XIX века

311 ОС, 1890, № 27.

312

ОС, 1870, № 13; УКДС, 1891, № 18, 1890,

№4.

313

УКДС, 1892, №43.

314

УКДС, 1871, № 846.

315

УКДС, 1895, №5.

были наложены взыскания в соответствии со ст. 651 Устава уголовного судопроизводства. Время объявления взысканий значения не имело: они могли быть объявлены в течение од-

« 111

ной сессии или трех разных

Статья 447

Пожалуй, данную статью можно назвать апогеем казуистич-ности в Уложении о наказаниях. Она содержит перечень нару­шений служебной дисциплины из десяти пунктов. Но почему не 20, не 100? Объяснить трудно. Отчасти это результат того, что составители Уложения о наказаниях в своей работе заботились не только о кодификации, но и об инкорпорации законодательства.

Статья 448

Статья предусматривает только случаи сообщения недосто­верной информации в рапортах и донесениях и не подлежит расширительному толкованию. В частности, она не распростра­няется на судебные ошибки и сообщение непроверенных сведе­ний в отчетах или справках³¹². Сенат отмечал, что участие ча­стных лиц в этом служебном правонарушении «немы-

Статьи 449—452

Эта группа статей устанавливает ответственность за разгла­шение служебной тайны. Статья 450 предусматривает наказа­ние не за клевету с использованием своего служебного положе­ния, а проступок, состоящий в нарушении служебной тайны, последствием чего стала компрометация потерпевшего³¹⁴. Деяние, предусмотренное ст. 451, применительно к граждан­ским делам после введения судебных уставов 1864 года поте­ряло всякий преступный характер, так как уставы предусма­тривали гласность гражданского судопроизводства, и в частно­сти обязанность сообщать противной стороне о всех докумен­тах, представленных другой стороной.

Статья 452 установила ответственность за злонамеренное разглашение материалов суда и следствия обвиненному в пре­ступлении, т. е., по толкованию Сената, обвиняемому³¹⁶. Наказание по данной статье не зависело от того, сумел во­спользоваться полученными сведениями обвиняемый или нет.

Статьи 453—455

Секретность той или иной бумаги по Своду законов и Уло­жению о наказаниях определялась только надписью «секрет­но», которую следовало учинить на самой бумаге и на конвер­те. Таким образом, секретность устанавливалась целиком по усмотрению должностных лиц, готовивших и подписывавших документы. Лишь в XX веке, и то только в военном ведом­стве, этот порядок был изменен. Положением о письмоводстве и делопроизводстве 1911 года устанавливался особый порядок

секретной переписки, к которой относились: 1) все бумаги, ве­домости и пр., касающиеся мобилизации, и 2) бумаги, секрет­ность которых устанавливалась подписывающим их лицом. По­добная переписка могла вестись и по телеграфу. В таком слу­чае секретными признавались все шифрованные телеграм­мы³'⁶. По истечении определенного срока хранения либо по распоряжению начальства секретность тех или иных докумен­тов могла быть аннулирована.

В связи с совершенствованием законодательства об охране государственной тайны ее намеренное открытие иностранному правительству стало квалифицироваться только как государ­ственное преступление. Было уточнено в законе и само поня­тие государственной тайны, характеристика объективной и субъективной стороны этого преступления:

«Должностное лицо, допустившее, вследствие небрежности или неисполнения установленных правил, похищение, уничто­жение или утрату: 1) долженствующих сохраняться в тайне документа или предмета, касающихся внешней безопасности России или вооруженных ее сил или сооружений, предназна­ченных для военной обороны страны; 2) плана, чертежа, ри­сунка либо иного изображения или описания российского ук­репленного места, установленных района либо эспланады оно­го, военного судна либо иного сооружения, предназначенного для военной обороны страны, или документа, касающегося мо­билизации и вообще распоряжений на случай войны, — приго­варивается: к заключению в крепости на время от двух лет и восьми месяцев до четырех лет, или от одного года и четырех месяцев до двух лет и восьми месяцев, с лишением некоторых, на основании ст. 50, особенных прав и преимуществ.

Тому же наказанию подвергается и должностное лицо, обна­ружившее по неосторожности означенную в первой части сей статьи государственную тайну» ⁷.

Глава одиннадцатая

Почти все преступления и проступки, предусмотренные в на­стоящей главе, являются разновидностью тех, которые в более общем виде сформулированы или могли быть сформулированы в предыдущих главах раздела. Характерно, что санкции 38 из 77 статей главы отсылают к общим наказаниям за взятки, под­логи и т. д.

На этот недостаток Уложения обращали внимание еще рус­ские дореволюционные юристы. Так, А. Лохвицкий писал: «Эти постановления (главы XI. —Авт.) не заключают в себе ничего замечательного ни в теоретическом, ни в практическом отношениях. Большую часть из них составляют нарушения не­важные разных форм, наказуемые дисциплинарными взыска­ниями; другие составляют общие преступления, изложенные в разных частях Уложения, как-то: подлог, вымогательство, оби­ду, противозаконное лишение свободы, мошенничество. Так, например, 436 статья (А. Лохвицкий приводит нумерацию

403

Уложение

о наказаниях

уголовных и

исправительных

316

Уложение о наказаниях

уголовных

и исправительных

1885 года.

Издано

Н. С. Таганцевы Пг„ 1915, с 525

317

Уложение о наказаниях, с. 525—526.

318

Лохвицкий А. Указ. соч., с. 438—439.

404 статей в редакции Уложения 1866 года.—Авт.) говорит, что

Законодательство землемеры наказываются за требование подарков, на основа-первой половины ~_лп ~_па .. *

viy нии 347 и 378 статей, как за вымогательство, в чем не было

Л1Л. века ^

сомнений и без этой статьи»

Статьи 456—464

Статьи устанавливают ответственность за правонарушения чиновников судебного ведомства по некоторым категориям дел. В соответствии со Сводом законов, а впоследствии — с Учреж­дением судебных установлений, должностные лица судебного ведомства привлекались к ответственности или в порядке дис­циплинарного производства, или по приговорам уголовного су­да. Правила дисциплинарного производства излагались в раз­деле VIII Учреждения судебных установлений. Особый поря­док судопроизводства по уголовным делам должностных лиц судебного ведомства был определен в разделе III книги III Устава уголовного судопроизводства.

Субъектами преступлений и проступков, предусмотренных данными статьями, являлись главным образом судебные следо­ватели, но в тех случаях, когда предварительное следствие производилось иными должностными лицами, например по де­лам о государственных преступлениях — членами судебной па­латы, они также могли привлекаться к ответственности по этим статьям. По толкованию высшего дисциплинарного при­сутствия Сената, действие данных статей распространялось не только на должностных лиц, проводивших предварительное следствие, но и на собственно судебное следствие, на действия судей в процессе его производства. Так, по ст. 456 были ква­лифицированы проступки председателя и членов окружного суда: они вынесли обвинительный приговор сознавшемуся под­судимому без судебного следствия, вопреки требованию проку­рора, чем нарушили ст. 682 Устава уголовного судопроизвод­ства.

Статьи 465—474

Наличие в главе XI отделения, посвященного проступкам и преступлениям должностных лиц межевой части, не случайно. В царской России, где основным богатством и средством про­изводства была земля, чиновники-землемеры играли значи­тельную роль. Она не ограничивалась измерениями с помощью веревки и сажени. Чиновники межевых дел являлись, по сути, судьями по делам о земельной собственности, особенно во вто­рой половине XVIII—первой половине XIX века, когда в России проводилось генеральное межевание, состоявшее в си­стематическом хозяйственно-географическом описании в меже­вых книгах и планах всей территории страны, установлении и юридическом оформлении границ всех земельных владений. В 30—50-х годах XIX века проводилось также размежевание совместных владений — так называемое полюбовное межева­ние. Эпизодически совершалось так называемое коштное меже-

вание, проводившееся по желанию помещиков и за их счет уездными землемерами. Межевым делом в стране руководила межевая экспедиция, а затем межевой департамент Сената. В Москве межевыми делами ведала межевая канцелярия, создан­ная еще в 1765 году. В губерниях создавались межевые конто­ры и комиссии, которые руководили «землемерными партия­ми». Эти партии возглавляли землемеры, для производства ге­нерального размежевания им придавались даже военно-рабочие роты³¹⁹.

Законодательство, о межевании было кодифицировано в Своде межевых законов, составившем вторую часть тома X Свода законов Российской империи. Но наряду с ним суще­ствовало еще немало законов и инструкций по разным вопро­сам межевания и устройства межевой части³²⁰. Взыскания за нарушение некоторых важнейших положений этого сравнитель­но обширного законодательства и составили основу второго от­деления главы XI.

Статьи 475—488

Статьи посвящены преступлениям и проступкам чиновников полиции. Роль, которую играла полиция в царской России, хо­рошо известна. Она была раскрыта В. И. Лениным, который неоднократно подчеркивал, что «царское самодержавие есть са­модержавие полиции»³²¹, что «царское самодержавие есть крепостная зависимость народа от чиновников и больше всего от полиции» . Положением полиции в государственном ап­парате, в политической системе общества определялись и прин­ципы привлечения к ответственности ее сотрудников. В. И. Ле­нин указывал, что в России господствовало «полицейское бе­счинство, от которого почти совершенно беззащитны те, кто имеет несчастье попадать в полицейские лапы (а несчастье это случается регулярно и постоянно с сотнями тысяч «простого» народа), — но суд думает только о применении статьи та­кой-то, а вовсе не об этой беззащитности»³²³. И это несмотря на обилие законов, скорее даже благодаря такому обилию, ког­да на все есть закон. Казалось бы, о каком самовластии или тем более зверствах полиции в царской России могла идти речь, если по ст. 482 насилие в отношении содержавшихся под стражей было запрещено под угрозой отрешения от должности даже для предупреждения побегов, а по ст. 478 такое же нака­зание грозило полицейскому за непредставление начальству бумаг, поданных арестантом. Но, как известно, ни обилие, ни строгость законов не являются гарантией законности. Доказа­тельство тому — статьи Уложения, посвященные ответственно­сти полицейских чиновников.

Внимания ученых-криминалистов комментируемые статьи не привлекали, кассационная практика по ним минимальна. Лишь в связи с подготовкой Уголовного уложения внимание Редак­ционной комиссии привлекла ст. 475 (в Уложении о наказани­ях 1885 года — ст. 446). Она заинтересовала комиссию в связи

405

Уложение

о наказаниях

уголовных и

исправительных

319

См.: Герман И. Е. История русского

межевания. М., 1914, с. 228—237.

320

См. подробнее: Рудин С. Д.

Межевое законодательство

и деятельность

межевой части в

России за 150 лет.

Пг., 1915.

321

Ленин В. И.

По*лн. собр. соч.,

т. 5, с. 30.

322 Там же.

323

Ленин В. И.

Поли, собр соч.,

т. 4, с. 415.

406

Законодательство

первой половины