительных.

Свод законов Российской империи(1832, систематический порядок), в котором уголовному праву посвящен преимущественно том XV, представлял собой новую форму действовавших ко времени его составления зако­нов и имел силу лишь при условии соответствия статьям Пол­ного собрания(первое-1830, хронологический порядок). Ссылки на ПСЗ не означали текстуального со­ответствия статей Свода законам, включенным в Полное собра­ние, — допускалась и новая редакция, и объединение несколь­ких законов в одну статью, и т. д., но при условии, что сохраня­ется прямая связь между Сводом и Полным собранием законов. Это требование существенно ограничивало стремление состави­телей Свода сделать его содержание более современным и чётким.

Вопрос о юридической природе Свода законов не был решен с достаточной определенностью.

В п. 4 императорского Мани­феста от 31 января 1833 г. по поводу его издания сказано: «Свод законов ничего не меняет в силе и действии их (зако­нов), но приводит их только в однообразие и поря­док»¹. Таким образом, предполагалось, что Свод законов действует на одинаковых началах с Полным собранием законов. Но в научных исследованиях и практической деятельности юри­стов Свод рассматривался как новый закон, имеющий силу лишь при условии соответствия его содержания нормам, вклю­ченным в Полное собрание законов, на которых он основан. Многие историки-юристы полагали, что законы, вошедшие в Полное собрание, не потеряли своей силы. И. П. Загоскин, на­пример, писал, что Соборное уложение «в качестве законода­тельства действующего напечатано во главе Полного собрания законов Российской империи; отсюда отдельными статьями своими... оно рассеяно по различным томам Свода законов»². То же писал и В. Н. Латкин: «Все это заставляет нас смотреть на Уложение как на один из памятников действующего права, имеющий до сих пор практическое значение»³.

В томе XV Свода законов впервые были выделены общая и особенная части уголовного права, даны понятия преступления, форм вины, видов соучастия и многих других институтов. Свод законов содержал значительно более четкие формулировки, бо­лее точные определения по сравнению с ранее действовавшими законами, но преодолеть архаизм прежнего законодательства составители не смогли, поскольку вынуждены были формули­ровать положения Свода (и давать ссылки на статьи), исходя из содержания Полного собрания законов. Так, ст. 1 тома XV Свода законов, определявшая понятие преступления, содержала

ссылки на законы 1720 и 1775 годов; ст. ст. 3—6 о формах ви­ны имели ссылку на Артикул воинский Петра I, на Собор­ное уложение 1649 года (гл. X, ст. ст. 223, 225; гл. XXII, ст. ст. 18, 20). Многие институты уголовного права не получили достаточно четкого определения: не были решены вопросы о возрасте наступления уголовной ответственности, об обстоя­тельствах, устранявших наступление уголовной ответственно­сти, и др.

Общая часть составляла первый раздел книги первой тома XV Свода законов — «О существе преступлений и разных ро­дов казней и наказаний». В ней имелись главы «О существе преступлений и разных степенях виновности», «О разных родах казней и наказаний», «Об изъятии от телесного наказания по состоянию подсудимого», «О мере наказания по мере вины», «Об освобождении от наказания, отсрочке и отмене оного», «О последствиях наказаний и о гражданских взысканиях по престу­плениям», «О пространстве действия уголовных законов».

Определяя систему преступлений, Свод законов поставил на первое место преступления против веры, на второе — престу­пления государственные, на третье — преступления «против правительства». Далее следовали преступления чиновников по службе; преступления против безопасности, жизни и прав об­щественного состояния лиц; преступления против уставов о по­винностях, уставов казенного управления и благоустройства; преступления против прав семейственного состояния; специаль­ные разделы определяли наказание «за противозаконное удо­влетворение плотских страстей», за преступления против прав на имущества, за лживые поступки.

Исследователи обращали внимание на характерную для прежнего законодательства и не преодоленную при составлении Свода казуальность, недостаточную определенность признаков составов преступлений, крайнюю дробность различных оттен­ков преступных деяний, неопределенность санкций, наличие пробелов в уголовном законодательстве и разбросанность норм уголовного права по различным томам Свода законов⁴. Вме­сто общих формулировок закон часто вводил чрезвычайно кон­кретные индивидуальные признаки составов преступлениий и в то же время вместо определения наказаний содержал выраже­ния: «поступить по законам», «наказать по всей строгости зако­нов», «наказать по мере вины», «судить как ослушника за­конов».

При составлении тома XV Свода была сделана попытка отде­лить уголовно-правовые нормы от уголовно-процессуальных. В значительной мере это удалось. Вместе с тем в книге первой то­ма осталось много статей, содержавших нормы судопроизвод­ства. Так, ст. ст. 109—111, основанные на положениях еще Со­борного уложения 1649 года, устанавливали порядок оценки результатов повального обыска ( дознание через окольных людей) и оставления подсудимого «в подозрении» при недостатке «полных доказательств»⁵.

(Ст. 111 предусматривала случай, когда подсудимый, не уличенный в совершении преступления, был

«неодобрен повальным обыском»: тогда «смотря по важности обвинения и по силе подозрения» можно было или сослать подсудимого на поселение, или отдать в военную службу, или поручить надзору полиции).

В Сво­де законов была проведена систематизация законодательства и по другим отраслям права, но достаточно четкого разграничения уголовного законодательства и административного не прои­зошло.

Изменения в социально-экономическом строе общества на­стоятельно требовали обновления и упорядочения уголовного законодательства, что ощущалось не только развивающейся буржуазией, но и дворянством. Необходимость новой систе­матизации уголовного законодательства была связана и с ре­формами государственного аппарата, развитием системы поли­ции и политического сыска, и с более точным обозначением правового статуса различных сословных групп в Своде законов (т. IX). Свод законов более четко определил компетенцию су­дебных и судебно-административных органов, что также требо­вало реформы законодательства, его совершенствования.

Кризис феодально-крепостнической системы, развитие капи­тализма в России привели к обострению классовых противоре­чий, усилению крестьянских выступлений и выступлений посес­сионных работных людей. Большое влияние на общественную жизнь страны оказала Отечественная война 1812 года, вызвав­шая рост национального самосознания и антикрепостнического движения в стране. Россия вступила в первый этап освободи­тельного движения — дворянский. Императорская власть стол­кнулась с новыми формами борьбы с крепостным правом и са­модержавием, с первым революционным выступлением — вос­станием декабристов. Подавление восстания, следствие и суд над декабристами не остановили освободительного революцион­ного движения. Оно продолжалось в форме создания противо­правительственных кружков, распространения революционных идей, критики существующего строя. На обострение классовой борьбы в России оказывала воздействие и революционная си­туация в Европе. Усиление карательной политики самодержа­вия вызывало потребность в более определенном формулирова­нии в законе наказуемых деяний, в более четком определении составов государственных преступлений и преступлений против порядка управления.

Разработка теоретических положений, необходимых для про­ведения кодификации уголовного законодательства, связана с именами многих известных деятелей России того времени, и прежде всего с именем М. М. Сперанского. Как уже отмеча­лось, он предполагал осуществление третьего этапа кодифика­ции — подготовку уголовного уложения. При этом он исходил из следующих соображений: «Статьи всякого кодекса тесно свя­заны между собой, и почти невозможно исправить одной, не сделав изменения и во многих других; это отдельное исправле­ние некоторых только постановлений, может быть, доколе не ис­правятся и другие, повлекло бы за собою еще более против ны­нешнего порядка неудобств, и ...единственное исправление прочное есть исправление систематическое»⁷. Большой инте­рес представляют также уголовно-правовые взгляды А. Н. Радищева, Н. С. Мордвинова, А. П. Куницына, О. Горе-гляда, Г. И. Солнцева, Н. И. Тургенева и многих других⁸. Уложение, по мнению его составителей, должно было объединить все уголовное законодательство, привести его в единую си­стему. Важной предпосылкой успеха в этой работе стал опыт осуществления систематизации законодательства в России, раз­работки Свода законов, возросший за время проведения коди­фикационных работ уровень юридической техники.

Подготовка Уложения была начата сразу после издания Сво­да законов. Поначалу она велась в Министерстве юстиции и во Втором отделении Собственной его императорского величества канцелярии, а в 1839 году целиком сосредоточилась во Втором отделении С.Е.И.В.К.

Отделение широко использовало для составления проекта том XV Свода законов издания 1832 года . Изуча­лось и ранее действовавшее уголовное законодательство России, а также судебная и административная практика. Кроме того, были изучены проекты прусского (1830), баварского (1831), шведского (1832) и баденского (1839) уголовных кодексов, 15 действовавших в то время кодексов — шведский (1734), прус­ский (1798), австрийский (1803), французский (1810), бавар­ский (1813), неаполитанский (1819), греческий (1833), рим­ский (1836), саксонский (1840), ганноверский (1840) и др., а также уголовные законы Англии¹⁰.

К 1844 году был составлен «Проект нового Уложения о нака­заниях уголовных и исправительных, с подробным обозначени­ем оснований каждого из внесенных в сей проект постановле­ний». Он содержал таблицу из трех частей, позволявшую сопо­ставить статьи Уложения со статьями книги первой тома XV Свода законов и ознакомиться с теоретическими обоснованиями и пояснениями к статьям. Была также подготовлена общая объяснительная записка к проекту. Оба документа были изда­ны для ознакомления и обсуждения".

Проект Уложения был передан для рассмотрения в Государ­ственный совет, а затем утвержден указом императора от 15 ав­густа 1845 г. и введен в действие с 1 мая следующего года. В 1857 году Уложение было внесено в том XV Свода законов с некоторыми изменениями. Позднейшие изменения уголовных законов вносились в Продолжениях к Своду.

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года представляло собой обширный кодекс (2224 статьи), имев­ший 12 разделов, распадающихся на главы, некоторые гла­вы -— на отделения, отделения — на отделы. Группировка со­ставов преступлений была осуществлена более чем по 150 на­правлениям. Казуальность, характерная для Свода законов, преодолена не была.

Первый раздел Уложения представлял собой общую часть уголовного кодекса. В нем было дано понятие наказуемого деяния — преступления и проступка (ст. 4). Закон указывал на противоправность как на важнейший элемент преступления, этот же принцип формулировался в статье 96, требующей опреде­ления наказания за преступления и проступки на точном осно­вании постановления закона. Следует отметить большую по сравнению со Сводом законов (т. XV, ст. ст. 1, 2) юридическую четкость понятия преступления.

Уложение, так же как и Свод законов, знало два понятия уголовно наказуемого деяния — преступление и проступок. Но если Свод законов устанавливал различие между ними по тяже­сти наказания, то Уложение — по объекту посягательства (ст. ст. 1, 2). Исследователи Уложения 1845 года, в частности Н. С. Таганцев, отмечали крайнюю нечеткость применения тер­минов преступление и проступок в особенной части'². На­пример, ст. ст. 144—146 говорили только о преступлении, устанавливали общую норму о применении наказаний для несо­вершеннолетнего в случае совершения последним и преступле­ний и проступков. Статья 163 предусматривала различные сро­ки давности во всех первых пунктах только для преступлений (тогда как по тексту закона можно полагать, что речь шла и о проступках). В новых редакциях Уложения (1866, 1885 гг.) различие между преступлением и проступком по объекту посяга­тельства было исключено из общей части уголовного кодекса.

В первом разделе Уложения определялись формы вины (ст. ст. 5, 7) и виновность как необходимое основание наступле­ния ответственности, стадии совершения преступления, виды соучастия, обстоятельства, устраняющие наступление уголовной ответственности, смягчающие или отягчающие ее. Впервые был установлен возраст наступления уголовной ответственности. Свод законов указывал на малолетство лишь как на обстоятель­ство, уменьшающее вину и наказание. Статья 125 тома XV Сво­да законов под малолетством понимала возраст до 17 лет, и для лиц, не достигших этого возраста, устанавливались особые пра­вила смягчения и применения наказания (ст. 126). Уложение, так же как и Свод, кроме определения абсолютного возраста на­ступления уголовной ответственности рассматривало малолетст­во и несовершеннолетие (ст. 142) как обстоятельства, умень­шающие вину и строгость наказания.

Уложение более четко определяло действие уголовного зако­на во времени и пространстве. В соответствии со ст. 60 тома I Свода законов, Уложение не имело обратной силы. Исключение составляли статьи, смягчающие или отменяющие ответствен­ность. Новый закон исходил из принципа, что никто не может отговариваться неведением закона, если он был в установлен­ном порядке обнародован.

Уложение устанавливало принцип применения его положе­ний ко всем российским подданным в пределах государства, до­пуская некоторые изъятия, предусмотренные специальными по­ложениями. Эти изъятия существовали для дел, подсудных ду­ховному суду и военным судебным органам (ст. 174). Церков­ному суду подлежали дела о проступках, за которые устанавли­валось только церковное покаяние или отсылка в распоряжение духовного начальства. Если же сверх этого наказания закон предусматривал какое-либо другое, то дело передавалось госу­дарственному судебному органу.

Преступления, совершенные военнослужащими, подлежали военно-уголовному суду в соответствии с Военно-уголовным ко­дексом (Военно-уголовный устав 1839 года). Кроме этого, ка-

торжные и ссыльные на поселение в Сибирь подлежали дейст­вию особого уголовного кодекса, помещенного в том XIV Свода законов, — Устава о ссыльных. Крепостные крестьяне подлежа­ли суду вотчинной юстиции за многие преступления и проступ­ки. Сельско-судебный устав 1839 года (том XII Свода зако­нов) устанавливал наказания для государственных крестьян.

Уложение 1845 года не распространялось на Польшу¹³ и Финляндию, его действию не подлежали некоторые народы России (например, чукчи и другие сибирские народы). На ино­странных подданных, не имевших дипломатического иммуните­та, Уложение распространялось. Закон предусматривал также ответственность российских подданных, совершивших престу­пление против Российского государства или российских поддан­ных за рубежом, причем он содержал значительно более четкие по сравнению со Сводом законов (ст. ст. 175—181 тома XV) общие положения относительно ответственности иностранцев и российских подданных, совершивших преступления за рубежом. Свод формулировал эти положения крайне казуально, основы­ваясь на договорах с Турцией, Персией, Китаем, Португалией, конвенциях с Австрией, Пруссией, трактатах с Англией, Шве­цией.

Общая часть Уложения устанавливала наказания уголовные и исправительные (глава вторая первого раздела), из которых наиболее тяжкими были: лишение всех прав состояния и смерт­ная казнь; лишение всех прав состояния и ссылка на каторгу; лишение всех прав состояния и ссылка на поселение в Сибирь; лишение всех прав состояния и ссылка на поселение на Кавказ.

Уложение сохранило телесные наказания (были отменены лишь кнут и рвание ноздрей). Лестница наказаний имела со­вершенно четкий сословный характер, типичный для феодаль­ного права: лица, не изъятые от наказаний телесных, подверга­лись наказанию плетьми, клеймению, наказанию розгами. По Своду законов от телесных наказаний освобождались дворяне (включая личных и иностранных), духовенство, жены и вдовы священнослужителей, духовные лица других христианских ве­роисповеданий, высшие чины исламского духовенства, почетные граждане, купцы первой и второй гильдий, их жены и дети, не­которые разряды сельских должностных лиц. В 1835 году были освобождены от телесных наказаний дети священнослужителей, в 1842 году — учащиеся технологического института; некото­рые лица, окончившие с успехом курс наук реальных классов при гимназиях и уездных училищ, и некоторые другие лица, получившие образование. В приложении к Уложению 1845 года дополнительно к вышеуказанным причислялись литераторы, их жены и вдовы, вдовы потомственных дворян, вышедшие замуж за лиц, не изъятых от наказаний телесных, лица, окончившие ^кУрс некоторых учебных заведений, нижние чины со знаками отличий, станционные смотрители и ливрейные лакеи двора им­ператора (на время состояния на службе)¹⁴.

Уложение устанавливало и другие льготы для высших сосло­вии. Гак, ст. 60 давала возможность замены для дворян и чи-

165

Уложение

о наказаниях

уголовных и

исправительных

13

В Польше в 1876

году (ПСЗ 2-е,

т. LI, отд. 2-е)

было введено

Уложение

в редакции 1866

года

14

См. подробнее: Жбанков Д. И.

Телесные

наказания в

России накануне

XX века. СПб.,

1900;

Тимофеев А. Г. История телесных

наказаний

в русском праве.

СПб , 1897.

166

Законодательство

первой половины